– Это верно.

– Допустим, что он виновен. Значит, он узнал о предательстве сестры?

– Да.

– От Виктора Марселлена?

– Да.

– От трусишки, который наделал в штанишки?

– Может, он и не был так пуглив, как я подумал, Элен.

Элен покачала своей очаровательной маленькой головкой. Ее каштановые волосы разметались вокруг лица. Она улыбнулась:

– Думаю, вам придется начинать с нуля, Нестор Бурма.

– Снова все начинать? Большое спасибо. Не чувствую себя в силах повторить все, что было с Марион, например.

– Я вполне серьезно, – сухим тоном возразила она. – Ни с Марион, ни с другими девицами подобного рода. Если бы вы рассуждали...

– Порассуждайте-ка за меня. У вас нет позади корриды с тореадором, где меня чуть не пришибли тупым предметом... Ох! Черт подери!

– Наконец-то!

– Тупой предмет! Нет, я заговариваюсь. Слушаю вас, моя любовь.

– Вы всегда думали, что Рене Левибергу угрожали одним оружием – доказательством измены его сестры. Но что вы об этом знаете? Определенно, речь идет о чем-то совершенно другом. Мне кажется, что события вокруг вас, последовавшие за посещением Эстер, просто несопоставимы по значению с той давней историей с доносом. И напрасно вы отрицаете всякую взаимосвязь между убийствами: Леменье, Доливе... гм... Марион, Эстер... лично я думаю, что...

– ...с вашей женской интуицией...

– ...что такая связь существует. Если бы вы знали, какие документы находятся у Марселлена, то, возможно, это пролило бы свет на все эти загадки.

– Вы правы. Серьезно примусь за поиски. Если он что-то еще продал Левибергу, разузнаю, что именно. И если это бросало тень на Эстер, уличало ее в том, что именно она содействовала гестаповцам в аресте и высылке всей своей семьи, то убийца установлен. Ладно. Прямо отсюда иду к Кло, прижму ее и выужу у нее все, что касается ее любовника. В это время она еще на работе. Начну с ее старушки – родственницы, которую я едва заметил. Пойдемте со мной, Элен. Ваше присутствие расположит ее ко мне. Да и малышку Кло, Что касается последней, вы не сможете меня упрекать в том…

Она метнула в мою сторону такой сердитый взгляд, что я замолк Мы уже выходили, как зазвонил телефон, Марк Кове.

– Сегодня взорвется моя бомба, – сказал он, – Дело удалось обстряпать раньше, чем предполагалось. Не могу пожаловаться. Одно время я опасался, что оно вообще сорвется, Сможете быть? В пять тридцать, в "Сумерках". Для вас у меня есть сюрприз.

– Марселлен?

– Плевать мне на Марселлена.

– Хорошо. А Элен приглашена?

– Все агентство "Фиат Люкс", если угодно. Так даже лучше.

– Очевидно, встреча назначена в баре?

– В баре. Как всегда в баре.

Похоже, он уже принял основательный задаток спиртного.

Гостиница "Масе" находилась у нас по пути, и мы туда зашли, Тихий господин Габриэль читал за стойкой полицейский роман, из собрания его загулявшего постояльца, о котором, как он нам сообщил, у него по-прежнему не было никаких известий.

Успокаивающе тихим выглядело старое здание на улице Сент-Фуа, где проживали малютка Кло и ее тетушка. Оно возвышалось на углу обсаженной деревьями площади, площади, которую можно было бы счесть провинциальной, если бы со всех сторон она не была превращена в постоянную стоянку для различных автомобилей. На обшарпанной лестнице, по которой мы поднялись на третий этаж, забывалось, что соседние улицы гудят от шума моторов и рокота печатных станков. У входа в квартиру Кло я позвонил. Звонок был не электрический. Просто колокольчик, который приводился в действие с помощью довольно затрепанной ленты с красным шариком на конце. Звяканье нарушило тишину и погасло, но никто не откликнулся. Снова я дернул за ленту. По-прежнему ничего. Рядом со мной Элен испустила скорее плаксивый стон, чем вздох. Я почувствовал, что холодный пот побежал по моей спине.

– Беспомощна, – сказал я тусклым голосом, – Разъезжает по квартире в коляске, но не выходит. Она не выходила.

