— Об общих знакомых, — немедленно предложил он с нескрываемым восторгом. — Обожаю посплетничать! Не оставить камня на камне от чьей-то репутации — что может быть забавнее?!

Слоан от неожиданности поперхнулась, но тут же смешливо фыркнула.

— Не получится. Я здесь никого, кроме Рейнолдсов. не знаю.

— Да что о них говорить, — махнул рукой Дуглас. — Невыносимо скучные зануды. Правильные, как школьная теорема!

— Я тоже зануда. — заверила она, но старик не обратил внимания на ее слова.

— Вы не носите обручального кольца, значит, не замужем, следовательно, должны чем-то занять время. Работаете?

— Я дизайнер, — сообщила Слоан и поспешно добавила:

— Но это довольно скучный предмет. Лучше потолкуем о том, что интересует вас.

— Меня весьма интересуют молодые женщины, которые по каким-то причинам отделываются уклончивыми ответами на самые простые вопросы, — с удивившей Слоан проницательностью ответил он. Девушка встревоженно подняла голову. Их раскованная, беспечная перепалка вовсе не предполагала подобных откровений. — Однако, — заверил он, — я не собираюсь совать нос в чужие дела. Что же, попробуем найти взаимно интересующий нас предмет. Полагаю, вряд ли вы разбираетесь в механизмах слияния корпораций, экономике, политике и тому подобных вещах.

— Ошибаетесь, — запротестовала Слоан. — Только вчера за ужином я слышала весьма необычные рассуждения по поводу перспектив мирового рынка.

Старик с уважением воззрился на пес.

— Ну и ну Прелестная женщина с добрым сердцем, чувством юмора и острым умом! Неудивительно, что вы не замужем! Готов побиться об заклад, молодые люди вашего возраста шарахаются от вас как от чумы!

Он одарил ее обаятельной улыбкой, невольно заставившей Слоан усомниться, так ли он безобиден, как утверждает.

— Давайте поговорим о российских финансовых кризисах! — провозгласил он, в запале хлопнув себя по колену. — Обожаю слушать собственные рассуждения! Никогда не перестаю поражаться своей мудрости и провидческому дару…

Слоан только головой покачала, но тут же забыла обо всем, увлеченная страстной, отточенной речью.

Дуглас Мейтленд долго глядел вслед удалявшейся девушке, пока та не исчезла из виду, и только потом вошел в дом и сразу направился на кухню.

— Доброе утро, — приветствовал он детей, наливая кофе в кружку толстого фаянса. — Жаль, что не успели полюбоваться восходом, сони несчастные.

Сын сидел за кухонным столом, погруженный в чтение «Уолл-стрит джорнал». Дочь вынимала булочку из тостера. Оба удивленно встрепенулись при звуках необычайно жизнерадостного голоса родителя.

— Вижу, у тебя отличное настроение, — буркнул Ной.

— Я отлично провел утро.

— Интересно, где и с кем? — пренебрежительно фыркнула Кортни. — Во-первых, ты за ворота не выходил. Во-вторых, где здесь развлечься? Палм-Бич — настоящая дыра! И ты еще воображаешь, будто я соглашусь жить здесь постоянно, вместо того чтобы остаться в Калифорнии и устроиться в закрытую школу?

— Должно быть, я в самом деле мазохист, — весело сообщил Дуглас, — поскольку находиться в одном доме с тобой хуже средневековой пытки. Однако если хочешь знать, я на редкость замечательно провел время в обществе необыкновенной молодой женщины, случайно заметившей, что мне плохо, и предложившей помощь.

— Молодая? И сколько же ей, спрашивается, лет? — с подозрением осведомилась Кортни.

— По-моему, около тридцати.

— Начинается! Мы все это проходили! Ты уже дважды знакомился с необыкновенными молодыми женщинами лет под тридцать, и обе умудрились окрутить тебя! Потрясающе! Ной, наш папочка опять ходит в женихах!

— Не язви, Кортни, тебе это не идет. К тому же одна из этих женщин — твоя мать.

— А вторая тебе в правнучки годилась, — прошипела та. Но Дуглас, благоразумно проигнорировав укол, обратился к сыну:

— Представляешь, приняла меня за садовника: вполне понятная ошибка. Разумеется, учитывая, что я рылся в земле, как крот. Никогда не угадаешь, кто она и…

— Может, мне попытаться? — вставила Кортни, — Пока ты развлекал ее, она, должно быть, восседала на травке и жевала творог, запивая сывороткой?

Но мужчины, похоже, ее не слышали.

