"Наш герой не приходил?"
"Нет!" - ответила я, а сама, как поглядела на букет роз, все поняла... Я спросила Марину: "Где вы достали такие редкие розы?" И знаете, что Марина ответила? Она обошла все магазины и нигде не нашла цветов. Тогда поехала в Ботанический сад и там сказала, для кого нужны цветы. И вот ей нарезали букет роз...
Я часто вспоминаю эти розы, Марину, с которой больше не пришлось встретиться. Вспоминаю не как приятный случай, происшедший в моей жизни, а как проявление безграничной любви нашего народа к воинам, ко всей нашей Советской Армии...
Я жил одним настроением: как можно быстрее вылететь с попутным самолетом в Ташкент. Но тут неожиданно случилось непредвиденное: заболел. К концу второй недели, когда почувствовал себя лучше, вышел на прогулку, но на улице оставался недолго приближался комендантский час, пришлось вернуться в гостиницу.
Дожидаясь лифта, я стоял под аркой, рассматривая тускло освещенный безлюдный вестибюль. С улицы вошли двое. Их походка показалась мне странной, неуверенной, словно они двигались, поддерживая друг друга
Когда они поравнялись со мной, увидел: пожилой мужчина в штатском костюме ведет под руку светловолосого, невысокого, похожего на подростка армейского капитана. На груди его поблескивала Золотая Звезда Героя, боевые ордена, а на осунувшемся лице, оттеняя бледность лица, чернела повязка. Мне не раз приходилось встречать людей с черными повязками на глазах, но вот слепого летчика, да еще Героя Советского Союза, я увидел впервые.
Один из лифтов опустился. Лифтерша, пожилая женщина, открыла дверь и пригласила войти.
Летчик и его сопровождающий осторожно перешагнули порог кабины.
- Ну вот вы и в лифте, - сказал ему провожатый.
- Спасибо, товарищ, - ответил капитан.
- А может, мне тоже подняться и провести вас до номера?
- Спасибо, товарищ! Не беспокойтесь: до номера я доберусь.
Пожав летчику руку, незнакомец покинул кабину, а я вошел в нее и стал против капитана.
Лифтерша, посмотрев на черную повязку летчика, прослезилась и, закрывая дверь лифта, тихо спросила:
- Товарищ капитан, вам какой этаж?
- Мне? - переспросил он и, повернувшись на голос, ответил: - Шестой...
Лифт шел на подъем. Не отрывая взгляда, я смотрел на капитана, а он стоял, гордо подняв голову, словно смотрел в безграничную даль родного ему голубого неба и не мог оторваться.
"Слепой летчик! Как это могло случиться?" Мне не терпелось заговорить с ним.
- Товарищ капитан, разрешите с вами познакомиться...
- Кто это говорит? - спросил он.
- Ваш коллега. Морской летчик-истребитель, - и я назвал свою фамилию и имя.
- Очень приятно!.. Кузнецов... Александр. Бывший штурмовик.
Лифт остановился.
- Шестой этаж... - произнесла лифтерша, открывая дверь.
Вытянув перед собой руки, капитан стал искать выход.
- Товарищ Кузнецов, разрешите проводить вас.
- Буду благодарен...
Мы вышли с ним из кабины. У дежурной взяли ключ. Когда я открыл дверь номера, Кузнецов предложил посидеть у него.
Я с удовольствием остался.
Он интересовался моей боевой жизнью, потом я слушал его захватывающий рассказ.
Расстались мы рано утром.
Я вошел к себе в номер, а он полон солнца. Спать не мог. Зашторив окна, сел за стол и записал все, что удалось услышать от капитана Кузнецова, бывшего командира эскадрильи бронированных штурмовиков. Фашисты их называли "черной смертью", а наши солдаты за поддержку с воздуха - летающими танками.
Летчик понимает летчика с полуслова. И для меня не представило труда по коротким, отрывочным фактам из его рассказа до мельчайших подробностей представить все, что произошло с Александром.
Это был обычный боевой день.
Эскадрилья капитана Кузнецова "обрабатывала" немецкие позиции близ переднего края.
Зенитки, автоматы, пулеметы не умолкали, засыпая снарядами и пулями носящихся на малой высоте штурмовиков. Казалось, чудо спасает летчиков в пекле рвущегося металла и ливня пуль. А чуда никакого не было: их защищала надежная стальная броня.
