Сэм покачала головой.

— Уильям Труманти, — выдавил Мак. — А теперь угадай, как звали жертву.

— Уильям Холмс.

— Уильям Труманти Холмс, — язвительно бросил он. Слишком взволнованный, чтобы сидеть, он рассеянно потер шею и прислонился к стойке. — Холмс был единственным ребенком сестры Труманти. И поскольку у него самого не было детей, Уильям был последней веточкой на их скудном генеалогическом древе. Теперь начинаешь понимать?

— Пока нет.

— Еще бы, — с горечью вздохнул он, стискивая челюсти с такой силой, что шрам на щеке вздулся бугром. — Ведь в «добрые старые времена» ты еще пеленки марала. Сейчас я постараюсь заполнить все пробелы, поскольку уже выяснил некоторые важные вещи с другим отставным копом с прежнего участка Труманти. Вот чего не содержалось в материалах дела: Уильям Холмс был хулиганом, мелким правонарушителем, которого обычно задерживали в компании с приятелем, Майклом Валенте. Когда это происходило, дядюшка нажимал на все кнопки, чтобы освободить племянника без составления протокола. Время от времени капитан Труманти, который тогда еще был лейтенантом, заодно спасал и задницу Валенте.

Сэм едва удержалась, чтобы не подскочить:

— Майкл Валенте и Холмс были друзьями?

— И притом лучшими. Мало того, с детства были неразлучны. К несчастью, Холмс и Анджело, старший двоюродный брат Валенте, невзлюбили друг друга. И в ту ночь Валенте поссорился со своим приятелем и убил его, потому что тот только что распотрошил Анджело, как куренка. Валенте отправился искать Холмса, а молодой Уильям уже ждал его, совершенно одуревший от наркотиков, все еще покрытый кровью Анджело и с полуавтоматическим пистолетом сорок пятого калибра в руке. Дело в том, что оружие принадлежало не Валенте, а Холмсу и отпечатки Валенте были не на рукояти, а на дуле. Теперь тебе ясна картина?

Сэм, чувствуя, что ему нужно дать выход ярости, спокойно ответила:

— Предпочла бы все услышать от тебя.

— Труманти жаждал мести и сумел обернуть дело так, что семнадцатилетний парнишка попал в шестеренки системы и пошел в тюрьму. Валенте нельзя назвать ангелом, но и пушером23 или наркоманом он не был, мало того, вот уже некоторое время перед случившимся ухитрялся не иметь неприятностей с законом. И, — подчеркнул Маккорд, — уж точно не был виновен в убийстве первой степени.

Он снова потер шею и размял широкие плечи, словно пытаясь расслабиться.

— Имей он тогда приличного защитника, преступление наверняка квалифицировали бы как случай самообороны, не согласись судья с доводами адвоката, Валенте получил бы срок за тяжкое убийство второй степени с возможностью смягчения наказания. Вместо этого Труманти, Крейтс и копы «добрых старых времен» подставили Валенте и упрятали на четыре года. Но это только начало.

Он снова сжал кулаки, борясь с приступом гнева.

— Что еще? — пробормотала Сэм, хотя в душе уже зашевелился уродливый червь дурного предчувствия.

— Что ты помнишь о следующих арестах Валенте? — Мак, подавшись вперед, послал по столешнице папку:

— Вот, освежи память.

Сэм машинально потянулась к ней, но тут же отдернула руку, потому что почти все помнила наизусть.

— Первые несколько лет после освобождения все было спокойно. Потом последовала целая серия арестов за всякую мелочь: превышение скорости, владение психотропными средствами, что на деле оказалось просто рецептом на болеутоляющее…

— А потом? — настаивал Маккорд.

— Лет через десять обвинения стали более серьезными. Первое касалось попытки подкупа городского чиновника, а именно строительного инспектора, который собирался выписать штраф за нарушение каких-то строительных норм. Было и несколько других обвинений в этом роде, а потом их количество резко возросло, да и масштаб предполагаемых преступлений тоже.

Маккорд ответил уничтожающе-презрительным взглядом.

