Корабль не мог объяснить, в чем назначение этого блока, как не мог объяснить, почему тысячи различных, внешне разумных, но абсолютно чуждых друг другу рас сгрудились на поверхности одной ойкумены размером с обычную планету. Неясным оставалось и то, почему физические данные почти всех здешних рас по меньшей мере на восемьдесят процентов соответствуют человеческим нормам — значительно большее совпадение, чем у множества соплеменников Анжелы в далекие дни ее империи.
Анжела отдала приказ кораблю подстроиться к орбите артефакта. Он отказался, а ее псевдокопии стали спорить, заявив, что артефакт является аномалией и у них будет больше шансов понять, что произошло, если они продолжат исследование родной Галактики. Анжела подавила возражения, а тем временем обнаружила информацию, которую при пробуждении корабль от нее скрыл. Она в очередной раз узнала, что, по всей вероятности, больше нигде в близлежащих скоплениях галактик нет жизни, а может быть, и во всей Вселенной.
На этот раз она не прибегла к самоубийству. Недалеко от истока длинной реки располагался огромный город. Очевидно, это была столица искусственного мира, древняя, обширная и кишащая сотнями различных типов человекоподобных существ. Корабль приземлился у доков, и Анжела со своими копиями отправилась исследовать этот мир.
Налицо имелась столица, но не просматривалось единой системы правления. Были миллионы чиновников, организованных в сотню различных департаментов, но основная их масса, по всей вероятности, занималась обслуживанием архивов, а вовсе не определением или проведением в жизнь какой-нибудь политики, более того, кажется, в этом мире вообще не было центрального или постоянного правительства. Порядок поддерживался по общему и неоспоримому согласию, которое подкреплялось силами патрулирующих город банд магистраторов, а те, очевидно, никому не подчинялись и несли ответственность только перед собой, их власть ограничивалась лишь строгой приверженностью обычаям.
По всей вероятности, в прежние времена какие-то правители все-таки были, но это было еще до войны между двумя армиями машин, которые существовали вперемежку с людьми (несколько машин пытались обследовать корабль, и он их уничтожил, и уничтожил бы еще больше, но Анжела приказала ему прекратить). Война выжгла полмира, превратив его в пустыню, а корабль высказал предположение, что рассеянное облако машин, которое тянется по орбитальной траектории артефакта, состоит из выживших представителей проигравшей стороны. Обитатели столицы рассказали Анжеле, что после войны многие аватары Хранителей умолкли, а их оракулы погибли. Иерархи, которые являлись связующим звеном между аватарами и людьми, исчезли вскоре после войны. С оставшимися аватарами можно было общаться только через жрецов.
Корабль объяснил Анжеле, что оракулы, очевидно, были каким-то видом информационно-обрабатывающей системы, но большая часть их выведена из строя, а те, что продолжают действовать, допускают сбои.
— Хранители следят за всеми, — говорил ей каждый, к кому она обращалась.
Они были невидимой властью, на которой держалась иллюзия порядка. Общество было организовано по принципу теократии, но жрецы и служители множества храмов не претендовали на какую-либо власть или привилегии. Все служили идеалам Хранителей.
Анжела ходила повсюду, и казалось, никто не имел намерения ее остановить. Она задавала любые вопросы, потому что в этом обществе, очевидно, не было никаких табу. Она обнаружила, что жители столицы, города Иза, очень охотно ей помогают, и со временем начала подозревать, в чем цель встроенного генетического блока. Обитатели этого странного мира служили ей лучше, чем ее псевдокопии: если бы она потребовала, они отдали бы за нее жизнь.
Именно их помощью воспользовалась Анжела, чтобы скрыться.
Она не строила планов. Ведь если бы было иначе, то корабль и экипаж из собственных ее отражений остановили бы ее. Она все сделала импульсивно, в мгновенном порыве.
Она шла вдоль доков в сопровождении обычной толпы любопытствующих и небольшой группы хранителей порядка — магистраторов. Солнце стояло высоко. Его алмазные брызги сверкали на широкой глади реки, город раскинулся под туманной дымкой, которая окутала подножия гор, и теперь их снежные пики, казалось, висели в голубой небесной дали.
