– Мистер Какстон, – рассказывает милорд, пока мы влезаем в нашу лодку, – был первым, кто стал печатать книги в Англии. Мастерству он обучился в Германии и в Брюгге, и мы ему многим обязаны. Если бы не он, у нас было бы меньше книг для чтения.

По правде говоря, я никогда не видела батюшку, читающим книгу. С ним дело обстоит так: поступай, как я говорю, а не как поступаю сам.

– А мы увидим мистера Какстона? – пыхтит Катерина, когда мы сходим возле Дома кармелитов ниже Флит-стрит и начинаем подниматься на холм.

– Не говори глупостей, – одергиваю ее я. Она еще маленькая и часто несет всякую чушь. – Мистер Какстон был бы самым старым человеком на земле, если бы это было возможно. Он давно уже умер, не правда ли, милорд?

Батюшка кивает:

– Так и есть. Он умер, когда Генрих Седьмой, ваш прадед и отец нашего короля, еще находился на престоле. Теперь другие продолжают его дело.

В типографии нас с глубоким поклоном встречает Роберт Копланд, главный печатник, который ведет нас в главное здание с высокими двустворчатыми окнами. Он показывает нам огромные деревянные прессы, прикрепленные к потолку железными реями, и демонстрирует, как они работают. Он дает нам подержать маленькие комочки сурьмы, серебристого металла, который плавят в формах, чтобы изготовить буквы.

– Ни один другой металл не дает такого ровного литья, – объясняет мистер Копланд. – Но только не пробуйте его на язык, юные леди, – он ядовит.

Нам с Катериной позволяют поместить несколько отлитых букв в гранки – металлические рамки, куда выкладывают текст. Потом нам вытирают испачканные чернилами пальцы.

– Все буквы должны быть одинаковы по размеру и высоте, – говорит мистер Копланд. – Иначе некоторые из них не пропечатаются на странице.

Я замечаю, что батюшка слушает со скучающим видом, а когда мистер Копланд ведет нас в комнату больше первой, где расположены полки, уставленные многими сотнями книг, милорд подавляет зевок.

– Большую часть напечатал мистер Винкин, – говорит мистер Копланд, пока батюшка с тоской оглядывается вокруг. – Он напечатал не менее шести сотен названий. Также у нас тут имеются ксилографии его изготовления. – Он дает нам листы бумаги, где изображены сцены из «Золотой легенды» и «Кентерберийских рассказов». – А здесь у нас первые издания некоторых книг, напечатанных самим Какстоном. Пожалуйста, вы можете взять их с полок и рассмотреть, юные леди.

Батюшка заметно повеселел. Он обнаружил какие-то неприличные гравюры, на которых изображены толстые женщины с голыми грудями.

– Милорд, – говорит мистер Копланд, – я сочту за честь в качестве скромного свидетельства нашего уважения преподнести вам трактат об охоте «Король-охотник», сочинение самого принца Йорка, который погиб в битве при Аджинкорте более ста лет тому назад.

Улыбка на лице батюшки выдает неподдельную радость, и он искренне благодарит за подарок. Мастер Копланд не мог выбрать ничего лучше, чтобы доставить ему удовольствие, ибо охота – главная страсть в жизни батюшки.

– Взгляните сюда, миледи, – говорит типограф. История Трои, в прекрасном переплете, оказывается у меня в руках. – Это самая лучшая книга, когда-либо изданная в Англии. Ей нет цены.

Тут стоят и первые издания других книг: «Игра в шахматы», «Изречения философов», «Смерть Артура» сэра Томаса Мэлори, которую я уже знаю и люблю, и несколько книг какого-то Цицерона. Катерина тоже хочет посмотреть, но ее интересуют только картинки. А я – я хочу читать, погрузиться в мир неизведанных пока чудес.

Довольный мистер Копланд наблюдает за мной, потом снимает с полки еще один том.

– Это вам, миледи, – улыбается он, с поклоном вручая его мне. – Уверен, что вам понравится.

Я смотрю на фронтиспис. Новая копия «Золотой легенды». Я в восторге.

– Благодарю вас, сэр, – говорю я под одобрительным взглядом батюшки. – Это огромное удовольствие для меня.

Катерина выглядит немного расстроенной.

– А для юной леди, – продолжает печатник, – у меня есть буквы.

Он подает ей набор печатных формочек. Она таращит на них глаза.

– Что надо сказать, Катерина? – рычит наш отец.

