Он схватил мою руку и слегка дернул за нее.

— Но почему? Почему ты не можешь полюбить меня? Знаешь, сколько других девушек добивались моей любви и внимания? В Эдинбурге одна девушка сходила по мне с ума. А в госпитале работает девушка, которая выйдет за меня замуж хоть завтра. Посмотри на меня: я красив, я зарабатываю, у меня замечательная, достойная работа. Что же тебе не нравится, Розалинда?

Мне было очень непросто произнести эти слова:

— Это невозможно объяснить… Этому нет объяснения. Ты действительно замечательный. И в тебе все хорошо… Но мне нужен другой мужчина. Прости, Пэт.

И тут Пэт обхватил меня руками, прижал к себе и стал страстно целовать. Я почувствовала, как дрожит его тело.

— Я схожу с ума, Розалинда. Ты просто обязана любить меня, — нервно говорил он.

— О, Пэт, — взмолилась я. — Пэт, прости… Я не могу… Я просто не могу. Пойми же ты это, наконец.

Он выпустил меня из своих объятий. Его большое тело била дрожь. Мне стало страшно. Я просто не могла поверить, что мужчина может испытывать такие чувства к женщине и так переживать… Тем более, что этой женщиной была я.

Я бросилась в ванную комнату. Умылась там холодной водой, чтобы как-то успокоиться. Необходимо было немедленно поговорить обо всем с Кетлин, но сейчас на это у меня просто не было сил. Ужин прошел в напряженной обстановке. Пэт отказался есть и пил только пиво. Кетлин не произнесла ни слова, но ее умные голубые глаза и без того все понимали. Пом решила слегка пошутить, что-то сказав Патрику обо мне, но он резко и неожиданно грубо оборвал сестру.

За этим воскресеньем последовала тяжелая и очень мрачная неделя. Пэт вел себя как одержимый. Он писал мне длинные страстные письма, уговаривал передумать и выйти за него замуж. Без конца звонил по телефону и присылал цветы. От всего этого меня бросало то в жар, то в холод. Разве можно назвать любовью… эту болезненную страсть? Только однажды я ответила Патрику, написав, что ему следует разумно вести себя, что я протягиваю ему руку друга, что очень хочу, чтобы он побыстрее успокоился. Я перестала приходить в дом Уолкеров и даже отказалась ужинать с Кетлин, которую столь сильно любила и к которой была так искренне привязана.

Однажды он позвонил мне из телефонной будки на углу Гледхоу-Гарденс. По-прежнему убеждал меня в том, что мне необходимо поменять свое решение.

Стал даже угрожать. Обещал прийти в дом к Диксон-Родам и устроить скандал. В конце концов я потеряла терпение и, забыв о жалости к нему, резко сказала:

— Пэт, перестань делать из себя дурака. Ты ведешь себя как лунатик.

На другом конце провода воцарилось подозрительное молчание. Затем послышался его тихий голос:

— Я не знал ни одной женщины в жизни, которая была бы столь безжалостной и жестокой.

Я начинала закипать и выходить из себя.

— Пэт, дорогой, я очень хочу быть твоим другом, — сказала я.

Похоже, от моих слов он просто рассвирепел.

— К черту эту самую дружбу, — прохрипел он. — Я не могу продолжать так дальше. Если ты не хочешь выйти за меня замуж, то знай, что желающих найдется море! И я не собираюсь скакать вокруг тебя.

— Хорошо, ты прав. Ты во всем прав. Не нужно скакать вокруг меня, — стараясь держать себя в руках, сказала я.

— Ты сделала свой выбор, Розалинда! — крикнул он. — Прощай! В следующий раз, когда мы встретимся, я представлю тебя своей жене.

— Твоей жене? — эхом повторила я.

— Да, — сказал он. — До свидания.

Я снова почувствовала себя очень неловко.

— Пэт? — позвала я быстро. — Алло… алло… Ты еще здесь?

Ответа не последовало.

— Пэт, — закричала я в трубку, чувствуя, как бешено колотится сердце у меня в груди. — Что ты собираешься делать? Умоляю, не торопись, не делай ничего такого, о чем потом будешь жалеть. Пожалуйста…

Ответа не последовало… Через секунду я услышала в трубке гудки.

Я вернулась к себе в комнату, села на кровать и мрачно стала смотреть прямо перед собой. Мне было страшно.

