Окна на север. Вторая книга стихов «Мы мало прожили на свете…» Мы мало прожили на свете, Мы мало видели чудес. Вот только — дымчатые эти Обрывки городских небес. И эти траурные зданья В сухой классической пыли Да смутные воспоминанья Мы из России привезли. В огромной жизни нам досталась, От всех трагедий мировых, Одна обидная усталость, Невидимая для других. И все покорнее и тише Мы в мире таем, словно дым. О непришедшем, о небывшем Уже все реже говорим. И даже в мыслях, как бывало, Не рвемся о огненную даль. Как будто прошлого не мало, И настоящего не жаль. 1933 «Не те слова. Не те, что прежде…» Не те слова. Не те, что прежде, Когда в азарте молодом Мы глупо верили надежде И думали: «переживём!» Что ж? Пережили? Своевольем Сломили трудные года? И — что ж? В тупой, обидной боли — Тупое слово: «никогда». И с лихорадочным ознобом Приподнятая сгоряча Рука, дрожащая от злобы, Бессильно падает с плеча. И в безалаберном шатанье Судьба (уже который раз?) За безрассудные желанья Так зло высмеивает нас. И всё, что нам ещё осталось, Всё, чем душа ещё жива, — Слова, обидные, как старость, Как жизнь, жестокие слова, О том, что не нашли мы рая, О том, что преданы в борьбе, О том, что стыдно погибаем От горькой жалости к себе. 1933 «Ни клясть и ни благодарить…» Ни клясть и ни благодарить Не стану скупо и устало. И не спрошу — как дальше быть? И не скажу, что страшно стало. Я все, как должное приму, Как хлеб земли, как сон, как воздух, Как прорезающие тьму Большие огненные звезды. И как привычные права Как тягостную неизбежность, Приму жестокие слова, Приму нечаянную нежность. 1931 «Только клубы едкого дыма…» Только клубы едкого дыма, Да гудящая сизая сталь. Только радость, летящая мимо, Чья-то радость, летящая вдаль. За последним мелькнувшим вагоном Что-то кончилось, оборвалось. Лишь далеко, в чащах зеленых — Затихающий грохот колес… Помнишь страшные дни и недели, Те, которым прощенья нет? Помнишь, как с тобой мы смотрели Отшумевшему счастью вслед? 1931 «Ни восторженно-звонких стихов…»
Ни восторженно-звонких стихов, Ни заломленных к небу запястий, Ни желаний, безумных, как ветер, Ни ленивой истомы в крови… А покорно, без пламенных слов, Без мечты о несбыточном счастьи, Повторять эту сказку столетий, Эту грустную сказку любви. 1931 «Просто, без слез и проклятий…» Просто, без слез и проклятий, С горстью наивных стихов, В стареньком ситцевом платье, В темной тоске вечеров, С запахом лука и супа, В кухонном едком чаду — Женщиной слабой и глупой Тихо к тебе подойду. И без упрека и стона Острую боль заглушу. Снов твоих страшных не трону И ни о чем не спрошу. Все, что копила годами, Молча отдам навсегда. И заструятся над нами Незолотые года… 1931 «Надоели скитанья без цели…» Надоели скитанья без цели, Примитивно-непрочный уют. Одиночество темных отелей, Одиночество темных минут. Закоулки глухие, кривые, Нищета, темнота, полутьма, И облупленные, неживые Двухсотлетние эти дома. Ни романтики старых кварталов, Ни фальшиво-восторженных слов! Слишком много я в жизни видала Этих грязных и темных углов. Жить, подобно бездомной собаке, Не приткнуться нигде, никогда… — Надоело мне на бивуаке Прожигать неживые года! А над жизнью — тугой, неизменной, Навсегда заколдованный круг… …Ночью снятся мне белые стены И широкие окна на юг. 1931 «Стало холодно. Рано смеркается…» Стало холодно. Рано смеркается. Воют ветры и хлещут дожди. — Это только еще начинается. То ли будет зимой, подожди! Вздохи. Жалобы. Мысли бездомные. Неуверенный шорох пера. Ставни плотные, комнаты темные, Нескончаемые вечера… — Ну, к чему эти злые пророчества? — Да, конечно ты прав — ни к чему. Это только — мое одиночество, Ненужное никому. 1932 |