— Все это мыльный пузырь. Моя вторая встреча на сегодня была с тем инспектором, которого Валенте якобы пытался подкупить. Мистер Франц теперь живет в доме для престарелых и несколько обеспокоен тем, что подумает Господь о некоторых его деяниях. Поэтому и облегчил душу ровно за пять минут.

— И что же он сказал?

— Валенте никогда не пытался подкупить его, впрочем, как и двух остальных типов, утверждавших обратное. И это дело рук Труманти.

Маккорд выпрямился, подошел к столу, заваленному толстыми папками с материалами других дел, которые когда-то велись против Валенте, поднял одну и тут же брезгливо уронил.

— Теперь можно с уверенностью заключить, почему по всем этим делам не было вынесено ни единого обвинительного приговора. Потому что все это просто куча дерьма. К счастью, в то время, когда предъявлялись обвинения, Валенте уже мог позволить себе иметь собственных адвокатов, вместо того чтобы полагаться на назначаемых судом защитников, вроде того, который позволил ему сознаться в несовершенном преступлении. Я также готов поклясться, что Труманти прямо и косвенно повинен не меньше чем в половине этих обвинений.

— Что значит «косвенно»?

— Создав так называемые дела, Труманти удалось разжечь хоть и маленькие, но костры. Зато дыму получилось много, а обвинители склонны верить старому изречению: «Нет дыма без огня». Вот и начинали охотиться за Валенте в надежде распалить целый пожар.

Он пренебрежительно отбросил очередную папку.

— С годами Валенте постепенно превращался во все более заманчивую мишень.

— Каким это образом? — недоуменно всплеснула руками Сэм.

— У него вошло в привычку наголову разбивать все доводы обвинителей, не оставляя от них камня на камне. Читая записи и расшифровки стенограмм, я понял, что батальон адвокатов Валенте обычно перед слушанием дела получал от него два задания: первое — снять все обвинения и второе — выбить всю дурь из того, кто вел дело, — и затем предъявлял эти обвинения в суде. Читая материалы, я просто поверить не мог тем замечаниям, которые делали адвокаты Валенте по адресу обвинителей. Они просто-напросто подвергали бедняг публичной порке, не упуская из виду ни одной грамматической ошибки, опечатки, опоздания на две минуты… все эти пустяки в их устах вырастали до степени профессиональной некомпетентности. Представляешь, в некоторых случаях судьи становились на сторону адвокатов и принимались читать нотации обвинителям.

Как только адвокаты Валенте выставляли своих противников дураками и всячески унижали, оставалось только добить поверженных, разразившись тирадами, пестревшими такими терминами, как «неизлечимая глупость», «непростительная небрежность»и «вопиющее невежество».

Маккорд вернулся к столу и сел.

— Такие адвокаты берут гонорар по две тысячи долларов в час или больше, но почти никогда не проигрывают. Они не тратят денег или времени клиента на то, чтобы открыто мстить, но каждый раз получалось, что обвинители уходили опозоренными, и сделано это было по приказу Валенте. Он не успокаивался, пока обвинители не лежали мордами в грязи, а его стопа не попирала их головы. Тогда, и только тогда, он позволял им встать.

— И я не могу осуждать его за стремление к мелочной травле.

— В его поступках нет ничего мелочного. Обвинители, которых выставили идиотами в таких громких процессах, могут навсегда распроститься со своими карьерными устремлениями. Но и у них хорошая память. И они могут затаить злобу. Более того, как только очередной их коллега спешит, поджав хвост, укрыться в конуре, на его место находится дюжина других, которым не терпится доказать свой профессионализм и отвагу, став первым и единственным, кому удалось прижать Валенте.

Он поднял было карандаш, но тут же отбросил с тем же нетерпеливым раздражением, как и перед этим папки.

— Принимая это дело, я считал Валенте не кем иным, как огромной акулой, ухитрявшейся годами прорываться через сеть закона. Я хотел загарпунить его по все той же причине, что и остальные обвинители. И поэтому ничем от них не отличаюсь.