Естественно, это было запрещено Правилами. И тотчас же из облаков вывалился черный «Ту-202». Арбитры никогда не опаздывают.

Маленькая точка, отделившись от корпуса бомбардировщика, стала быстро увеличиваться в размерах, пока не разродилась лиловой вспышкой.

Нарушитель Правил вместе с тысячей-другой квадратных ярдов (и всеми, кто находился на этом пространстве) уничтожен вакуумной бомбой. Дрянь дело, когда забываешь о Правилах.

Но мне было не до проблем мертвецов, стоящих у ворот ада, теперь напоминающего рай. Я знал: с этого времени основные силы защиты направлены против меня, крохотного огрызающегося муравья, ползущего по изодранной шкуре пустыни…

Трассеры соперника – ни в коем случае не врага! – ложились все ближе и ближе. И тут же обнаружившие себя огневые точки вспарывались залпами базук. Именно в эти моменты, когда соперник производил передислокацию для продолжения стрельбы (по мне, между прочим!), а наши готовились состряпать еще пару дюжин мертвецов из защиты, я делал быстрые перебежки.

Слева показалось русло отжившей свой век реки. Сначала я решил пробираться по изломанному фарватеру, полному всяких бугров и впадин, но затем передумал, так как мне пришлось бы туго, окажись на пути дозор противника.

Сомнения в безопасности этой дороги усилил ржавый бронекатер, лежащий на потрескавшемся грунте, словно мертвая, гниющая рыба.

Я знал, что первое впечатление зачастую обманчиво, поэтому поспешил укрыться за оплавленным валуном. Затем я увидел, что ко мне на помощь ползут четверо наших.

Им не так повезло.

Носовая турель с единственной уцелевшей пушкой ржаво лязгнула, словно отрыгнула, потом описала полукруг в груде металлолома. Еще секунда, и она открыла огонь. Всех четверых из импровизированного подкрепления срезало подчистую, как стебли ненужных растений, одной долгой очередью. Запахло толом и жженым мясом.

«Точно косой!» – машинально отметил я, вставляя в запал гранату…

Когда барабанная дробь осколков утихла, я выглянул из-за камня и пополз вперед.

– Давай, давай! Муви-муви, Скейтмэн! – На секунду во фронтальном экране шлем-прицела мелькнула радостная физиономия моего сержанта. – До Зоны Финиша сто километров!

«Скейтмэн» – это у него что-то вроде наивысшей похвалы. Еще бы! Теперь, помимо банки с ананасами, сержанту полагалось по флакону одеколона в день, для внутреннего пользования, так сказать. Осталась всего сотня километров!

Услышав новость, я начал передвигаться энергичнее. Слева и справа от меня, словно ртутные шарики, перекатывались от сопки к сопке подразделения нападения. Наши подразделения.

Соперник пока что молчал. Лишь однажды из-за взгорка выползло нечто, отдаленно похожее на бронетранспортер. До невозможности нелепая теперь, машина цвета киновари ринулась на меня.

Похоже, что эта рухлядь, как и бронекатер, вела свою собственную войну. Остановил ее недвусмысленное движение разрыв управляемой противотанковой ракеты, запущенной откуда-то сзади.

Сразу же после прямого попадания я увидел часть тела механика-водителя: водянистый глаз на запястье одной из рук и что-то еще невообразимо грубое, покрытое язвами, проткнутое трубопроводом дизельной установки. Смерть для него наверняка стала избавлением от всех мучений.

Ночной привал напоминал случку псов-бродяг. Он был коротким и неудовлетворительным, так как на внешней стороне охранного периметра не смолкала ожесточенная перестрелка.

Ощущение – будто спишь в огромном каменном зале рядом с гигантскими напольными часами с боем, у которых роль часовой стрелки выполняет минутная.

Полночь? Первая четверть? Час рассвета? Гадать не приходилось, потому что время существовало теперь лишь для тех, кто успел смыться на Луну.

Но вот впереди показался монолит какого-то города.

– Тутти-фрути! Ву-у-у!! – орал в шлеме никогда не забываемый Литтл Ричард, и мы рвались с подъема дальше. Только вперед и вперед.

В общем, через шесть часов уличных боев я наконец-то добрался до Финишной Зоны.

