Они сражались так, будто читали мысли друг друга.
Мониторы информатория скользили вдоль стен тонкими фресками жидкокристаллических дисплеев; высокий потолок собирал под свои своды колебания воздуха, несущие скрип и шуршание подошв, взмахи и тугие удары кулаков, шипящие выдохи бойцов и бесшумные, но физически ощутимые импульсы их воли, не уступавшие один другому в скорости, прямоте и твердости. И чем дольше длился бой, тем яснее слышал и видел Странник и другое: потоки цветущего преломленными красками света, струящиеся сквозь витражи стрельчатых окон; спокойные и проникнутые мудростью лет лица на иконах; тонкий звон колокольчика дисканта, вплетенного в ясный, как звук акустической волны, бегущей по кристаллу горного хрусталя, хор возвышенных мужских голосов.
Странник будто ощущал себя присутствующим на занятии адептов дзен-кибернетики: и столпы света, и готические своды храма, и хорал ангельски чистых безупречных голосов — все это он чувствовал сам глазами, ушами, кожей администратора Авессалома.
Они разошлись через минуту после начала боя, когда упакованные в череду безостановочного движения сто с лишним боевых приемов истощили запасы кислорода в крови и наполнили жгучей ломотой перенапряженные мышцы. Силы бойцов оказались равны; бессмысленно было пытаться превзойти друг друга, и каждый это понимал.
Странник вспомнил, как в одном из движений ему удалось коснуться затылка противника — пальцы лишь скользнули по гладкой, как яйцо, голове Авессалома, не сумев за что-либо уцепиться, и только бугорок на затылке вызвал вспышку в тактильных ощущениях своей неестественной фактурой. «Затылочный разъем для программных модулей, как у того парня-хакера, — подумал Странник. — Так вот почему администратору не приходится садиться за монитор, чтобы получить информацию. Радиомодем в голове, плюс внешняя память, плюс кремниевый сопроцессор — дзен остается дзеном, но и приставка „кибер = „ образовалась не просто так. А говорил как красиво — «контролирую интернальный поток информации“ — я не сразу и сообразил, что он имеет в виду“.
— Я не могу не отметить твою великолепную подготовку, — сказал, с трудом усмиряя частое дыхание, Авессалом. — До сегодняшнего дня я был абсолютно убежден, что подобный уровень может быть достигнут только адептом техно-дзюцу. Это значит, что ты один из клириков нашей церкви. Но среди клириков не бывает отступников — это аксиома, обусловленная методами нашей подготовки. Откуда ты появился и кто ты такой?
— Хотел бы я знать ответ на этот вопрос, — задумчиво ответил Странник. — На данный момент поиск ответа практически составляет смысл моей жизни. Но знаешь, я удивлен. Удивлен тем, что вы, клирики, остаетесь больше буддистами, чем кибердемонами, какими вам следовало бы быть согласно вашему статусу. Я бы не удивился, встретив в лице администратора недалекого и простого, как программа на бейсике, сторожевого пса, напичканного боевыми имплантатами.
— Сторожевого пса легче обмануть, — чуть усмехнулся Авессалом. — К тому же неограниченный доступ к информации порождает соблазны, которых можно избежать, только владея в совершенстве философией дзен. Администратор должен сохранять хладнокровие и беспристрастие среди моря подконтрольной информации. Но разговор сейчас не об этом. Я проанализировал наш бой и пришел к выводу, что ты способен на дистанционный перехват информации. Я не ощущаю в тебе кремниевых чипов; глупо предполагать, что ты раскроешь свой секрет, но я спрошу: каким образом ты это делаешь?
— Я и сам не знаю этого, — засмеялся Странник. — Перехват не дистанционный, а скорее через физический контакт, и никакие чипы здесь ни при чем. Полагаю, что это врожденная способность. Я изучал приемы, просто прикасаясь к тебе, мгновенно усваивая информацию. Видишь, я совершенно откровенен перед тобой. Как думаешь, это слишком опрометчиво с моей стороны?
