Нелл поболтала соломинкой в напитке, обдумывая услышанное.

– Целовались?

– А это, юная леди, совершенно не ваше дело.

Нелл молча ждала.

– Да, – ответил он. – Немного.

– Получается, что она никогда не видела твоего лица?

– Нет, – сказал Трис. – Но я собираюсь появиться на вечеринке Рида, и тогда она меня увидит.

– Надеюсь, ты ей понравишься, – очень серьезно промолвила Нелл. – Иначе она не станет красить мой игровой домик.

Тристан расхохотался.

– Нелл, ты умеешь поставить меня на место. Я как-то не подумал, что могу показаться ей… непривлекательным. Твоя мама считает Рида очень красивым мужчиной. Думаешь, Джекка может променять меня на него?

Он шутил, но Нелл не улыбнулась.

– Всем девочкам в нашей школе нравится Скотти, потому что он красивый. На него приятно смотреть, но он противный.

Улыбка сползла с лица Триса. Похоже, племянница собиралась сказать ему что-то серьезное.

– Он тебе не нравится?

– Нет. Мне нравится Дэви, но он уродлив.

– Понятно. И что все это значит?

– Мне кажется, лучше, когда внешность и внутреннее содержание соответствуют. Жаль, что Дэви выглядит не так же, как Скотти.

Трис нахмурился, пытаясь понять, на что она намекает.

– Ты хочешь сказать, что я не должен идти на вечеринку в джинсах и старой рубашке, в которых обычно хожу на барбекю?

– Нет.

– На Джекке будет сказочное платье. Может быть, мы заедем ко мне домой, и я облачусь в смокинг?

– А я что надену?

Трис достал из кармана телефон и дал племяннице.

– Позвони мисс Люси. У нас есть еще пара часов. За это время она успеет сшить тебе бальный наряд.

Вскоре после этого они приехали на вечеринку. Тристану очень понравилось танцевать с Джеккой, но было кое-что более важное. Трису показалось, что она смотрит сквозь то, что Люси называла «экстерьером», и заглядывает ему прямо в душу. Он просто стоял и ждал, пока Джекка что-то для себя решала, и никогда еще не чувствовал себя таким обнаженным.

Всю жизнь женщины вешались ему на шею. Максимум, что ему приходилось делать, это взглянуть на приглянувшуюся долгим взглядом из-под полуопущенных ресниц, и та была готова упасть в его объятия. Этот магнетизм доставлял ему массу проблем с пациентками. Он даже как-то поговорил об этом с отцом.

– Профессионализм – это главное, – сказал отец. – Ты должен быть профессионалом и в кабинете, и за его пределами. Держи дистанцию с пациентками. Найди девушку, к груди которой ты ни разу не приставлял стетоскоп.

Трис всегда следовал этому совету, хотя и не без труда. У него была пациентка, имевшая трехлетнюю дочь, – молодая разведенная женщина, из-за которой он едва не позабыл все свои правила. Когда она уехала из Эдилина, он не знал, радоваться ему или впадать в отчаяние. Если бы она оставила адрес своего нового места жительства, вполне возможно, он поехал бы за ней.

Теперь, познакомившись с Джеккой, он был рад, что не сделал этого. Ни та женщина, и никакая другая ни разу не смотрели на него так, как Джекка. Впервые в жизни Трис почувствовал, что красивая внешность ничего не значит. Почему-то ему показалось, что для Джекки не стало бы решающим фактором, будь он весь покрыт шрамами от ожогов. Она смотрела в душу, а не на внешность.

То, что он прошел ее испытание, принесло ему глубочайшее удовлетворение. Он сдал экзамены в медицинской школе, основываясь на тех знаниях, которые получил, но испытание Джекки основывалось на том, кем он действительно был.

Когда Трис увидел ее в толпе, она пробиралась к двери. Судя по всему, жители Эдилина, большинство из которых были его родственниками, игнорировали ее. Ему следовало бы разозлиться, а он вместо этого обрадовался. Значит, она принадлежала только ему одному.

Его бы воля, он занялся бы с ней любовью немедленно. Улыбка, которой она его одарила, давая понять, что он прошел испытание, заставила Триса почувствовать себя пещерным человеком. Он хотел бы сказать: «Ты моя», – перебросить ее через плечо и унести, чтобы другие мужчины не смотрели на нее, одетую в платье, демонстрирующее каждый изгиб восхитительного тела. И удержаться было невероятно трудно.