То, что нахожусь там, где нужно, я понял сразу же после замечания арбитра, приказавшего сменить автоматический режим стрельбы на одиночный.

А еще через пару часов я оказался рядом с высоким зданием церкви. Вернее, экс-церкви, так как здесь давно уже не пахло ладаном. Зато здесь пахло победой, а в глубине здания находился алтарь, на который мне нужно было возложить Перстень. Я пролетел через заваленный обломками пыльный зал за считаные секунды. Протянул руку и коснулся грязного камня реликвией адмирала Клейнбаума.

И тут же со всех сторон на меня обрушилась тишина. Такая тишина, что показалось, будто лежу в могиле. А после…

– Умница, Скейтмэн! – Мастер-сержант, находившийся последние пять часов неподалеку от меня и получивший легкое ранение, вышел из-за покрытой плесенью колонны, протягивая банку с теплым радиоактивным пивом.

– Рядовой! Согласно Правилам Игрищ, вы повышаетесь в звании до первого сержанта. Ваш порядковый номер – шестьдесят второй, – скупо похвалила рация.

– Шестьдесят второй! Вам предлагается прибыть на полковой склад для получения причитающегося… В случае неприбытия вы будете подвергнуты дисциплинарному…

– Шестьдесят второй!

И прочая бла-бла-бла.

В рядах соперника расстреливали командиров, не сумевших продержаться до подхода подкреплений с Кавказа. Арбитры махнули в сторону Швейцарии – там сейчас находился склад продовольствия и спирта. И немногих выживших женщин, как говорят. Врут, наверное.

В общем, самые обычные вещи происходили после того, как я положил Перстень на алтарь.

Пиво, поздравления, Литтл Ричард, напутственные речи командования.

Потом – резюме главного арбитра.

– Засчитано! Переход артефакта! Счет: шестнадцать – семнадцать! А теперь – все на исходную. Пополнить боезапас и приготовиться к следующим Игрищам!

Через месяц будет отдан приказ, после которого на Луну можно будет смотреть уже не такими злыми глазами. И вновь появится смысл во всем, что окружает наши пропащие души…

Смысл. Хоть какой-то…

«ВНИМАНИЕ! КОМАНДА НАПАДЕНИЯ ГОТОВА? КОМАНДА ЗАЩИТЫ ГОТОВА?»

А в ответ из миллионов глоток, на разных континентах: «Оле-Оле-Оле-Оле!»

«НАЧАЛИ!!»

В дверь кабинета деликатно постучали.

– Вхо. Ди. Те, – выдохнул Денис, не прекращая упражнений.

Скрипнули петли. Молоденький санитар смущенно топтался на пороге, ожидая, когда на него обратят внимание.

Денис сделал заключительный выпад, вернулся в начальную стойку, вложил ланцет в козлы и только тогда обернулся к двери:

– Ну?

До того как на веснушчатое лицо санитара опустилась маска почтительного смущения, Денис успел заметить наивное, мальчишеское восхищение мастером.

Вихрастая голова на тонкой шее казалась непропорционально большой. Слабые руки, бледная кожа. Богатырским ростом паренек тоже не отличался. Если бы не синий халат санитара, доктор ни за что бы не дал мальчику тринадцати.

«Видать, способный, хоть и хлюпик», – решил Денис.

Оробевший посыльный теребил кончик пояса.

– Доктор Денис, – разглядывая трещины в досках пола, наконец-то произнес рыжий послушник. – В регистратуре вас ожидает главврач.

– Спасибо, э… – Парнишка стал санитаром недели две назад, и Денис все никак не мог запомнить его имени.

– Антон.

– Спасибо, Антон. Передайте Дмитрию Юрьевичу, что я сейчас подойду, – учтиво, как ровне, ответил Денис и едва удержался от улыбки, заметив, как в глазах санитара вспыхнула гордость.

Мальчик медлил.

– Что-то еще? – Денис взял полотенце со спинки кровати и вытер уже остывший, ставший липким пот.

– Доктор Денис, – вновь потупился Антон. – А вы не покажете мне пару приемов? – выпалил он и добавил, оправдываясь: – Ну, не сейчас, а когда у вас будет время.