Я немного подумала и решила позвонить Кетлин, чтобы она присмотрела за своим братом. Но судьба распорядилась иначе. Трубку взяла Пом и сообщила, что миссис Уолкер и Кетлин ушли в кино, а Пэт еще не возвращался.

Попрощавшись с Пом, я снова вернулась в свою комнату. Я мысленно прокручивала все слова Пэта и вдруг явственно почувствовала в них что-то зловещее.

Всю ночь я почти без сна ворочалась в своей уютной постели, а на следующее утро никак не могла сконцентрироваться на своей работе.

Я постоянно думала о Пэте и сильно беспокоилась. Прошла еще одна бессонная ночь, еще один беспокойный день.

По окончании нового рабочего дня, не выдержав напряжения, я позвонила Уолкерам. Трубку подняла Пом и каким-то очень странным голосом сказала:

— О, Розалинда, привет.

— Могу я поговорить с Кетлин?

— Ты знаешь, она как раз пошла к тебе, — ответила девочка.

Мое сердце дрогнуло.

— А… а миссис Уолкер дома?

— Н-нет, — снова очень странным голосом проговорила Пом. — М-мама сейчас в постели и не может ни с кем разговаривать. Она плохо себя чувствует и очень расстроена.

Что-то случилось с Пэтом, сразу поняла я. Кетлин идет ко мне. Оставалось только ждать ее.

Когда в мою комнату вошла Кетлин, я уже думала о самом плохом. Лицо Кетлин выглядело несколько припухшим, а вокруг глаз образовались красные круги. Она даже не поцеловала меня в щеку, как делала обычно при встрече. Просто с упреком посмотрела мне в глаза. И без всяких прелюдий спросила:

— Как ты могла, Розалинда? Как ты могла? Ты разрушила жизнь моего брата.

Я почувствовала, как к моему лицу приливает кровь. Это несправедливое обвинение было невыносимо слышать. Я тихо сказала:

— Кет, ты не имеешь права так говорить.

Она устало опустилась в кресло, сняла шляпу и провела рукой по лбу.

— Это разбило матери сердце, — вздохнула Кетлин. — И мое тоже. Но я молода, я еще могу это вынести. И Пом тоже. Но только не мать.

— О, Кет. — Мое сердце тяжело опустилось в груди. — Ради бога, скажи же мне, что случилось.

— Пэт женился, — ответила Кетлин. — Он сделал это сегодня утром, а в обед уже привел свою жену. О Розалинда!

Я села рядом с ней и взяла ее руку в свои.

— Кет, расскажи мне все. Знаешь, дорогая, как я беспокоилась! Я очень боялась за него.

Кетлин коротко все рассказала. Когда Пэт вернулся домой, он был сильно пьян. Но всем сразу стало ясно, что его состояние объясняется не только, а точнее, не столько количеством выпитого вина, сколько его душевными муками.

Он привел с собой женщину, которая была на несколько лет старше Пэта. Описывая ее внешность, Кет тихонько всхлипнула. Слишком много косметики на лице, светлые волосы, явно «чуть подкрашенные», которые неопрятной копной спускались на плечи. В общем-то ничего, довольно смазливая, но самая обыкновенная. С громким голосом, одетая в дешевую аляповатую одежду. Кетлин вздрогнула. Она все время хихикала, висла у Пэта на руке, демонстрировала нам обручальное кольцо и свидетельство о регистрации брака. Она и «док», как эта женщина называла Патрика, поженились сегодня утром. Ее звали Мерилин (Кет произнесла это как «Ме-э-э-эрилин» и сказала, что даже не сомневается в том, что имя ненастоящее). Она официантка в «Кингз-Хед», большом кафе, что недалеко от госпиталя, где работал Пэт.

При появлении пары миссис Уолкер испытала настоящий шок, потрясение, набросилась на своего сына с расспросами обо мне… Она без конца твердила, что Пэт любит Розалинду. В ответ он рассмеялся и ответил:

— О, твоя маленькая сладкая Розалинда отказалась от меня. У нее каменное сердце.

Миссис Уолкер бросила еще один взгляд на своего сына, полный неподдельного ужаса, а затем молча ушла в свою комнату и тут же рухнула в кровать. Когда Кетлин попыталась его упрекнуть, Пэт сказал, что, если его семья будет плохо обращаться с его женой, он снимет собственную квартиру и уйдет туда. А в том, что случилось, следует винить только холодное сердце Розалинды.