— И кто она? — осведомился Ной.

— Если ты ужинал с Картером накануне вечером, значит, успел с ней познакомиться. Я бы сам спросил, но не слишком рвался признаться, что у меня такой взрослый сын. Моему тщеславию и без того был нанесен сокрушительный удар! Меня — меня! — приняли за садовника! Позор! Кстати, ее зовут Слоан.

— Да ты шутишь! — сухо усмехнулся Ной. — О чем, спрашивается, с ней можно говорить?

— Да обо всем! Мы обсуждали политику, экономику…

— Понятно! Пока ты разливался соловьем, она молча внимала, — саркастически заметил сын. — Да она двух слов связать не может! У нее две извилины, да и те прямые!

— Ничего подобного! Она вполне точно передала все, что слышала вчера вечером. Я сразу понял, чьими идеями она так восхищается.

— Поразительно, что она способна запомнить и повторить все мои высказывания, но, поверь, абсолютно ничего в них не понимает.

— Словом, настоящий попугай! Ну уж нет! Я редко ошибаюсь в людях и могу поручиться: она не только красива, но и далеко не глупа. И к тому же остроумна.

— Ты уверен, что мы оба имеем в виду дочь Картера Рейнолдса?

Настала очередь Дугласа осечься, — Ч-что? Его… как это?

— У Картера две дочери. Парис старше Слоан на год.

— Я знаю Картера сто лет, и он никогда не упоминал ни о какой дочери.

— Вчера он рассказал, что при разводе Слоан осталась с матерью. После болезни Картер решил воссоединить семью и пригласил Слоан погостить. До вчерашнего дня обе ветви семьи не общались.

— Почему?

Ной отодвинул газету и встал.

— Понятия не имею. Картер со мной не поделился. А я не собирался спрашивать.

— Так и знал: она что-то скрывает! — торжествующе объявил Дуглас. — Я ввел ее в заблуждение, притворившись садовником, а она провела меня, сохранив инкогнито. Должно быть, поняла, что я сразу раскушу, кто она. Долг платежом красен. Великолепная женщина! Говорю же, ты ее недооцениваешь.

— Может быть, — обронил Ной не слишком убежденно, но с явным любопытством.

Кортни намазала булочку сливочным сыром и направилась к столу.

— Я уже вижу, чем все это обернется! — предсказала она. — Мой братец женится на Парис, папаша — на ее сестре, а мне придется выступить на ток-шоу «Салли Джесси Рафаэль»и поведать о семейках, в которых процветают наклонности к инцесту. Весьма занимательная тема!

— Я уже сказал, что не женюсь на Парис, — буркнул Ной.

— Но не можешь же ты жениться на Слоан, если наш папочка уже ее застолбил! И потом жениться не сможешь, потому что все это старая песня и уже обсуждалось на шоу Салли, а значит, меня туда не пригласят Как там называлась эта программа? «Моя невестка — моя бывшая мачеха» или что-то в этом роде.

— Да заткнись же!

Дождавшись ухода Ноя, Кортни гневно прошипела отцу, развернувшему газету:

— Почему ты позволяешь ему так со мной разговаривать?

Дуглас, не поддавшись на провокацию, углубился в передовицу.

— Он мне не отец, а брат. Почему ты не заступишься?

— Потому что я слишком стар, чтобы высечь тебя, а он это делать отказывается.

— Возможно, ему только этого и нужно! Его хлебом не корми — дай над кем-нибудь поиздеваться!

— Почему ты так считаешь? — мягко осведомился Дуглас.

— Сам знаешь почему, — взвизгнула девочка, — но лижешь ему зад, потому что потерял почти все свои деньги, а он умеет их делать, причем в таком количестве, что мы можем жить как прежде. А когда его поймают? Снова притворишься, будто ничего не ведал, и станешь навещать его в тюрьме?

Вскоре все четверо собрались на теннисном корте. Слоан восхищенно взирала на отца и сестру. Просто картинка из журнала мод! Высокие, стройные, белоснежные костюмы изумительно оттеняют загар! Отец и дочь обладали врожденной грацией и силой чистокровных породистых животных, и Слоан впервые подумала, как, должно быть, хорошо быть богатым. Но к концу игры несколько изменила мнение. Отец играл так, словно сражался со злейшим врагом, превращая корт в поле битвы и не выказывая ни малейшего снисхождения, хотя и без того было ясно, что Пол и Слоан в подметки ему не годятся. Мало того, он не уставал попрекать старшую дочь и критиковал ее за малейшие промахи.