– Он из рода Вольфов и должен сам заботиться о себе, – оборвал ее Якоб. – Именно так должен вести себя мужчина. Я не смогу все время вытирать ему нос.

– Не будем об этом, – вмешалась в разговор Констанция, недовольно надувая губки и ласково беря мужа за руку. – Тебе надо было жить в прошлом веке, по-другому ты не умеешь. Сегодня такой хороший день, а тебе не терпится испортить его ссорами. Мы же хотели кое о чем поговорить в узком семейном кругу, пока не начнутся состязания. Может быть, пора?

– Надо дождаться Валентина, – возразил Вольф. – Сомневаюсь, что он сообщит нам что-нибудь серьезное – разве что адрес своего нового фармацевта? – но он мой старший сын и должен при всем присутствовать. Хотя он и опаздывает. Уже в который раз.

– Да, – подтвердил Дэниэл. – Странно, что бы его могло задержать?

Стефания недовольно поморщилась, но у Дэниэла хватило здравого смысла обойтись без заговорщицких ухмылок. Вместо этого он задумчиво посмотрел на отца, и то же самое сделала Стефания.

Якоб Вольф не раз уже использовал свою личную ложу для обсуждения деликатных проблем. Надежные двери весьма затрудняли установку подслушивающих устройств, а имевшийся в ложе защитный экран предохранял от воздействия биополя. Вольф во всем любил основательность.

Стефания отвернулась от отца и в поисках чего-то, на что можно было переключить внимание, стала смотреть на арену. В это время над ареной на огромном голографическом экране стали воспроизводить крупным планом замедленные эпизоды самых интересных поединков. Экран был предназначен в основном для знатоков и зрителей, смотревших состязания с неудобных мест, – благодаря ему они не упускали самые мелкие детали кровавой бойни. Неожиданно, увлеченная зрелищем, Стефания довольно улыбнулась. Ничто так не горячило кровь, как смертельный поединок. Среди аристократических кланов то и дело находились такие, которые требовали запрета состязаний или, по крайней мере, введения новых, более гуманных правил, но эти прожекты пропадали втуне. Гладиаторские бои не знали себе равных по популярности в Империи и магнитом притягивали людей в любом месте, где был хоть один голографический экран. Если бы кто-то осмелился запретить бои, зрители подняли бы бунт.

Тут ее внимание привлекли чьи-то тяжелые шаги за дверью ложи. У Стефании в груди заколотилось сердце, на щеках выступил предательский румянец. Наконец-то прибыл человек с новостями о Валентине. Предвкушая долгожданный момент, она медленно повернулась и… оказалась лицом к лицу с Валентином, спокойно стоявшим в своей семейной ложе, словно в его жизни ничего не произошло. В какую-то секунду ей показалось, что она теряет сознание, но, бросив быстрый взгляд на Дэниэла, стоявшего со стиснутыми зубами и вытаращенными глазами, она удержала себя в руках. Надо было оставаться спокойной, холодной как лед, набраться духа и как-то выяснить, каковы обстоятельства их провала. Она спокойно поклонилась Валентину, и он ответил ей вежливым кивком головы.

– Неприятности, сестрица? – с подчеркнутой заботливостью поинтересовался Валентин. – Ты сегодня какая-то бледная.

– Нет. Все в порядке, – ответила Стефания, с трудом подавляя дрожь в голосе. – Ты сегодня немного запоздал. Мы уже думали, что с тобой что-то случилось. По дороге сюда… с тобой не произошло ничего необычного?

– Необычного? Нет, мне так не показалось. А почему ты спросила об этом?

– Просто так, – поспешила ответить Стефания. – Просто так.

Валентин широко улыбнулся своими кроваво-красными губами, но его глаза остались непроницаемыми. Он снял плащ и положил на спинку ближайшего кресла. Стефания невольно нахмурилась. Она впервые видела брата в такой затрапезной, поношенной и старомодной одежде. Попросту говоря, это была одежда мелкого лавочника, к тому же неподходящего размера. Раньше Стефания могла поклясться, что ее брат скорее умрет, чем появится на людях в таком наряде.

– Я задержался, потому что мне пришлось сделать непредвиденную остановку, – невозмутимо сказал Валентин. – Подобрал себе кое-что новое из одежды. Довольно впечатляющий костюм, правда?

– Мы поговорим о твоем нелепом костюме позднее, – нахмурившись, прервал его отец. – Сейчас нам надо обсудить семейные дела. Мы не могли обойтись без твоего присутствия, поскольку все это касается лично тебя.

