«Вот это, блин, комиссия по встрече! Прямо целый бразильский карнавал тут устроили. Только мне в него окунаться что-то совсем даже не хочется. Наверное, просто не компанейский я человек. М-да. И что же мне теперь делать? Штурмовать с воздуха эти невидимые цели, рискуя получить в хвост очередь родных «максимовских» пуль? Эгкх. Я, конечно, безбашенная тетка, ну или дядька… Но вот до такой глупости пока еще не успела дойти. И вообще, наверняка скоро наши ночники прилетят. А, значит, валить нам с «путаной» отсюда нужно и поскорейча. Пока какой-нибудь «ясный сокол» меня на свой личный счет радостно повизгивая, не записал… Как там, в главной «опиумной книге» сказано – «Время геройствовать и время по углам ныкаться». Или это я сама сейчас придумала? Гм. Но идея-то правильная, пойду-ка я на соседнюю площадку сунусь. Глядишь, если с бреющего сходу садиться, может, и не успеют меня трехлинейными гостинцами накормить. Не зря же я в Саках посадку с любого ракурса отрабатывала? А у капитана Огиты наверняка для меня пиалка чая найдется…»

Определившись по сторонам света, она развернулась хвостом к авиабазе, и взяла курс на аэродром Учебного центра, где еще недавно летала против пленных японцев. Разглядеть что-нибудь в ночной мгле было сложно. Одно было хорошо, маршрут был знакомый и многократно пройденный. Убрав газ, и снизив скорость до 180 километров в час, Павла стала подкрадываться к своей цели… Уже подлетая ко второму аэродрому, «блудный начлет» весь превратился в слух, сбросив скорость до минимума. Будь в руках Павлы сейчас «ишак» или даже И-14, штопор был бы неминуем. Но большие крылья 97-го все еще держали в воздухе сильно облегченную, из-за выработки топлива, машину. И хотя «Котобуки» был намного шумней того же М-11, ей показалось, что вторая площадка встречает её тишиной. Это означало, что при некотором везении, имеется хотя бы один шанс из десяти на удачное приземление, не сопровождаемое гроздью свинцовых подарочков по мотору и кабине.

Однако, как ни готовила себя Павла к этой встрече, но аэродром все же открылся неожиданно. Чуть отвернув от летящего ей прямо в лицо ангара, она вышла к основному направлению посадки, и спустилась до двадцати метров. Впереди по курсу что-то темнело. В последний момент Павла увидела стоящую поперек полосы автоцистерну топливозаправщика и успела дернуть машину вверх, и сразу же убрала высоту скольжением на оба крыла. Колеса нервно коснулись поверхности, и тут же машина подпрыгнула обратно в воздух. Сердце пилота ёкнуло, но мужественная рука тут же снова вернула брыкающуюся «жрицу любви» на полосу. И на этот раз колеса, чуть скрипнув, нормально покатились по укатанному грунту. Выплеснувшаяся в кровь бурная радость моментально стряхнула титаническое напряжение, за что владельца тела ждала скорая и неотвратимая кара. Только и успевшая чертыхнуться Павла, лишь смогла осознать сильный удар, и рывок повисшего на ремнях тела. Машина, ударившись обо что-то колесами, выполнила смертельный цирковой номер. И, перевернувшись через кок винта, мягко приземлилась на верхнюю поверхность фюзеляжа. Подбежавшие к самолету бойцы охраны, прячась за крылом, опасливо пошевелили стволами винтовок висящее на ремнях тело пилота. Пилот был без сознания. Помня о суровой опасности получения нагоняя за излишнюю инициативу, они не решились ни стрельнуть в свалившегося прямо с неба пилота, ни вытащить его из кабины, и послали за начальником охраны. Тот не замедлил явиться, чтобы моментально узнать значительно более крупную, чем у японских пилотов фигуру начлета. Лишь после этого вернувшийся домой заместитель Горелкина был бережно извлечен из своего летательного аппарата и отнесен в помещение охраны. Еще через десять минут продолжающий командовать отражением налета на базу капитан Полынкин узнал по телефону о возвращении в лоно его нежного контроля, его же вечной головной боли по фамилии Колун.

