— Кероглу, — ответил Джунун. Игиды удивились.
— Какой Кероглу, ашуг? — спросил Кероглу. — Откуда он взялся?
Ашуг Джунун рассказал все, как было. Удальцы в один голос воздали хвалу мужеству и отваге Телли-ханум.
— Ашуг, Телли-ханум смела и отважна, а какова она собой? — спросила Нигяр-ханум, — хороша ли хоть? Или и лицом походит на Кероглу?
— Нигяр-ханум, — отвечал ашуг Джунун, — красоты Телли-ханум словами не передать. Если разрешишь, спою под саз.
Все удальцы разом закричали:
— Ашуг, спой!
Джунун прижал к груди свой саз и начал:
Однажды я шел меж домов Эрзерума, —
В оконце меня увидала Телли.
Служанку послала, в пути задержала.
В палаты ашуга зазвала Телли.
Она светлоглаза, она белогруда,
Подобная нежность — не знаю, откуда,
Точеная шея и щеки как чудо,
Покой у ашуга отняла Телли.
Нет в песне Джунуна неправды ни слова,
Прославлю пери эту снова и снова.
Я о Кероглу рассказал ей суровом —
И эти слова повторяла Телли.
Когда Джунун кончил петь, то опустил голову на грудь, как будто какая-то тяжесть придавила его.
— Ашуг, что с тобой? — спросил Кероглу.
— Кероглу, — ответил он, как бы очнувшись от сна, — оказывается, никудышный я человек. Сам спасся, а девушку оставил в руках того неотвязного шайтана.
— О ком ты говоришь?
— О Джефер-паше. Он не оставит ее в живых. Джунун рассказал обо всем, что было ему известно, Кероглу задумался, задумались и удальцы.
— Кероглу, — сказала Нигяр-ханум, — ни о чем я тебя никогда не просила. Теперь попрошу об одном. Исполни мою просьбу.
Дели-Гасан, опередив Кероглу, оказал:
— Нигяр-ханум, что ты говоришь! Кто посмеет не исполнить твоей просьбы. Ты только скажи, а мы от всего сердца сделаем все, что пожелаешь.
— Тогда освободите Телли-ханум из когтей Джефер-паши, — ответила Нигяр-ханум, — и привезите ее в Ченлибель мне в подруги.
Все удальцы в один голос воздали хвалу словам Нигяр-ханум.
— Нигяр-ханум, я и сам думаю о том же, — сказал Кероглу. — Такую отважную девушку нельзя оставлять там. Рано или поздно Джефер-паша выдаст ее замуж за такого же пашу, как он сам, да погубит ее. Нужно взять ее в Ченлибель.
Кликнул клич Кероглу, и собрались все удальцы. Поведав им обо всем, ой прижал саз к груди и запел:
Удальцы вы мои, я скажу наперед:
Мы сегодня решиться должны.
В Эрзеруме нам девушка весть подает, —
От всего отрешиться должны.
Выходите на бой, выходите на бой,
Пусть паши и султаны дрожат пред судьбой.
Мы согнем их, погоним толпой пред собой.
Мы лететь словно птицы должны.
С Ченлибеля мы вниз устремим свой поток,
Будет скручен паша, как бы ни был жесток.
Кероглу не наденет девичий платок.
Словно тигры мы биться должны.
Протянув руку, Кероглу наполнил кубок, потом обратился к удальцам:
— Хорошо, скажите, кто осушит этот кубок и отправится за Телли-ханум?
Со всех сторон раздалось:
— Я, я…
— Дело это, — сказал Кероглу, — необычное. За Телли-ханум должен отправиться тот, кто сам был бы сильнее и храбрее ее.
Поднялся Дели-Гасан.
— Кероглу, позволь, я поеду за Телли-ханум.
— Нет, Дели-Гасан, — ответил Кероглу, — отпустить тебя далеко от Ченлибеля не могу. Кто знает, вдруг и мне надо будет уехать. Кто же тогда останется в Ченлибеле за меня?
Встал Демирчиоглу, взял у Кероглу кубок, осушил до дна и спел:
Мечом я острым опояшусь.
Позволь мне съездить в Эрзерум.
С любым врагом без страха встречусь.
Позволь мне съездить в Эрзерум.
Я различу повадки лисьи,
Снесу им головы, как листья,
Паду за друга без корысти.
Позволь мне съездить в Эрзерум.
Я Демирчиоглу, и всюду
Стоять за честь игида буду.
Я привезу Телли оттуда.
Позволь мне съездить в Эрзерум.
Обратись весь в слух, Кероглу внимал словам Демирчиоглу. Когда же тот кончил свою песню, взял он саз и запел:
Как ветер, на горячем скакуне
Скакал ли ты средь скал когда-нибудь?
Один как перст перед чужим полком —
Врага ты побеждал когда-нибудь?
Поникнув перед недругом в горах,
Не возглашал ли ты — «сдаюсь, валлах»?
Одним ударом пять голов в боях
Стальным клинком срубал когда-нибудь?
А если трус о храбрости трещит,
Фиалка, голову склонив, молчит,
С седла слетал ли наземь, если в щит
Меч ударял, как вал, когда-нибудь?
Изменник тайну ли открыл твою,
Враг посмеялся ль над тобой в бою,
Тебя в твоем одолевал краю, —
От боя ты бежал когда-нибудь?
Нет, Кероглу и жизнь отдать готов,
Да не пропустит мимо он врагов.
А пригоршнею, друг мой, вражью кровь
В сраженьях ты пивал когда-нибудь?
— Нет, Кероглу, — возразил Демирчиоглу, — пока за мной нет таких доблестей. И все-таки я поеду и привезу Телли-ханум.
— Что скажете на это? — спросил Кероглу удальцов. — Ему ехать или не ему?
— Он силен, могуч, но еще новичок в ратных делах. Не бывал еще в переделках.
Крикнул Кероглу и оседлали Гырата. Встал он, взял яблоко, продел сквозь него колечко и положил яблоко на голову Демирчиоглу. Потом вернулся и сел на коня. Покружив Гырата, проехался из конца в конец и натянул лук. Пустил он ровно сорок стрел в яблоко на голове Демирчиоглу. И все стрелы одна за другой прошли через колечко.
Все удальцы, Нигяр-ханум и ашуг Джунун вскочили со своих мест и смотрели на это. Демирчиоглу ни разу не моргнул глазом, не шелохнулся, не побледнел. Как встал, так и стоял до конца.
Сошел Кероглу с коня, обнял Демирчиоглу, поцеловал в щеки, в глаза, взыграла его душа, закипело сердце, взял он саз и послушаем, что спел:
Да, ты игид среди игидов,
Зову я пехлеван тебя.
Прошел ты с честью испытанье,
Проверил Кероглу тебя.
Наш Ченлибель — гнездовье смелых,
Враг не войдет в мои пределы…
В твою главу летели стрелы,
Но не объял туман тебя.
Тираны шли ко мне на милость,
Их много ядом по-напилось…
Хоть сорок стрел в тебя стремилось, —
Не смёл тот ураган тебя.
Не дрогнул ты в минуту злую.
Героя слава не минует.
Дань с франка, с Индии возьму я,
Пошлю в Иран, в Туран тебя.
Мы праздновать победы любим.
Пашам мы головы отрубим.
Вернешься — чаши мы пригубим,
Ждет Кероглу в свой стан тебя.