Валентин небрежно сел в кресло и снисходительно посмотрел на отца.

– Скорее всего, ты опять хочешь отправить меня в наркологическую лечебницу. Я прав? Но тебе пора бы понять, что мой организм уже не способен жить без стимуляторов и тех процедур, к которым я его приучил. Мне легче насильственно изменить рост, чем химический состав крови.

– Нет, – с угрюмой улыбкой возразил Якоб Вольф, – я уже не надеюсь изменить тебя, Валентин. Но, может быть, настало время найти кого-то еще, кто мог бы позаботиться о тебе? Я хочу поговорить с вами о браке. Со всеми! – Он обвел взглядом своих детей, каждый из которых был по-своему удивлен этим словам. Эта реакция явно позабавила Вольфа, и он продолжил: – Я решил по-настоящему заняться этим делом и подыскал вам подходящие пары из детей самых благородных семейств Империи.

Наступила долгая пауза. Якоб Вольф наслаждался произведенным эффектом, Валентин погрузился в свои мысли, а Стефания и Дэниэл беспомощно переглядывались, ища друг у друга поддержки. Тем временем Вольф уселся в свое любимое кресло и принял удобную позу. Рядом с ним села елейно улыбавшаяся Констанция. Якоб ласково похлопал ее по руке.

– Мы обсудили это вместе с вашей новой матерью. Мне уже давно пора нянчить внуков. Нашему роду нужна молодая поросль. Сам я слишком поздно обзавелся вами и не хочу, чтобы вы повторяли мою ошибку. Так что, хотите вы или нет, вам придется идти под венец.

– Если я правильно понял, вы уже подобрали нам конкретные пары? – медленно спросил Валентин.

– Да, черт побери! Если это предоставить вам самим, вы попросту наломаете дров. Для тебя, Валентин, и для Дэниэла я выбрал самых восхитительных молодых девиц, а Стефанию уже ждет здоровяк и красавец благородных кровей. Встреча состоится сегодня вечером, на дворцовом балу, а свадьбы сыграем в следующем месяце.

– В следующем месяце? – громко переспросил Дэниэл.

Стефания даже не думала, что он так способен вытаращить глаза, но и сама она была слишком ошарашена, чтобы морально поддержать этого увальня. Ее голова была занята обдумыванием своей собственной проблемы.

– Да. В следующем месяце. – Якоб Вольф не скрывал своего удовлетворения. – Если бы я дал вам больший срок, вы бы, вне всякого сомнения, сумели отвертеться. Так что свадьба будет сыграна сразу после того, как мы уладим все необходимые формальности.

– Вы раньше окажетесь в аду, чем это произойдет, – отрезала Стефания. Она и сама не могла поверить, что способна говорить таким ледяным тоном.

Дэниэл, стоявший рядом, решительно закивал головой.

– Вы можете говорить все, что хотите, – невозмутимо отреагировал Вольф. – Но это не поможет. Конечно, вы имеете право отказаться и не прийти на официальную церемонию, но в таком случае вы лишитесь наследства и перестанете быть членами нашего клана. Советую подумать об этом, мои дорогие. Сумеете ли вы прожить отщепенцами? Без денег, без положения, без будущего? Сможете ли вы найти хорошо оплачиваемую работу? И вообще, что вы умеете делать? Нет, вас слишком много пестовали и нянчили, чтобы вы могли самостоятельно выжить в этом жестоком мире. Будут ли какие-нибудь комментарии, или мы перейдем к другим делам?

Он обвел глазами лица детей, надменно подняв одну бровь. Дэниэл собрался что-то сказать, но вид у него был более чем растерянный. Стефания, помрачневшая как туча, собиралась с мыслями.

У Валентина на губах заиграла улыбка.

– Если венчание состоится в церкви, могу ли я надеть фату? Мне идет белый цвет.

Якоб бросил на него тяжелый взгляд, но решил не поддаваться на провокацию. Он переключил свое внимание на арену, но там пока ничего интересного не происходило. Несколько поединков уже окончились смертельным исходом, но среди их участников не было никого, кто бы привлек внимание трибун или персональных лож. Это были всего-навсего новички, выпущенные для разогрева публики. Они только завоевывали боевую репутацию и пробовали вкус настоящего смертельного боя. Тренировочные поединки не шли с ним ни в какое сравнение. Обстановку настоящего боя, с ее запахом пота и крови, с человеческими внутренностями, вываливающимися на окровавленный песок, нельзя было имитировать. Но как раз поэтому зрители снова и снова приходили на трибуны арены.