– Увы, нет, – пробормотала Элен. – Она там. Не пытайтесь обмануть себя на этот счет. Вы сами прекрасно знаете, что она там. Они всегда дожидаются Нестора Бурма.

– Заткнитесь или я вас шлепну, – нервно произнес я. – Ох! Прислушайтесь!

Изнутри донесся слабый шум.

– Сударыня, – позвал я.

– Уходите, – произнес за дверью дрожащий, перепуганный голос.

Я с облегчением вздохнул.

– Не бойтесь, сударыня, – сказала Элен.

– Уходите, – повторила старуха. – Убирайтесь или я позову полицию.

– Мы и сами почти что полиция. Я Нестор Бурма, сыщик. Припоминаете? Я заходил к вам вчера. С вашей племянницей Клотильдой. Мне была нужна фотография... ее жениха... Виктора Марселлена.

– Не говорите мне больше об этом жулике... об этом психе... Он все здесь переломал и угрожал мне... Я не хочу больше открывать. Я больше не открою. Уходите прочь.

Поймав руку Элен, я сжал ее до боли:

– Боже мой! Он вернулся. В этом надо убедиться. Используйте свой самый нежный голос и попытайтесь переубедить старушенцию. Надо, чтобы она нам отворила...

Наклонившись к замочной скважине, Элен примялась убеждать добрую женщину в том, что мы безобидны. И это ей удалось.

Морщинистое лицо старой дамы выражало неописуемый ужас, который мало-помалу рассеялся. Элен успокаивала ее, как могла, Тем временем я обследовал комнату Кло, где, как мне только что сообщила ее тетка, Марселлен наломал дров.

Действительно, покорежил он изрядно. Среди прочих вещей валялась разбитая вдребезги вазочка, где раньше стояли сделанные журналистом в один из поэтических дней искусственные ирисы. Лежали истерзанными и сами ирисы. Я вернулся к уже совершенно оправившейся после пережитого женщине.

– Расскажите все точно, как произошло, – попросил я.

– Он только что вышел. Вы могли столкнуться с ним на лестнице. Как всегда, он был очень вежлив, когда я ему открыла. Но сразу же прошел в комнату Кло. И я услышала брань и адский шум. Заглянула посмотреть. Он все крушил. Вихрем вылетел, выкрикивая разные глупости. Еще немного, и он бы меня побил...

– Мне нужно повидать вашу племянницу. В котором часу она возвращается?

– Сегодня вечером позднее обычного. В мастерской у них много работы.

– Тогда мы зайдем снова...

– ...Ну и вот, – сказал я, когда мы оказались на улице. – Вы поняли?

– Он что-то искал и не нашел. И взбесился.

– Да. И бесполезно гадать, что. Значит, пока он еще ничего не сбыл Левибергу. Тем временем мы побываем на вечеринке у Марка Кове. Только что я так перепугался. Должно быть, старею.

По улице Сен-Дени мы вышли на улицу Реомюра. Мы подходили к фонтану, когда женщина на противоположной стороне улицы испустила нечеловеческий вопль и рухнула без сознания. Среди завсегдатаев бегов, собравшихся у газетных витрин, пробежала волна ужаса. На мостовой замерли автомобили. И не в силах отвести ужаснувшихся глаз от невероятного зрелища, все головы поднялись к небу. Вдоль фасада здания Национального общества парижских издательств летело вниз что-то вроде крупной птицы, переворачивавшейся вокруг себя и, будто умирающий зверь, жалобно кричавшей. Руки и ноги, как сломанные, то разлетались в разные стороны, то сплетались. Отвратительный звук ударившегося о тротуар тела нарушил внезапно возникшую тишину.

Нечто хрупкое, сиреневое и зеленое, из-за своей легкости задержавшееся в полете и отнесенное ветром в сторону от вертикальной линии падения человека, услужливо приземлилось у самых моих ног. Я подобрал искусственный ирис, сунул в карман и подошел к потрясенной кучке зевак вокруг окровавленной марионетки. Менее впечатлительный обыватель с повадками врача рассек толпу, наклонился над телом и перевернул его. У смерти было угловатое лицо под белокурыми волосами. При грубом соприкосновении с асфальтом кривой нос выпрямился.

Господин Марселлен, для дам просто Виктор. Еще один труп для Нестора!

Я догнал Элен, потерявшуюся еще при первой суматохе, у монументального подъезда здания. Ее лицо было мертвенно бледно, губы нервно подрагивали.