Странник медленно поднял сжатый кулак. Очкарик поспешно шагнул ему навстречу, вытянув руки ладонями вперед.

— Не надо. Уничтожив его или меня, вы разрушите наш мир.

Он снял очки и устало протер платком потный лоб.

— Это же сердце мира, если вы еще не поняли. Вы же прошли колодец-пуповину. В нашей вселенной информация первична. Интеллект — это начало и сущность всего. Если говорить абстрактно, то мы все существуем внутри него.

Странник осторожно обошел неподвижный куб, обернутый фольгой.

— Аристотелевский разум? Изначальный, бесконечный, самовлюбленный и самодостаточный? Так вот какова модель этой вселенной...

Очкарик молчал.

— Насколько я понимаю, ты являешься инструментом, с помощью которого этот ящик общается с внешним миром... с миром внутри себя. И устанавливает законы, по которым существует этот мир?

— Грубая, но по сути верная аналогия, — вздохнул человек в свитере.

Странник насмешливо улыбнулся. И положил руку на куб, обернутый теплой снаружи фольгой. Спустя бесконечно долгие две секунды он оторвал ладонь от поверхности и осторожно поднес ее к своему лбу.

— Я не могу уничтожить тебя, не могу заставить принять то или иное решение, — сказал он медленно, закрыв глаза и приложив ладонь ко лбу. — Ты — искусственный интеллект, начало и сущность этого мира. Я могу тебя перепрограммировать.

Очкарик покачал головой.

— Ты способен взломать мою защиту. Но для того, чтобы разобраться в логических цепях, у тебя уйдут годы. Чтобы построить новую модель общества взамен существующей и проверить ее жизнеспособность, придется потратить всю жизнь. Ты ведь не собираешься так надолго здесь остаться, пришелец из других миров?

Странник усмехнулся.

— Я всего лишь прошью тебя программой-вирусом. Которая включит обратную связь. Монитор на стену!

На пустой стене возник большой плоский экран, а мгновением позже он ожил, показывая панораму множества камер наблюдения, установленных по всему городу. Камеры поочередно выхватывали из толпы улыбающиеся лица — одно со следами усталости и физического истощения, другое желтое от недосыпания, третье с грустными морщинами у глаз, воспаленных от слез. Странник недолго вглядывался в эту картину, потом опустил руку на поверхность куба.

— Нет! — крикнул Исполнитель.

Но было уже поздно. Программный код, сгенерированный мысленно Странником, влился в загадочный и непостижимый белый ящик Интеллекта.

— Что ты сделал? — с тревогой спросил Исполнитель. — Наделил их всемогуществом? Дал возможность не зависеть от общества? Возможность создавать собственные вселенные? Что бы ты ни дал им, их способности окажутся слабее, чем мои. Я все равно смогу подчинить их.

— Я же сказал: я изменю не их, а тебя, — улыбнулся Странник. — Камера: детализацию.

Камера выхватила из толпы лицо девочки, игравшей с парой кукол на бордюре пешеходной дорожки. Девочка подняла голову, лукаво улыбнулась и сказала прямо в экран:

— А Первый Исполнитель когда-нибудь ругается? Родители говорят, ругаться нельзя, это нехорошо. Но Первому Исполнителю, наверное, все можно. Я хочу, чтобы он выругался.

— Что за чертовщина? — удивленно сказал человек в очках.

Он перевел взгляд на улыбающегося Странника, и глаза его остекленели. Медленно он поднял руку и коснулся своих непослушных губ.

— Обратная связь, — улыбнулся Странник. — Ты будешь, как добрый джинн, как заботливый Большой Брат, выполнять все их желания.

На экране появился усталый старик.

— Хочу, чтобы здесь была скамейка. Как раз посередине пути от информатория к дому. Мне нужно отдохнуть.

Мрачный небритый хакер, ковырявший отверткой панель возле своего домашнего монитора, поднял глаза, покрытые сеткой кровяных жилок.

— Хочу узнать коды доступа в локальную сеть. Да, пароль администратора мне тоже не помешает.

Оборванный бродяга, ползущий по трубе канализации, воздел грязный кулак.