Цветущие деревья окаймляли дорогу, над большими красными цветами кружились тучи ярко-желтых бабочек. В кружевной тени деревьев стояли у своих тележек и киосков продавцы, нараспев расхваливая свой товар. Белые птицы кружились над сияющей от солнца водой или же бродили, что-то выклевывая, по отмелям под каменными стенами причалов. Прямо на влажных илистых отмелях лежали на боку легкие лодки. Чуть дальше более крупные суда стояли у бакенов и плавучих доков. Пятнышки парусов усыпали всю необъятную ширь реки. Ближе к берегу, в маленьких лодках сидели люди и рыбачили с помощью черных длинношеих птиц, очень похожих на бакланов. Сотни людей толпились на ступеньках у самой кромки воды. Они мылись в мутных коричневых водах реки, а в это время их дети плавали, брызгались, весело вопили и хохотали. Мужчины сидели скрестив ноги и чинили натянутые на широкие рамы мелкоячеистые сети. Под кронами зеленых банановых листьев женщины потрошили серебристую рыбу, вокруг них кружили крикливые стаи птиц, дравшихся из-за рыбьих потрохов, которые летели в воду с причала. По краю воды короткими рывками двигалась похожая на сплющенную каплю ртути маленькая машина.
Сердце Анжелы пронзила резкая боль. Она остро почувствовала свое вселенское одиночество. Все, все ушло. Все, что она знала, потеряно, но ведь эта жизнь вокруг так похожа на то, что она потеряла. В первый раз с момента своего возрождения она ощутила, как на плечи ей давит груз прошлых лет.
Существа, которые шли за ней следом, вовсе не люди. Они чужаки. Ее окружали чужие создания, размывающие представление о человеке: люди-львы, люди-ящерицы, люди-птицы и множество других тварей, которых она не знала. Они просто животные, которые пытаются быть людьми, а может, люди, спрятавшиеся под маску зверья? Они называли себя чистокровными и говорили, что прошли преображение. Два слова с одним и тем же корнем, но легким различием в значениях, которое из их речей она так и не поняла.
Анжела в жизни потеряла все, а теперь ее окружал целый мир, живописный, странный, смутно и томительно знакомый. Птицы и бабочки, влажный застоявшийся запах воды с отмелей, запах нагретого камня и растительного масла, горький вкус дыма от очагов, которые топят сухим навозом. Солнце играет бликами на воде. Ветер шевелит на деревьях глянцевые листья и лепестки больших красных цветов. Тысячи и тысячи мозаичных впечатлений, которые ежесекундно передают неизмеримое богатство сущности жизни. Многие из трансценденталов скрылись в воображаемых царствах информационных полей, создавая совершенные подобия известных миров или строя новые, совсем невероятные, но Анжела чувствовала, что миры эти приносят еще меньше удовлетворения, чем просто мечты: слишком они совершенны, чтобы быть по-настоящему реальными. Потому-то она во время долгих перелетов всегда выбирала небытие, предпочитая его замедленному времени в имитаторе.
Реальность или ничто.
Анжела села на речное судно и отправилась прочь из города. Это оказалось совсем просто. Капитаном был напыщенный солидный мужчина с блестящей черной кожей и маленькими глазами. Может, его мамаша была моржихой? Или, во всяком случае, водила шашни с моржом. Пока они плыли от одного города к другому, он не задавал Анжеле вопросов, а со спокойным равнодушием ей подчинялся. Тот факт, что она похитила его корабль и его самого, никогда даже не обсуждался. Город надгробий, город фарфора, пещерный город в скалистых утесах высоко над рекой, город деревьев, город на песчаной отмели посередине реки. Десятки городов, и в каждом живет отдельная раса, и все беспрекословно подчиняются общим законам и исповедуют одну религию.
А потом город, воюющий сам с собой. Война за преображение, объяснил капитан, а когда Анжела велела ему причалить у городского берега, он впервые выказал нечто близкое к неповиновению. Весь город состоял из квадратных домиков бурого саманного кирпича, которые теснились друг на друге, как куча картонных коробок. В лесной чаще, за стенами города стояло древнее, окруженное террасами здание ратуши из белого, источенного непогодами камня. Над зданием, охраняя его, постоянно кружили машины. Здесь жила старая женщина, называвшая себя комиссаром. Она приняла Анжелу на высокой террасе древней цитадели среди кадок с лимонами и геранью. Над вершинами деревьев со стороны реки поднимался дым пожарищ: часть города горела. Теплый ветер доносил временами треск и грохот стрельбы. Комиссар угостила Анжелу землистого цвета настоем из веток, который в этом мире повсюду называли чаем. Это была невысокая женщина, вдвое ниже Анжелы, медлительная и осторожная в движениях, с горбатой спиной, круглым лицом и вытянутыми в трубочку губами. Среди складок обвисшей кожи глубоко прятались маленькие черные глазки. Носила она нечто вроде бумазейной мантии, которая крепилась к золотому обручу у нее на шее и множеством складок спускалась до самого пола. Над головой ее постоянно кружилась машина, похожая на украшенную драгоценными каменьями стрекозу.