— Думаю, да, — медленно ответил Авессалом, внимательно глядя на Странника. — Отсчет твоего времени начался четыре минуты назад, еще до начала схватки, а в твоем положении каждая минута может стать роковой. Твой пеленг взяли Артификсы, которых я вызвал одновременно с тем, как послал запрос по твоему происхождению в Центральный Информаторий. Если они найдут тебя раньше, чем администратор в Цинфе обработает запрос, — ты умрешь. Только санкция Первого Исполнителя может отменить вызов аннигиляторной команды.
— То есть ты сделал то, что положено по инструкции, и умываешь руки? — усмехнулся Странник. — И мне придется играть роль дичи и уходить от погони, пока ваша бюрократия раскручивает свои заржавевшие шестеренки?
— Полчаса, не больше, — сказал Авессалом. — Но Артификсы найдут тебя раньше. Вот уж настоящие цепные псы. А я... выполняю свой долг.
— Я понимаю, — криво улыбнулся Странник. — И тянешь время, заговаривая мне зубы.
Авессалом глубоко вдохнул, будто хотел возразить, но промолчал. Вместо этого шагнул к Страннику и протянул руку:
— Клирик первой ступени — как я — смог бы уйти от Артификсов.
Странник посмотрел на администратора, на его раскрытую ладонь. И протянул руку в ответ. Лавина информации окатила Странника, завитками водоворотов взвихряясь где-то в уголках сознания. Авессалом передал ему достаточное количество данных, чтобы заполнить дисковые накопители целого сетевото сегмента. Наверное, он отдал все, что было вложено в клирика за годы тренировок. Мягко убрал свою руку из вспотевшей ладони Странника и отступил в сторону.
— Дорогу в Цинф ты найдешь легко. До выхода из сегмента я буду вести тебя указателями. Торопись, не теряй времени.
Молча, не тратя слов, Странник вышел из библиотеки и зашагал по наклонно идущему вниз коридору к выходу из здания локального сегмента, а затем побежал. В руке его остался смятый и влажный древесный лист.
\Tranquilium
• Openfile 'tranquility.net'
• Warning: this is property of Necrosoft Corporation
• Executionmortallyaborted
Улицы города счастливых байтов немногим отличались от локальных сегментов — те же коридоры и залы, только более просторные, с прозрачными потолками из тонированного стекла в десятки метров высотой, опирающимися на железные фермы; с потоками людей, чинно направляющихся в разные стороны по эскалаторным дорожкам. Стекло, сталь и шлифованный камень, информационные жидкокристаллические табло и расклеенные на сотнях квадратных метров экраны из оптической пленки, демонстрирующие научно-популярные и информационно-просветительные видеоролики; торжество модерна, рационализма и высоких технологий — и множество людей, несущих улыбки на окаменевших лицах.
И среди сотен дежурных застывших физиономий встречаются то и дело детские восторженные или девичьи умиленные, или стариковские, полные внутренней, просачивающейся наружу лишь в лучиках морщинок вокруг глаз радости — эти лица и захватывают сильнее всего, и ранят сердце как алмазные иглы на гранях подшипника. Не будь их, можно было бы со спокойным презрением отречься от мира запрограммированных людей. Но они есть — неподдельно счастливые, безмятежные — а в катакомбах подземных туннелей есть другие, обездоленные и озлобленные, а на электрических столах аннигиляторских цехов умирают третьи, не сумевшие скрыть следы хакерского входа в сеть или попавшиеся на покупке контрабандных имплантатов.
Этот мир был подобен другим человеческим мирам — несчастье и мучения одних перемежались со счастьем и невинностью других, и этот диссонанс заставлял Странника морщиться как от зубной боли, шагая по транспортным лентам, ведущим к центру города. Он ломал голову над этической дилеммой киберобщества, забывая о собственных проблемах, — либо смерть от рук неумолимых Артификсов, либо арест в Цинфе и расследование касты администраторов, которые в лучшем случае изолируют его для наблюдений за феноменом человека, прошедшего Точку Схождения.