Когда после танца вокруг них собрались люди, он увел Джекку и Нелл с вечеринки. Если бы с ними не было Нелл, он отвез бы Джекку прямо домой, но ему не хотелось ее торопить. Он желал быть уверенным: все, что произойдет между ними, будет желанным для обоих.

Трис отлично понимал, что у Эла вел себя как школьник, стремясь почаще ее касаться. Он никогда раньше не испытывал такого желания и мог думать только о том, чтобы обнять ее за плечи и прижать к себе.

У них был изумительный, волшебный секс. Проснувшись и увидев, как она во сне доверчиво прижалась к нему, Трис ощутил огромную всепоглощающую нежность и понял, что главные испытания еще впереди.

Да, проблем впереди ожидало много. Он абсолютно ничего не мог сделать, чтобы не дать Джекке уехать. Сам он уже давно пустил корни в Эдилине, такие же глубокие, как старый дуб в центре города. Его корни, как и корни дерева, цеплялись за этот город. Даже недавний ураган ничего не смог поделать с дубом. Точно так же ничто не могло заставить его покинуть свой родной город.

Тристан проверил остальные растения – не осталось ли где мучнистой росы или красного клеща, убедился, что увлажнитель исправно работает. Все было в порядке. Он понимал, что должен помочь женщинам загрузить еду в машину, но вместо этого, выйдя из оранжереи, отправился на поиски Джекки и Нелл.

Он не поднимался на второй этаж дома миссис Уингейт с тех пор, как в нем поселилась Джекка. Ее дверь была распахнута. Тристан заглянул внутрь, но в комнате никого не оказалось. И он вошел, она же подвергла осмотру его дом. Ему тоже хотелось посмотреть, как она живет, узнать о ней больше.

Первым делом он зашел в спальню и увидел на кровати открытый зеленый полотняный саквояж, наполовину заполненный вещами Джекки: джинсы, футболки и свитер – все аккуратно сложенное. Он хорошо знал комнату. Именно здесь он жил ребенком, когда его родители уезжали, а он оставался у миссис Уингейт. Он сразу заметил, какие картины поменяли место. Джекка, наверное, прошла по дому, выбрала те, что ей больше понравились, и повесила к себе. Ему самому был больше по вкусу пейзаж с шотландской горной рекой, чем портрет старика Уингейта, обычно висевший над кроватью.

Улыбнувшись, он перешел в гостиную. Больше всего его интересовал ее «рабочий кабинет» – пространство возле больших окон, где она установила свой столик. На нем лежал альбом для рисования. Трис открыл его и сразу непроизвольно оглянулся через плечо, опасаясь быть застигнутым на месте преступления. Собственно говоря, никто не предупреждал его, что заглядывать в альбом художника – преступление, но все же…

Противиться желанию заглянуть в него не было сил. На первых страницах были наброски цветов из сада мисс Ливи. Одни художница раскрасила карандашами, другие нет. Это были эскизы, в которых Джекка тонко уловила форму цветков.

На нескольких страницах были орхидеи. Трис довольно улыбнулся. Похоже, больше всех ей понравились венерины башмачки – как и ему. Их экзотическая форма – одновременно соблазняющая и предостерегающая – всегда завораживала его.

Джекка экспериментировала с цветом. В альбоме было несколько рисунков, очень близких к реальности, но были и такие, на которых краски казались фантастичными.

На следующей странице были рисунки цветов – и садовых, и оранжерейных – в композиции с ювелирными украшениями. Кольца, ожерелья и браслеты обвивались вокруг стеблей, были спрятаны среди лепестков.

Трис не сомневался: Ким это понравится.

Он перевернул страницу и с шумом втянул в себя воздух. На очередном рисунке был он сам, только с крыльями.

Он понимал, что рисунки предназначены для Ким, и все же ему потребовалось время, чтобы справиться с шоком. Трис понял, что сделала художница. Она изобразила его по фотографиям из альбома мисс Ливи и добавила перепончатые прозрачные крылья стрекозы – представила его Купидоном.