Виктор принял душ, побрился. Синяки его побледнели, можно сказать, сошли совсем, но память о них была свежа.

«Записную книжку»…

Пятый столик располагался возле окна, за широкой, прямоугольного сечения, колонной. Виктор сел в одиночестве. Подумал и решил, что лучшее, что он сейчас может, это вести себя по-человечески. Заказал для себя коньяк и лимон, для дамы — мороженое с шоколадом, и минеральной воду для обоих. Май выдался жарким, пить хотелось каждую минуту.

Ждать пришлось недолго. В приотворенное окно сквозь прозрачную сетчатую занавеску было видно, как припарковалась к стоянке знакомая белая машина, как вышла, умело коснувшись асфальта сразу обеими туфлями та женщина, одетая сегодня в бирюзовый шелковый костюм с шелково-кружевными, того же цвета, отворотами.

«Нарочито», — подумал он.

Через минуту она показалась в дверях, направляясь к нему. Виктор поднялся, сдвинул стул, помог даме сесть.

— Воды, мороженого?

— Воды.

Со стороны казалось, что встретились любовники, молодые, красивые. Но нет. Краткого мига хватило ему, чтобы подправить впечатление десятидневной давности. Не в его вкусе оказался и ее тяжеловатый подбородок, неотделенный от плоской нижней губы, и тяжелые руки без перчаток, привыкшие к рулю, глаза с холодным выражением собственной значимости, и голос, лишенный игры, без которой нет душевного богатства.

Она тоже скользнула быстрым взглядом по его лицу, белоснежной рубашке с опрятно-закатанными рукавами и красным шейным платком, по серому витому ремню на узких бедрах под шлевками черных вельветовых брюк. Ей-то он, кажется, понравился.

— Молодцом сегодня, — не без насмешки одобрила она, отпив из бокала, — не то, что в тот раз, а?

Виктор никак не отозвался на неуместное напоминание. Паузу!

Она отставила бокал.

— Итак, о делах. Меня зовут Лариса, мне поручено с тобой работать. Знай и заруби на носу, что теперь ты в «Системе», которая многое может дать, но и спросит с тебя полной мерой. Не пугайся. Такой, как ты, может продвинуться очень быстро. Ты ведь театрал?

— Я артист.

Он не стал ловить ее на невежестве.

— «Артист», верно, — повторила она. — Так тебя и называют. Скажи, какая у тебя цель жизни?

Он с интересом вскинул глаза. Она смотрела прямо, без улыбки.

«Дикая серьезность», — подумал он.

— Моя цель — деньги, — с вызовом проговорил вслух.

Женщина удовлетворенно кивнула.

— Для чего тебе деньги?

Он понял, что проходит некий тест на готовность.

— Лично мне деньги нужны для того, чтобы не зависеть от обстоятельств, иметь то, что необходимо современному человеку и делать то, к чему призван своими способностями и судьбой.

— Какими средствами ты хочешь достичь своей цели?

На эти слова пришлось глуповато хмыкнуть и по-дурацки скосить глаза вбок.

— Кабы знатьё…

— Хорошо, — сказала она. — Очень хорошо.

Рассмеявшись, Виктор опрокинул в рот рюмочку коньяка, крепкими зубами зажал ломтик лимона и оторвал желтую шкурку. Из своей вазочки осторожно, бережа на губах блестящую помаду, отведала оплывающее мороженое и Лариса.

— Если ты осознал свое положение — продолжала она, — и стремишься к его изменению, то «Система» готова помочь тебе.

Ларисе не нравилось простонародное название «Параскева», она и другие сотрудницы называли фирму «Система». Грач, услыша это, поощрил их выдумку. Чем меньше звону, тем безопаснее, рассудил он.

— Но готов ли и ты отдать достижению цели всю свою страсть, постоянство, время, талант, все, что ведет к успеху? — продолжала она. — Много денег бывает лишь у того, кто дружен с терпением и неутомимостью, кто не отличает удач от неудач, кто твердо решил, что добьется цели и назначил дату своего успеха. Готов ли ты?

За ее словами светилась стратегия, продуманная сильном умом, с которым нельзя было не согласиться. «Барин», его почерк!

— Что я должен делать?

