Оуэн задумчиво посмотрел на огромную голограмму, висевшую напротив кровати, – портрет родоначальника Искателей Смерти, призванный внушать священный трепет и уважение к его воинской доблести, лучшего воина Империи и основателя клана, чье имя перешло к нынешнему правителю Виримонде. В своей отороченной мехом мантии и стальной кольчуге, увешанный оружием, с выбритой, кроме нескольких прядей на затылке, головой, он выглядел чересчур воинственным и суровым, но, слегка дав волю своему воображению, можно было представить его не только заносчивым воином, но и родовитым вельможей. Согласно семейным хроникам, основатель клана был величайшим бойцом своего времени. Тайным голосованием он получил титул лучшего воина Империи и был возведен в звание пэра. По всем меркам это был крепкий человек – и немного скотина, но народ любит и за это своих героев. Его меч был обагрен кровью в сотне космических миров и никогда не оставлял без ответа оскорбление или вызов на бой.

Основатель династии Искателей Смерти был, кроме того, создателем и владельцем таинственного устройства, названного «генератором тьмы», – с помощью которого можно было погасить тысячи звезд и заставить их планеты кружиться в бесконечной ночи. Но в роду Искателей Смерти об этом не принято было много говорить.

К сожалению, его жизнь окончилась не слишком счастливо, но раз уж он избрал политическую карьеру… Титул лучшего воина Империи унаследовал его сын, и все пошло своим чередом. Лорд Оуэн не раз задавался вопросом, как бы старик посмотрел на своего нынешнего наследника. Наверное, он был бы сильно удручен при первом же проявлении интеллектуальных наклонностей молодого лорда. Оуэн не был способен даже послать кого-нибудь к черту. Он всегда считал себя писателем, а не бойцом. Да, он умел владеть оружием и занимался боевыми искусствами, чтобы поддерживать физическую форму и следовать законам предков, но по-настоящему никогда не увлекался этим. Его главным призванием было исследование и сопоставление фактов туманного и противоречивого прошлого Империи. Для него не было ничего более захватывающего, чем погрузиться в пучину легенд и мифов, в которых запечатлелось прошлое, и откопать какой-нибудь сенсационный факт, ясный и острый, словно алмаз. И если он что-то узнал наверняка из старинных хроник и сказаний, так именно то, что слава и, черт побери, честь не рождались на поле боя. Там была только кровь, грязь и горечь несбывшихся надежд.

Большинство военных кампаний были на поверку раздутыми с помощью лжи и пропаганды, ничтожными разборками, устроенными для защиты торговых интересов или сохранения политического величия. Лорд Оуэн поклялся, что никогда не станет драться и погибать ради поддержания чьей-то репутации. Это тем более глупо, когда знаешь, что на свете есть ради чего жить. Единственной боевой реликвией, которую он согласился принять в наследство от своего древнего полоумного предка, был перстень Искателя Смерти – довольно некрасивое толстое кольцо из темного золота, пришедшее к нему из затерянного прошлого, знак и печать главы рода Искателей Смерти. В соответствии с семейной традицией он не имел права снимать кольцо со своего пальца до самой смерти, пока оно не будет передано в наследство его старшему сыну. Его наследник должен был отсечь палец умершего отца и стать новым владельцем реликвии.

Оуэн и его отец были на удивление далеки и внутренне не похожи друг на друга, хотя внешне и имели много общего. Оба были крепкие, высокорослые, с темными глазами и волосами, оба обладали врожденной ловкостью и натренированной мускулатурой. Сейчас, едва перешагнув порог своего двадцатипятилетия, Оуэн уже подрастерял прекрасную физическую форму. Безбедная жизнь и хороший аппетит сделали его мышцы менее рельефными, округлили талию. Вполне возможно, что его старый учитель по боевым единоборствам в отчаянии всплеснул бы руками, доведись ему увидеть, в какой форме оказался ученик. Но такая мысль никогда не огорчала Оуэна. Он не пошел по пути отца. Большую часть времени он посвящал научным изысканиям, а если и забывал о них, то в основном для того, чтобы развлекаться со своей любовницей.