/Черновой вариант продолжения от 01.12.2012года/

В кабинете начальника СТО снова было не протолкнуться от гостей. Причем в этот раз все они были «товарищами», то есть не проходили по различным делам, а вполне себе добровольно приехали, чтобы принять участие в беседе и последующей конференции.

— Товарищи ученые, сегодня наша пробная встреча с вашей научной группой, перед завтрашней расширенной конференцией по реактивным проблемам. То, что конференция секретная, думаю, нет нужды повторять? Все вы подписали допуски, и предупреждены о последствиях разглашения. Кроме того, многие из вас уже знают, что в этом году нашей страной достигнут существенный прорыв в области ракетостроения и сопутствующих дисциплин. Если бы не требования сохранения уровня наших достижений в тайне, то возможно было бы даже говорить и о мировом первенстве. Здесь мы собираем несколько таких же, как ваша научных групп, и с каждой из них проводим предварительные совещания…

— Ваше добровольное согласие на пятилетнюю работу над секретным проектом и сопутствующие этому ограничения, открывает перед вами двери для ознакомления с имеющимися достижениями, как нашими, так и иностранными. Перед началом нашей беседы я напомню вам график обсуждения запланированных к обсуждению вопросов:

1) Создание многоствольных реактивных артиллерийских систем на колесном и гусеничном ходу;

2) Создание легких многоцелевых реактивных систем для вооружения самолетов;

3) Создание управляемых зенитных ракет большой высотности и дальности;

4) Создание двигателей для реактивных самолетов всех типов;

5) Создание тяжелых дальнобойных ракет на железнодорожных стартовых установках;

6) Создание многоцелевых управляемых крылатых ракет воздушного, морского и наземного размещения.

— Товарищ Давыдов, а мы можем сегодня уточнить регламент работ, касающихся в первую очередь именно наших текущих и перспективных научно-прикладных исследований?

— Товарищ Уваров, вообще-то у нас сейчас здесь организационное собрание. Обсуждать научные вопросы мы сегодня как-то не планировали…

— А я как раз и интересуюсь организационными моментами, которые встанут перед нами в полный рост после этой конференции. Ведь именно эти моменты могут в дальнейшем ускорить или сильно замедлить наши работы. Об этом мы сейчас можем получить разъяснения?

— Хорошо, я постараюсь кое-что разъяснить вам. Вы сами уже видели образцы двигателей?

— Да, нам показали стендовые экземпляры. Но очень бы хотелось уточнить, какие именно направления опытных производств уже запланированы, вне зависимости от итогов конференции.

— Хм. Ну, что ж, извольте. Уже начато строительство четырех новых предприятий. Одно будет ориентировано на производство твердотопливных двигателей и жидкостных ракетных двигателей всех систем. Другое будет ориентировано на производство воздушно-реактивных двигателей (любых – и прямоточных, и турбинных, и компрессорных, и пульсирующих). Третье должно производить различные элементы двигательных систем и систем управления. А четвертое будет обеспечивать все три предыдущих производства специальными материалами и сплавами.

— Так что же получается?! Нас что, сразу после конференции запрут на одном из этих заводов, и не дадут продолжить уже начатые нами темы?

— Во-первых, товарищ Уваров, вы зря сейчас использовали слово «запрут». Наша партия никого не «запирает», запомните это. Она лишь призывает специалистов на штурм новых рубежей науки!

Профессор словно бы физически почувствовал тяжелый взгляд руководителя СТО, и ему сразу же расхотелось продолжать эту тему. Как ни крути, а то направление, которое он с еще несколькими энтузиастами довольно медленно двигал вот уже несколько десятилетий, внезапно получило фантастическую поддержку. Ради такого можно было и смирить свой гонор, которым, увы, наделены все ученые без разбору. Сидящий рядом с ним профессор Стечкин, даже сочувственно похлопал его по рукаву пиджака. Мол «не спешите коллега, скоро все само разъяснится». А Давыдов, улыбнувшись, продолжил, словно никакой крамолы тут и не звучало.