— Танрытанымаз! Смотри, не затевайте в Руме ссор. Лучше будет так, чтобы вас совсем не узнали. Действуйте осторожно, ночью. Освободите Белли-Ахмеда и привезите его. Месть пока отложим. Мы будем ждать вас ровно три дня. Приедете значит приедете, а нет, тогда пошлем за вами удальцов.

Танрытанымаз приложил руку к глазам:

— Слушаюсь и повинуюсь!

Тыпдагыдан оседлал коня, вывел его из конюшни, удальцы распрощались со всеми и хотели уже вложить ноги в стремена, как прислужница поднялась с места.

— Куда ты? — спрашивают ее. — А разве я не поеду?

— Нет, — сказал Кероглу, — пока удальцы не вернутся, ты останешься здесь. Была бы ты мужчиной, я приказал бы тебя заковать в цепи, но ты девушка и останешься с женщинами.

Потом повернулся к Телли-ханум:

— Телли-ханум, не спускай с нее глаз.

Итак, оба удальца, распрощавшись с Кероглу, женщинами и своими дружками, сели на коней и пустились в путь-дорогу. Перевалили через горы, проехали ущелья и, наконец, добрались до Рума.

Оставим их тут. О ком бы мне рассказать вам? О ком же? О паше. Паша-то был не очень богат умом. Он поверил всему, что говорила Махбуб-ханум. Когда он отправил военачальника в Стамбул с письмом к султану, а войско в горы за камнями, пошел он к колодцу и сказал:

— Эге… Недаром меня называют румским пашой. Из твоего Кероглу сделаю я такого Кероглу, что второй выскочит у него из брюха.

Рассмеялся Белли-Ахмед и ответил:

— Эх, паша, что сумели поделать с Кероглу крокодилы, чтобы могла с ним справиться такая ящерица, как ты?

Паша разъярился. Протянул руку, хотел схватить огромный камень и швырнуть им в голову Белли-Ахмеда, но как ни тужился, сдвинуть камня с места не мог. Поостыл его гнев, и он сказал:

— Бросил бы камень в твою голову и превратил тебя в кашу. Но, проклятие шайтану, ради Кероглу поберегу тебя. Когда он приедет, покончу с обоими разом.

— Паша, — ответил ему Белли-Ахмед, — герои не могли совладать с Кероглу. А теперь, неужели Кероглу стал до того беспомощным, что поддастся такому размазне как ты?

Разгневался паша. Хотел было опять схватить огромный камень, но, посмотрев на него, опять поостыл.

— Ничего, — сказал он, — поймаю, поймаю. Это совет самой Махбуб-ханум, а ее еще никто не перехитрил. Тот, кто бросил тебя на дно колодца, бросит и его. Тогда и поговорим!

И паша удалился.

Если у Белли-Ахмеда была одна печаль, то теперь стало их две. Он забыл о своем горе, и стал думать о Кероглу, — как бы известить его. Но сколько ни думал, придумать ничего не мог.

Теперь оставим Белли-Ахмеда в колодце, расскажу вам об удальцах.

Была ночь, когда они подъехали к Руму. Все спали. Объехали они город, видят площадь, и в конце ее стоят на страже пять-шесть воинов. Тыпдагыдан бесшумно сошел с коня. Передал поводья Танрытанымазу, а сам подошел к воинам и спросил:

— Что вы делаете тут в ночную пору?

— Тут пленник, мы сторожим его, — ответил один из них.

Посмотрел Тыпдагыдан по сторонам и сказал:

— Но ведь это площадь. Кто держит на площади пленников?

Тыпдагыдан нарочно затягивал разговор, чтоб высмотреть, где колодец. Ведь прислужница им говорила, что Белли-Ахмеда бросили в колодец на площади.

— Смотри, вон там колодец. Пленник в колодце.

— А кто он такой?

— Какой-то разбойник. Откуда мы знаем. Кто говорит, что это Кероглу. Кто говорит, его дружок. Никто ничего толком не знает.

В это время и Танрытанымаз, привязав в сторонке лошадей, подошел к ним. Слышат удальцы, издали доносится чье-то пение. Прислушались и узнали — да это же голос Белли-Ахмеда. Белли-Ахмед пел:

Едва услышав голос Белли-Ахмеда, Тыпдагыдан с мечом в руке, бросился на воинов. Танрытанымаз хотел уладить дело мирно. Но видя, что Тыпдагыдан ринулся в бой, не стал медлить, кинулся ему помогать. Пять-шесть воинов паши темной ночью попались в руки удальцам Кероглу. Ясно, что они даже не успели глазом моргнуть. В одно мгновение разделавшись с ними, бросились удальцы к колодцу. Тыпдагыдан запел:

Услышав голос Тыпдагыдана, Белли-Ахмед тотчас узнал его и отозвался:

Тыпдагыдан продолжал свою песню:

Белли-Ахмед ответил:

Тыпдагыдан пропел:

Тыпдагыдан захватил с собой из Ченлибеля длинную цепь. Поспешно опустили они ее в колодец и вытащили Белли-Ахмеда. Обнялись, расцеловались с ним.

— Ну, теперь, — сказал Белли-Ахмед, — я сотворю с этим пашой такое, что все косточки у его запляшут.

— Нет, — возразил ему Танрытанымаз. — Нигяр-ханум приказал тихо придти и тихо уйти. Надо сейчас же убраться отсюда. Ведь не умрет твой паша сегодняшней ночью. Слава аллаху, пока что он жив, а мы еще не умерли. Отомстим потом.

Белли-Ахмед ничего не мог возразить Танрытанымазу.

— Что ж, — сказал он, — раз Нигяр-ханум приказала, я молчу. Говорите едем, так едем.

Все трое вернулись к лошадям. Видят, было у них два коня, а стало три. Один оседланный конь привязан тут же, а на крупе у него подушка. Только было подумали они, что все это значить, как видят — поодаль чернеет что-то. Подошли. Видят, это Махбуб-ханум. Белли-Ахмед, как только узнал ее, понял все. Подошел к ней, смотрит — в руке у Махбуб-ханум саз.

— Махбуб-ханум, что это такое? — спросил он.

— Это саз, — ответила Махбуб-ханум, — я заказала его для ашуга Джунуна.

Протянул руку Белли-Ахмед, взял саз у Махбуб-ханум, прижал к груди и запел: