— Аккуратнее, — сказала я. — На себя выливать — нечестно.

Дно кружки задралось в самое верхнее положение и замерло в нём на пару секунд, а потом Кэт отняла края кружки ото рта. Раздались хлопки, сначала редкие, как первые капли дождя, и постепенно они перешли в стойкие и долгие, но сдержанные аплодисменты. Кэт, улыбаясь кровавым ртом, обводила вокруг себя обалдевшим взглядом. Зажёгся свет.

— Поздравляем вас, Кэт.

Подошедшие Юля и Оскар пожали ослабевшую руку девушки. Все остальные тоже подходили с поздравлениями. В их глазах читалось откровенное удивление: как могло этой пигалице повезти больше, чем нам? Чем она лучше нас? Почему выбрали её? Гриши в числе подходивших не было. Видимо, он расстроился. Впрочем, это был ему хороший урок.

— Папа сказал, что у меня не было никакой сестры. Если бы была, он бы знал.

Я нахмурилась.

— Ты рассказала ему обо мне?

Карина отрицательно качнула головой.

— Нет… Зачем ты сказала неправду? Ты мне никакая не сестра, а мама. Ведь правда? Да?..

Стол Карины был по-прежнему завален учебниками, в раскрытой тетрадке было недоделанное упражнение по русскому языку. На белом блюдечке лежало большое красное яблоко, я сидела на её стуле, а она — у меня на коленях, прильнув ко мне. Я подумала: если говорить правду, так до конца, а если лгать, то тоже. Сказал «а» — говори уж и «б». «Б» в данном случае означало бы то, что мне следовало сказать Карине, что Денис — не родной её папа, а она его так любит! Нет, уж лучше пусть она думает, что я её мама. В самом деле, какая разница? Всё равно настоящей матери она не знала.

— Ведь правда? Да? — настойчиво спрашивала она, заглядывая мне в глаза.

— Хорошо, родная… Пусть будет так. Я твоя мама.

Она поверила без колебаний: она уже давно верила, нужно было только подтверждение. Вцепившись в меня мёртвой хваткой, она прошептала:

— Я знала.

Я не могла сказать ей «нет»: слишком крепко моё сердце увязло в плену её грустных карих глаз. И я сказала то, что повторяла, как заклинание, на протяжение всех пяти лет в замке Кэльдбеорг:

— Я люблю тебя, Карина.

Без неё мне не жить, и это было так же точно, как дважды два — четыре.

6.16. Родство по крови

В белой комнате было светло и тепло. У стены, оклеенной фотообоями с лесным пейзажем, стояла белая кроватка, и из сугроба белого постельного белья выглядывали выпуклые серые глаза и торчали серовато-русые косички. Глаза тревожно косились на резиновый медицинский жгут. Пальцы дока Гермионы зашуршали упаковкой одноразового шприца.

— Ну-с, приступим. Производим забор крови у Авроры.

Я сняла свою чёрную кожаную куртку и поставила локоть на обтянутую клеёнкой подушечку. Жгут перетянул мне руку. Ритмично сжимая и разжимая кулак, я смотрела на Кэт. Она свернулась под одеялом калачиком; все предварительные процедуры были над ней проведены, док также провела с ней разъяснительную беседу о том, какие ощущения она будет испытывать, и втолковала, что это нормально, и бояться ничего не надо.

Шприц наполнился тёмной холодной кровью. Я прижала к локтевому сгибу ватку, а док Гермиона подошла со шприцем к кровати Кэт.

— Кровь Авроры мы введём тебе в вену, дорогуша, — сказала она. — Давай ручку.

Кэт выпростала худенькую руку из-под одеяла, и док перетянула её жгутом. Я сказала, чтобы её подбодрить:

— Не бойся.

Она улыбалась. Игла вонзилась, и она немного вздрогнула, но улыбаться не перестала. Моя тёмная холодная кровь смешалась в вене с её алой тёплой кровью. Мои пять миллилитров в ближайшие сорок восемь часов превратят все её четыре с половиной литра в точно такую же тёмную холодную жидкость.

Игла была вынута, и Кэт спрятала руку под одеяло, натянутое до подбородка. Она улыбалась мне, и я тоже не могла ей не улыбнуться. Я сказала:

— Теперь в тебе моя кровь. Можно сказать, мы с тобой в какой-то мере породнились.