И все же случилось несчастье. Крупный зенитный снаряд прямым попаданием угодил в самолет командира эскадрильи.
Не выдержала сильного удара броня - пробил ее снаряд. Мотор захлебнулся. Пока был небольшой запас высоты, Кузнецов хотел развернуться на обратный курс, перетянуть линию фронта и сесть в расположении своих войск.
Только он ввел подбитый самолет в разворот - рядом пронеслись истребители фашистов. Это были "Мессершмитты-109". Один из них, весь размалеванным черно-желтыми полосами, словно хищник, набросился на самолет Кузнецова.
Фашист надеялся поживиться легкой добычей, но штурмовик энергичным маневром вышел из-под удара. "Мессершмитт" проскочил. Он хотел повторить атаку, но тут на немощь Кузнецову пришли боевые друзья. Огонь их пушек и пулеметов заставил "мессера" уйти на высоту.
Спасли летчики своего командира, а больше сделать ничего не могли... Маневрируя при атаке "мессершмитта", Кузнецов потерял остаток спасительной высоты и садился прямо перед собой, на какую-то маленькую полянку в тылу врага.
Чтобы самолет не достался фашистам целым, капитан приземлил его на фюзеляж. Со скрежетом и треском штурмовик пробороздил полянку и остановился...
Открыв замок привязных ремней, сбросив с плеч парашютные лямки, Кузнецов выхватил из кобуры пистолет, перезарядил его и выскочил из кабины. Рядом были кусты. Капитан - туда. Только он успел укрыться, как со свистом и ревом прямо над полянкой пронесся какой-то самолет. Кузнецов выглянул и увидел: пролетел тот полосатый "мессершмитт", который только что хотел добить его. "Пробрив" полянку, "мессер" резко взмыл. Набрав высоту, он сделал разворот под девяносто влево. Затем второй. Пролетел вдоль полянки и - на третий разворот. Затем, теряя высоту, "мессершмитт" стал планировать, а когда у него выпустились колеса, взволнованный до предела Кузнецов уже не сомневался: фашист тоже заходит на посадку.
"Зачем? Зачем же он садится на исправном истребителе на какую-то маленькую полянку?" Кузнецов не знал, что эта полянка совсем недавно служила аэродромом для истребителей-перехватчиков и только приблизившийся фронт заставил фашистов убраться отсюда.
"Мессершмитт" низко подошел к полянке. Еще миг - и его колеса коснулись земли. На пробеге несколько раз скрипуче провизжали тормоза, и истребитель замер недалеко от разбитого штурмовика.
Смотрит Кузнецов и не верит своим глазам: фашист вылезает из кабины. Постоял он на крыле, сжимая в руке пистолет. Осмотрелся кругом, прыжком на землю и - бегом к штурмовику.
Вот тогда-то и встало все на свое место. Понял наш летчик, что задумал фашист. Не добившись победы в воздухе, он решил закончить схватку на земле.
Казалось, еще мгновение - и наш летчик откроет огонь из пистолета, но гитлеровец бежал на приличном удалении. Промах мог раньше времени спугнуть его. Капитан Кузнецов опустил пистолет. Мысли роем теснились в голове, и вдруг одна, дерзкая...
"Ты бежишь к моему, разбитому штурмовику - беги... А я к твоему, исправному истребителю..."
"Мессершмитт", покинутый хозяином, стоял недалеко. Мотор работал, вращая винт на малых оборотах. Приняв смелое решение, Кузнецов бросился на землю и, маскируясь, по-пластунски пополз вперед... А фашист бежал и назад оглядывался. Он видел свой "мессершмитт", а ползущего в траве советского летчика не замечал...
Прополз Кузнецов еще немного... Вскочил на ноги и сделал последний стремительный бросок.
Фашист оглянулся, но было слишком поздно... '
Советский летчик, перехитривший врага, подбежал к истребителю, вскочил на крыло - и в кабину.
Ошеломленный фашист неистово закричал, беспорядочно разряжая пистолет. Он бежал к своему истребителю, стреляя, чтобы пулями остановить мотор, не дать советскому летчику улететь.