— Хочу, чтобы все эти проклятые Артификсы сдохли! А еще я хочу бутылку виски, горячую ванну и девушку, которая побреет мне шею.

Первый Исполнитель мрачно смотрел на Странника. Ему ничего не стоило исполнить желание каждого из этих людей, но он делал это против собственной воли.

— Кажется, мне удалось, — сказал Странник и почувствовал, что в лицо ему веет неизвестно откуда взявшийся влажный ветер. На пол, выложенный керамической плиткой, упало несколько желтых листьев.

— Но ведь они могут разрушить весь мир своими неконтролируемыми желаниями! — воскликнул Исполнитель. — Все полетит к черту, само мироздание рухнет!

— Ну, я думаю, ты сумеешь удержать систему в равновесии, — заметил Странник. — А мне пора.

— Ты не можешь так все бросить! — закричал Исполнитель. — Ты взялся управлять миром — значит, ты должен нести за это ответственность! Если у тебя есть хоть капля совести, ты не можешь просто так уйти!

— Могу, — твердо ответил Странник. — Потому что не я, а ты в ответе за этот мир. Я лишь сделал его чуточку более справедливым, чем он был. Чуточку более хаотичным и непредсказуемым. Каким и должен быть настоящий живой человеческий мир. Прощай.

— ...Хочу, чтобы Первый Исполнитель дал пинка самому себе...

Ветер набросал на пол комнаты целую охапку опавших листьев, но Странника в комнате уже не было — только Исполнитель, подобно доброму джинну, исполняющий желания людей.

Впоследствии люди прозвали его любя Большим Братишкой.

C:\Recycle Bin\Ha днекорзины

\Swampland

• Open file 'swamp.land'

• System warning 128: memento mori!

• Swampingselectedfile'

Зима исходила в свои последние дни облаками белой пыли, вьющимися между слепыми колоннами высоток, как мотыльки у ног гигантского животного, тушу которого скрывал туман нависшего неба. Порывистый ветер короткими толчками неумелого любовника засыпал за отвороты куртки пригоршни снежной крупы, вплетал снежинки в волосы, словно пупырышки искрошившегося пенопласта, и ворошил похожие на кучи жеваной бумаги сугробы возле стен. Я вышел из дома и сразу же зарылся носом в воротник, прищурившись навстречу колючей метели.

Каждый новый день приносил новые разочарования. Вчера я промахнулся с одеждой, сумев и замерзнуть утром, и перегреться днем, когда начало припекать почти весеннее солнце. Сегодня тоже еще неизвестно, что будет после полудня, — обвивающая ноги поземка вполне может превратиться в тающую на солнце кашу. Хорошо, что мне не придется открывать Америку во время похода на рынок, — премудрость хождения за покупками я освоил на прошлой неделе, потратив на это почти целый день.

Раньше достаточно было зайти в один из многих автоматизированных магазинов, опустить карточку в прорезь и выбрать товары из электронного каталога. Теперь же эта простая операция превратилась в эпопею с получением купюр в банкомате, пинском именно той лавки, где продается то, что тебе необходимо, спором с ленивыми и недружелюбными продавцами, у которых никогда не бывает сдачи, товара подходящего размера и хорошего наст роения, и много чем еще.

Первый день магазинной эпопеи меня просто вымотал, но я все-таки купил новые джинсы — предыдущие протерлись до ниток на внутренних частях бедер из-за злоупотребления спуском на «лифте». Еще мне требовались в большом количестве носки — они постоянно рвались, чему виной были плохие ботинки. Но купить хорошую обувь оказалось просто невозможно — первая купленная пара была до того ужасной, что ее пришлось выкинуть на следующий же день, вторая болталась на ноге, натирала кожу и рвала носки, но это оказалось лучшее из того, что я смог найти. По крайней мере, они не промокали и в них не мерзли пальцы; я наконец-то избавился от насморка.

Сегодня мне предстояло купить продукты. За этим быстропотребляемым товаром приходилось ходить через два дня на третий, что меня жутко раздражало; я все пытался запастись впрок, но открылся парадокс: чем больше еды покупаешь, тем быстрее она кончается. Прожить достаточно долго можно лишь на макаронах и листовом чае; такая диета, несомненно, способствует выработке аскетизма в характере, но удручающе однообразна.