– Мы ищем Льюиса Кинга.

– Ага… Вы охотники за привидениями?

– То есть, как я понимаю, вы считаете его мертвым, – сказала Реми.

– Ну не знаю. Конечно, я слышала рассказы о его периодических появлениях, но не видела ни его, ни подлинных снимков. По крайней мере в последние сорок лет. Мне хочется думать, что, будь он жив, он бы пришел повидаться со мной.

Сэм открыл саквояж, достал оттуда копию пергамента с текстом на деванагари и протянул Каалрами.

– Узнаете?

Она несколько мгновений изучала листок.

– Да. Здесь моя подпись. Я перевела это для Булли в… – Каалрами задумалась, поджав губы. – В тысяча девятьсот семьдесят втором.

– Что вы можете сказать нам об этом? – спросил Сэм. – Льюис говорил вам, где его нашел?

– Нет.

Реми сказала:

– Мне кажется, это деванагари.

– Молодчина, моя дорогая. Почти угадали. Это написано на лова. Язык хоть и не совсем мертвый, но очень редкий. По последней оценке сегодня на нем говорят четыре тысячи человек. Они живут в основном на севере страны, вблизи китайской границы, в месте, которое называлось…

– Мустанг, – предположил Сэм.

– Да, верно. И вы правильно его произнесли. Отлично. Большинство говорящих на лова живут на горе Ло-Монтанг и вокруг нее. Вы знали о Мустанге или просто догадались?

– Это догадка. Единственная нить, ведущая к Льюису Кингу на фотографии, где он предположительно снят. Снимок сделали год назад в Ло-Монтанге. Мы нашли этот пергамент в доме Льюиса.

– Снимок у вас с собой?

– Нет, – ответила Реми и взглянула на Сэма. У обоих одновременно возникла мысль: почему мы не попросили копию снимка? Ошибка новичка. – Но мы наверняка сможем его получить.

– Если не слишком много беспокойств. Я хотела бы взглянуть. Думаю, я бы узнала Булли, если это он.

– К вам недавно кто-нибудь обращался с вопросами о Кинге?

Каалрами поколебалась, постукивая указательным пальцем по верхней губе.

– С год назад, может, чуть больше, двое молодых людей. Необычная пара…

– Близнецы? Светлые волосы, голубые глаза, азиатские черты лица?

– Да! Они мне не понравились. Знаю, что так говорить нехорошо, но не хочу кривить душой. Было в них что-то…

Каалрами пожала плечами.

– У них не было с собой копии пергамента?

– Нет.

Реми спросила:

– Перевод мы так и не нашли. Не могли бы вы?

– Могу пересказать суть, но письменный перевод займет какое-то время. Могу сделать сегодня вечером, если хотите.

– Спасибо, – сказала Реми. – Были бы очень признательны.

Профессор Каалрами поправила очки и положила листок перед собой. Она медленно водила пальцами по строчкам, и ее губы беззвучно шевелились.

Спустя пять минут она подняла голову. Кашлянула.

– Это своего рода королевский эдикт. Фразы на лова трудно перевести на английский, но тут у нас официальный указ. В этом я уверена.

– Есть дата?

– Нет, но если посмотреть сюда, в верхний левый угол, видно, что здесь не хватает части текста. В оригинале есть эта часть?

– Нет. Я фотографировала как есть. А не помните, была дата на оригинале, когда вы его видели?

– Нет, боюсь, что нет.

– А если предположить?

– Доказать не могу, но я бы оценила возраст документа в шесть-семь сотен лет.

– Продолжайте, пожалуйста, – попросил Сэм.

– Нужно подождать письменный перевод…

– Мы понимаем.

– Это приказ группе воинов… особых воинов, которых называют Хранителями. Им приказано исполнить некий план – подозреваю, сам план описан в другом документе. План предназначен для перемещения чего-то, названного Теуранг, из убежища в тайное безопасное место.

– Почему?

– Это имеет какое-то отношение к вторжению.

– В документе объясняется, что такое Теуранг?

– Не думаю. Простите, большую часть я помню смутно. Прошло сорок лет. Я помню это слово, потому что оно показалось мне необычным, но не заинтересовало. Я ведь преподаю античность. Но уверена, в университете найдется кто-нибудь, кто поможет вам с этим словом. Могу поискать для вас.