Её личико на глазах бледнело, губы серели, но она держалась спокойно. Док Гермиона сказала:

— Вы можете идти, Аврора. Ваше дальнейшее присутствие не обязательно.

Я встала. Из-под одеяла послышался тихий голосок:

— Аврора… Не уходите, пожалуйста.

Я остановилась, потом подошла к ней.

— Ты хочешь, чтобы я побыла с тобой?

— Да… Если вам не трудно.

— Мне вовсе не трудно. Я останусь с тобой. Док, вы не возражаете?

Док Гермиона ответила:

— Как пожелаете, Аврора.

— Это твои апартаменты, — сказала Юля, обводя широким жестом просторную гостиную. — Дом только что построен. Я сама здесь всё обставила.

Моя новая квартира располагалась на самом верхнем, четырнадцатом этаже новостройки. Рядом был разбит небольшой скверик, из окон открывался вид на лесопарк и шоссе.

— Отдалённый шум транспорта не будет тебя беспокоить: здесь везде хорошая звукоизоляция. К тому же, движение по этому шоссе не слишком оживлённое. Кроме того, у тебя есть то, чего нет у других жильцов дома.

— И что же это?

Юля улыбнулась и распахнула большую стеклянную дверь.

— Пентхаус.

— В самом деле? Всю жизнь мечтала иметь квартиру с пентхаусом!

Мы вышли под открытое звёздное небо. Зелёный газончик, дорожки, какие-то диковинные растения с огромными листьями, похожие на доисторические древопапоротники, скамеечки, стол со стульями, декоративный бассейн с кувшинками, пара шезлонгов и пляжный зонтик — вся эта красота на крыше отныне принадлежала мне, и никому больше.

— Это весьма удобно для жильцов, имеющих крылья, — сказала Юля. — Хорошая посадочная площадка.

— Да уж, это точно, — усмехнулась я.

— Есть и обычный балкон, — продолжала Юля. — Точнее, лоджия. Пойдём, покажу.

Лоджия была уютно обставлена, почти как дополнительная комната. Здесь стоял диванчик-уголок со столиком и плетёное кресло-качалка, а для пущего уюта это помещение было обильно озеленено декоративными растениями, ползучими и вьющимися.

В моих апартаментах было пять комнат и раздельный санузел, прихожая и кухня. Я не удержалась от иронического замечания:

— Интересно, что я буду здесь готовить?

Юля развела руками:

— В любой квартире есть кухня. А пользоваться ею или нет — это личное дело каждого.

По-прежнему иронически настроенная, я подошла к холодильнику.

— А хотелось бы мне узнать… — начала я, берясь за ручку дверцы, — что здесь есть? — И закончила, открыв дверцу: — Так я и думала. Пусто.

— Ты можешь пользоваться морозильной камерой, — сказала Юля. — Можешь приготовить мороженое. Смешиваешь кровь со сливками и сахаром, можно добавить немного какого-нибудь фруктового сока, и ставишь в морозилку. Получается просто объеденье.

— А я не отравлюсь соком? — с сомнением спросила я.

— Не бойся. Доктор Гермиона гарантирует, что некоторые продукты, взятые в небольших количествах и смешанные с кровью, совершенно безопасны для нас.

Я прошлась по всем комнатам.

— И кто же будет содержать всю эту роскошь?

— Тебе не нужно ни о чём беспокоиться. Все расходы я беру на себя.

— То есть, я буду жить за твой счёт?

Юля привлекла меня к себе.

— Ну, зачем так ставить вопрос? Не всё ли равно? Считай, что эту квартиру даёт тебе «Аврора».

— То есть, ты.

— Нет… «Аврора» — это не только я. Это ещё многие другие. Считай, что это не только от меня, но и от них тоже. Это самое меньшее, что мы можем для тебя сделать.

Я сама возилась с моей ученицей весь период её «младенчества», сама учила её летать и обучала её искусству проникновения в сердце теней. Два года она жила со мной в моей квартире, и мы не расставались ни днём, ни ночью.

Однажды на очередной учебной охоте мы увидели, как хищник-орденец поймал ребёнка. Моё сердце не могло этого стерпеть: я сразу подумала о Карине. Ребёнок был вырван из лап хищника, а сам охотник получил от меня удар острым каблуком в глаз.