Она отставила вазочку и бокал с водой, словно расчищая оперативный простор, положила на скатерть руки с переплетенными пальцами.

— Нам известно, что ты хочешь иметь группу, чтобы выступать на сцене. Так?

— Та-ак, — удивленно протянул он.

— Группа у тебя будет. В короткое время она должна стать лучшей в столице. Тебе помогут.

Виктор кивнул.

— Дальше?

Лариса помолчала.

— Твоя основная цель заключается в том, — медленно проговорила она, словно повторяя заученный текст, — чтобы через посредство своей группы воздействовать на зрителя в нужном направлении. Впереди кое-какие региональные выборы. «Система» не хочет их проиграть.

«Ого!» — Виктор молчал.

— Согласен? — осведомилась Лариса.

«Как будто я могу отказаться!» — подумал он.

— Согласен.

Лариса приняла это, как должное.

— Записная книжка с собой? Пиши номер моего мобильника, номер абонентского ящика, адрес электронной почты. Что, у тебя компьютера нет? Купи, подключись в Интернету, заимей собственный сайт, шли тексты прямо с монитора. Теперь запомни, или тоже запиши. Каждый день ты составляешь отчет о встречах, идеях, потраченных деньгах, даешь анализ результатов, свои соображения, планы, опасения. Каждую неделю за этим столом ты будешь получать деньги и отчитываться передо мной устно и письменно. Запомни: каким бы шикарным ты ни стал, каждую неделю, если ты в Москве, мы встречаемся за этим столом.

— Я могу приступить к работе?

— Чем скорее, тем лучше. И со своими людьми работай каждый день, каждую минуту. Композиторы, писатели, певцы, музыканты, артисты, психологи, экстрасенсы — все должны волчком крутиться за свои деньги. Понятно?

Она испытующе посмотрела ему в лицо. Окаменев, он выдержал взгляд. Она кивнула.

— Выборы состоятся второго августа. Когда будет генеральная репетиция?

— Двадцатого июля.

— О'кей.

После щелчка сумочка ее раскрылась, на свет появилась пачка, обернутая простой газетной бумагой, перетянутая синей резинкой. Лариса передала ее под столом.

— Это на первую неделю. Действуй. Все.

Женщина поднялась и пошла так же деловито и жестко, как и разговаривала.

Он остался сидеть. Денежную пачку, глянув по сторонам, сунул в карман брюк. Опрокинул последнюю рюмку, зажевал жесткой лимонной корочкой.

— «Система», — думалось ему. — Пусть. Значит, я готов, если «они» пришли сами. Пусть так. Я сделаю втрое против их ожиданий. И выйду на Барина. Тогда и посмотрим, кто есть кто. Виктор Селезнев — не подотчетный клерк.

Выставка «Народный исторический быт» открылась в нескольких залах на втором этаже, и сразу привлекла внимание москвичей и иностранцев. Каждый зал показывал свою тему. Открывал показ уголок настоящей избы с подлинными лавками, печью, посудой, ухватами и прялкой, за которой сидела мастерица и пряла пряжу из кудели, поплевывая на пальцы; рядом за настоящим «кросном» ткали льняное полотно. В следующем зале был «покос» с копной настоящего сена, косами, вилами, телегой, туесами и многими другими вещами. Был крестьянский двор с муляжами коровы, свиньи, овец и кур. Мастера плели корзины, девушки вышивали, все одетые в нарядные народные одежды. Исторические подлинные справы выставлялись на манекенах в «березовой роще», возле них толпились женщины, с умилением разглядывая швы, стежки, сборки, вышивку и кружева. Здесь у Агнессы был один квадратный метр стенда и два своих манекена, она переодевала их через день, чтобы показать всю коллекцию. У ног ее «барышень» стоял плакатик с извещением о том, что перед зрителями находятся научно-восстановленные рукотворные наряды разных областей России.

В отличие от прошлых лет это была выставка-продажа. Музей решил тоже зарабатывать деньги.

Даша, одетая в вышитую воронежскую блузу-рубашку и пеструю домотканую юбку, с тремя рядами зеленых бус из малахита, водила экскурсии и отвечала на вопросы. Обстановка была праздничная, выставка нравилась и приносила доход. На четвертый день работы она встретила Агнессу с поздравлениями.