Дверь спальни приоткрылась, и в настроении Оуэна произошла моментальная перемена: утопавшая в полумраке комната словно осветилась от присутствия вызывающе красивой, стройной, золотистой от загара женщины. Кэти де Ври едва минуло тридцать лет, ее изящное, словно отлитое из бронзы тело не могло не вызывать восхищения. Она была среднего роста, но во всем прочем превосходила средние мерки. Длинноногая, с мягкими линиями тела, Кэти была натуральной блондинкой. Волнистые волосы окаймляли ее личико с восхитительными высокими скулами. «Красота уходит, правильная форма лица – никогда», – любила говорить она. У нее была самая ослепительная улыбка, какую доводилось видеть Оуэну, и такие голубые глаза, ради которых мужчина мог пойти на смерть. Она уже семь лет была его любовницей – с тех пор, как ее порекомендовали ему в качестве главного сюрприза на зимнем балу в столице Империи Голгофе. До этого она совершенствовала свою физическую форму в фешенебельном борделе «Дом Радости». Там она выступала с номером «женщины-змеи», познала все тайны секса и могла удивить любого мужчину («вам гарантируется многократный оргазм, или вы забираете свои деньги назад»).

Заключение с ней контракта было самой выгодной сделкой в его жизни.

Кэти опять надела его старый расшитый халат, перехватив в талии поясом. Обычно она носила его без пояса – отчасти для свободы движений, но в основном потому, что знала, как Оуэну нравится смотреть на ее тело. Сейчас пояс был туго завязан, и он почему-то обратил на это внимание. После семи лет любовных утех Кэти едва ли могла что-то скрывать от него на своем теле. Скорее всего, ей просто захотелось подразнить его. Она знала, как завести своего книгочея!

Оуэн не без удовольствия увидел, что в руке у нее большой запотевший бокал белого вина. Кэти всегда понимала его желания. Хотя, если признаться честно, вид ее тела освежал лучше, чем любой напиток. Он взял бокал из ее рук и поставил на столик возле кровати. С вином можно не торопиться. Он всем телом потянулся к ней, но Кэти отошла назад, не дав ему даже прикоснуться к себе. Он недовольно нахмурился и встретил ее холодный взгляд.

– Ты делаешь неверные движения, мой милый. Наверное, сейчас тебе лучше было бы выпить вина. Тогда ты бы мог уснуть и никогда не проснуться. Так было бы проще и приятнее для нас обоих. Ну а теперь мне придется сделать все более грубо.

Она опустила руку в вырез халата и достала дисраптер. Оуэн непонимающими глазами посмотрел на оружие, и тут сработал старый рефлекс тренированного бойца: в момент выстрела он соскочил с постели и, все еще обернутый простыней, перекатился по полу. Раздался выстрел, кровать охватили языки пламени. Кэти коротко выругалась и достала из кармана халата угрожающих размеров нож. Не переставая удивляться, как она могла утаить все это в халате, он вскочил на ноги и сбросил спеленавшую его простыню. Для второго выстрела из дисраптера потребуется не меньше двух минут – пока не зарядится энергетический кристалл. Он сделал шаг назад, а Кэти стала медленно наступать на него, держа перед собой нож. Оуэн без особой надежды огляделся по сторонам в поисках какого-нибудь оружия для защиты. Лицо Кэти было спокойным, но слегка озабоченным, словно она разгадывала детскую головоломку, неожиданно озадачившую ее своей неподатливостью.

– Кэти, я считаю, нам надо спокойно поговорить друг с другом.

– Время разговоров прошло, Оуэн.

– Если все это шутка, то мне она не кажется смешной.

– Это не шутка, Оуэн. Я разрываю наш контракт. Конечно, эти форсмажорные обстоятельства нельзя назвать приятными, но так уж складывается твоя жизнь. Или, вернее, твоя смерть. Не трепыхайся, и я гарантирую тебе быстрый конец.

– Сколько они тебе обещали? Я заплачу вдвое больше!

– Теперь ты уже не сможешь откупиться, мой дорогой. Успокойся и не мешай мне сделать то, что я должна. По крайней мере, сумей хотя бы умереть с достоинством.