– Благодарю вас, сэр, – лепечет Катерина.

– Ну то-то же! Возможно, это побудит тебя выучить азбуку.

– Надеюсь, ваша светлость как-нибудь окажет нам честь, посетив вместе с юными леди наш магазин у собора Святого Павла, – говорит мастер Копланд. – У нас там продается много прекрасных книг.

– Обязательно, сэр, – говорит батюшка, выводя нас из типографии. – Благодарю вас, хорошего дня.

Наш краткий визит подошел к концу.

На обратном пути я прижимаю к груди свою драгоценную книгу, рядом подпрыгивает Катерина, весело болтая. Ей уже три года, и она премиленькая, голубоглазая, белолицая, без единой веснушки. Мне страстно хочется, чтобы миссис Эллен нашла средство против моих веснушек и я стала такой же красивой, как Катерина. Катерина на меня не похожа: она любит играть в куклы и качаться на своей лошадке, а не глядеть в азбуку и повторять буквы. Иногда миссис Эллен на нее сильно сердится.

– И почему ты не такая, как Джейн? – спрашивает она. – Джейн – хорошая девочка. Она сидит смирно и учит уроки. А ты – ты непоседа, егоза.

В ответ Катерина только улыбается. Какая она милашка! Матушка говорит, что однажды она, такая красавица, осчастливит какого-нибудь молодца. Обо мне она никогда такого не говорит. Мне твердят, что хотя я должна выйти замуж, дабы увеличить славу и богатство нашего дома, но я слишком тощая, слишком люблю книги, у меня слишком много веснушек, чтобы окрутить мужчину. Так что я решила оставить это все для Катерины. Мне больше нравится сидеть в одиночестве и читать.

– Хорошие вести из Шотландии! – кричит Генри, врываясь ко мне в комнату, когда мы с управляющим проверяем счета. Я выпроваживаю беднягу вон, а заодно и моих ошеломленных фрейлин вместе с нашими тявкающими разномастными комнатными собачками. – Слушай, Фрэнсис! Шотландский парламент отказался одобрить договор. Они не хотят, чтобы их королевство управлялось из Вестминстера.

– Слава богу! – торжествую я, откладывая перо и закрывая счетную книгу.

– Король в ярости, – сообщает счастливый Генри, усаживаясь рядом со мной у дубового стола и сжимая мои руки. – Он видит, что его надежды объединить Британию рушатся, и чувствует себя оскорбленным за сына. Теперь он намерен преподать шотландцам урок и приказал лорду Хартфорду собирать армию.

– И правда обнадеживающая весть, – отвечаю я. – Есть ли вероятность, что король выиграет эту войну?

– Мы разбили их при Флоддене, – напоминает мне Генри. – Уничтожили. Но при Баннокбурне нам самим досталось. Все в руках Божьих. И лишь изменник станет ожидать поражения своего короля.

– Но именно на это мы оба и рассчитываем, не правда ли? – шепчу я, улыбаясь. – Будем надеяться, что Бог на нашей стороне.

Генри теперь редко появляется дома. Он постоянно находится при короле, не только ища продвижения и милостей, подобно любому другому придворному хищнику, но также в надежде разузнать какие-нибудь новости о «свадебном деле», как это у нас зовется. Что до меня, я провожу время с королевой, оставив дом и детей на попечении миссис Эллен. Боюсь, что она всех распустит, лишний раз не выпорет и не отругает, как требуется. Миссис Эллен – добрая и опытная няня, но она удручающе мягка.

К моему сожалению, мне не удается забеременеть. В тех редких случаях, когда мы с Генри оказываемся в постели, мы наслаждаемся совокуплением, ибо всегда возбуждали друг в друге страсть, но похоже, что Господь не внемлет нашим молитвам о сыне, иметь которого милорд жаждет больше всего. У других мужчин есть сыновья, говорит он, почему у меня нет? Если я не рожу ему сына, его титул перейдет к Джейн, точнее, к ее будущему мужу. А если наши планы осуществятся, титул поглотит корона, что сулит славному имени Дорсетов забвение. Для Генри эта мысль невыносима. Он хочет, чтобы его династия продолжалась, так что мы не должны отчаиваться. Я утешаюсь тем, что мне всего двадцать шесть лет, а женщины, как известно, способны к деторождению чуть ли не до пятидесяти. Мы не должны оставлять наших молитв – как и наших более приземленных занятий!