– Спасибо, – сказал Сэм. – Вы помните, как повел себя Льюис, когда вы сообщили ему перевод?

Каалрами улыбнулась.

– Насколько помню, он был очень взбудоражен. Но Булли вечно горел энтузиазмом. Этот человек жил полной жизнью.

– Он не говорил, где нашел пергамент?

– Если и говорил, то я не помню. Может, вспомню вечером, когда буду переводить.

– Последний вопрос, – сказала Реми. – Что вы помните о том времени, когда Льюис исчез?

– А, да, помню. Мы все утро провели вместе. У нас был пикник над рекой. Река Багмати, на юго-западе города.

Сэм и Реми одновременно наклонились. Сэм спросил:

– Ущелье Чобар?

Профессор Каалрами наклонила голову.

– Да. Откуда вы знаете?

– Удачная догадка. А после пикника?

– У Льюиса был с собой рюкзак – для него это скорее правило, чем исключение. Он всегда был «на марше». День выдался прекрасный, теплый, на небе ни облачка. Я, помню, фотографировала. У меня был новый аппарат, одна из первых моделей «полароида», сразу дающего снимок. Тогда это было чудо техники.

– Пожалуйста, скажите, что снимки еще у вас.

– Возможно. Это зависит от технического мастерства моего сына. Прошу прощения.

Профессор Каалрами встала, обошла стол, взяла телефон и набрала номер. Несколько минут она говорила на непали, потом посмотрела на Сэма и Реми и прикрыла трубку рукой.

– У вас есть мобильный телефон с электронным адресом?

Сэм дал ей адрес.

Каалрами еще тридцать секунд говорила по телефону, потом вернулась на свое место. Вздохнула.

– Сын говорит, пора мне жить в цифровом веке. В прошлом месяце он начал сканировать – это верное слово? – мои старые фотоальбомы. Тот, где пикник, он закончил на прошлой неделе. Он пришлет вам снимки.

– Спасибо, – поблагодарил Сэм. – И вашему сыну тоже.

Реми сказала:

– Вы говорили о пикнике…

– Мы ели, наслаждались обществом друг друга, разговаривали, потом – наверное в середине дня – расстались. Я села в свою машину и уехала. Последний раз я видела его, когда он переходил по мосту ущелье Чобар.

Катманду, Непал

Поездка к ущелью Чобар была недолгой: вначале повернули на запад, назад к городу, по шоссе Арнико. В предместьях свернули на юг по Кинг-роуд и проехали вдоль южной окраины Катманду к району Чобар. А дальше просто ориентировались по двум указателям. Через час после расставания с профессором Каалрами, в пять часов дня, они въехали в парк Манжушри, выходящий по северному утесу на ущелье.

Вышли и размялись. Сэм проверил свой айфон, как проверял его весь минувший час. Покачал головой.

– Пока ничего.

Реми, подбоченясь, оглядывалась по сторонам.

– А что ты ищешь? – спросила она.

– Хорошо было бы увидеть гигантскую неоновую надпись «Булли был здесь», но я не очень на это рассчитываю.

Правда заключалась в том, что они не знали, есть ли здесь то, что нужно искать. Они явились сюда, опираясь на единственный факт, который мог быть простым совпадением: здесь провели свои последние часы перед исчезновением и Фрэнк Алтон, и Льюис Кинг. Однако, зная Алтона, они понимали, что он приходил сюда не без причины.

Если не считать двоих мужчин, занятых ранним ужином на соседней скамье, парк – просто-напросто поросший бамбуком невысокий холм с извилистой тропой – был пуст. Сэм и Реми спустились по гравию подъездной дороги и по тропе вышли к началу ущелья Чобар. Хотя главный мост из бетона и был достаточно широк, чтобы проехала машина, попасть в нижнюю часть ущелья и на противоположный край можно было только по бамбуковым мостам, подвешенным на разных уровнях; к мостам вели пешеходные тропы. На склонах ущелья располагались небольшие храмы, частично скрытые густыми зарослями. В пятидесяти футах внизу, пенясь, билась о камни Багмати.

Реми прошла к информационному плакату, прикрепленному перед мостом. Прочла английскую версию: