erfindung/ изобретение) Это я есть придумывать! Вы пришли, чтобы забрать это у меня? Найн! Это невозможно отключать! Если вы попытаетесь отключать – то быть дитанацион атомреактор! Уакнаэль

! (

Urknall/ Большой взрыв). Вы все тут подихать! Их веаде

– там ! (*ich werde/ я буду) Их веаде ауф файхайт! (*auf Freiheit/ на свободе). -Нам нужно отключать эту фигню? – в полголоса спросил Борис, бросив напряжённый взгляд в сторону загадочного куба. -Необязательно! – ответил Наёмник. – Нам главное всё сфотать, найти схемы, чертежи, затем найти выход – и можно сваливать отсюда! Скрытый мегафон завибрировал хриплым смехом, оборвавшимся резко и неожиданно – после чего зал вновь погрузился в тихое, монотонное гудение и пощёлкивания неизвестных приборов. Вдруг под потолком вспыхнули тревожным, красным светом, маячки. Неприятный, режущий слух, визг сирены, – похожий на пожарную, – наполнил пространство вокруг них. -Надо сваливать! – проговорил Терех, тяжело дышавший в ухо Наёмнику. -“РПГ” к бою! – уверенно проговорил Аскет, не отрывая глаз от куба, который казалось, начал излучать слабый, призрачный отсвет. -Так бабахнет тут всё! Слышал, что этот сказал? – с тревогой спросил Егерь у Наёмника. -Слышал! Взрывать пока ничего не будем – но всё же, пусть гранатомёт будет наготове! Сильный нарастающий гул, заглушил визг сирены. Куб засветился бледно-голубым светом. Казалось, воздух пронизывают электрические разряды, от которых неприятно покалывало в мышцах. Вдруг в нескольких десятках метрах от куба, в воздухе заискрил сварочной рябью яркий огонь. Маленькие белые молнии, – словно уменьшенные в размерах молнии при грозе, – наполняли пространство, вырисовывая в воздухе шар. Этот шар разрастался, и наполнялся яркими вспышками и светом, пока не вымахал до размеров грузовика. Шар превратился в повисший в воздухе светящийся сгусток, из которого вдруг вырвалась огромная уродливая тварь, с перепончатыми крыльями. Она походила на изображения птеродактилей юрского периода, в фантастических фильмах и приключенческих книгах. Вытянутый череп, открытая пасть с множеством мелких зубьев, длинные когти на лапах. Из страшной пасти вырвался рёв, от которого у каждого содрогнулось нутро. -Огонь! – прокричал Аскет, и сам первый, выпустил по твари очередь из “Кедра”. Его поддержали и остальные. Но пули не причиняли существенного вреда огромному перепончатому созданию, лишь дырявили на вылет уродливую кожу на крыльях. Из этих рваных дыр тут же брызгала струями знакомая чёрная жижа, забрызгавшая весь пол рядом с кубом. Одно крыло неудачно угодило под перемычку кран-балки, на несколько секунд обездвижив тварь. Этих секунд Наемнику хватило для того чтобы прицелиться, и выпустить гранату из “РПГ”. Грохнул взрыв. Помещение заполнила тошнотворная вонь гнилого мяса, разлетевшегося в разные стороны. Поперечный швеллер кран-балки с пронзительным скрипом криво накренился. Тут же за спиной Аскета грохнуло несколько выстрелов из “Сайги”, все обернулись и увидели, как в коридор вваливались один за другим зомби – те самые, которых они видели за стеклом “Х-1”. -Туда! – крикнул Симак, указав пальцем на помещение командного пункта под потолком. Они побежали, спотыкаясь на покрытых скользкой жижей, помостах и лестницах. Замыкал колонну бегущих Беркут – который то и дело останавливался, чтобы выпустить очередь по показавшимся в зале, порождениям ада. Симак добежал до металлической двери первым. Задыхаясь от нехватки кислорода, он судорожно дернул ручку двери, оказавшейся запертой. Наёмник тут же грубо оттолкнул его, и попытался вставить один из ключей в прорезь замочной скважины. Но не один из ключей не подошёл – более того, прорезь имела другую совсем форму, то есть сам ключ должен был быть совершенно другим. Беркут, Левинц и Терех огрызались короткими, прицельными очередями, пытаясь остановить напирающую и казавшуюся бесконечной, вереницу оживших мертвецов. Некоторые из них, сражённые бронебойными пулями и шквалом дроби, падали, перекатываясь через гнутые перила. Другие бесформенными грудами оседали на помостах, и тут же по их телам шли другие, новые солдаты. -Это конец!.. – сказал Аскет, руки которого дрожали, сжимая опустевший и бесполезный “Кедр”. Перед глазами у Симака появилось лицо Маши, на котором была добрая, нежная улыбка, и ему захотелось просто закрыть глаза и лечь на эти грязные и ржавые прутья арматуры, из которых был сварен пол помостов и лестниц. Он закрыл глаза, его тело охватила теплая нега, а душу – апатия ко всему его окружающему, и к собственной жизни. Ему было хорошо. “Зачем бороться, для чего? – проносились в голове отголоски мыслей, за барьером которых стихала ставшая безразличной суета. – Сколько можно вгрызаться в эту жизнь? Нет, хватит – здесь всё и кончится! Там будет хорошо – там будет Маша, и мы снова будем вместе, и снова будем счастливы...” Но тут безмятежный, расслабляющий образ Маши исчез, и он увидел лицо Алёны, глаза которой были наполнены тревогой, и страхом. Он понял, что не имеет права опускать руки, опускать именно сейчас, когда каждая секунда, каждый миг на вес золота! Ради неё он должен найти выход! Ведь он притащил её сюда, он пообещал ей, что они выйдут! А теперь она ждёт его, она верит в его слово! И он должен его сдержать, он должен найти выход из этого безвыходного положения! А сколько раз он упирался в тупик, но волею судьбы или случая, он всегда находил выход. Грудь зажгло тупой болью, перед глазами промелькнуло лучащееся добротой лицо старца, которого он видел во сне. “Ключ! Точно! Как же я мог про него забыть! Ведь он может... нет, он точно подойдёт, иначе я бы не нашёл его, и не таскал с собой всё это время! В этом месте ничего не происходит просто так!” Грохот ставших редкими выстрелов, пробился сквозь пелену забытья. Аскет сидел у двери, с закрытыми глазами, прислонившись спиной к металлическим прутьям ограждения. Его автомат, всё это время лелеемый им с таким рдением, куском бесполезного железа валялся под его ногами. В руке он сжимал блестящую глянцем рукоять “Walther P-38”. Беркут, Левинц и Терех были заняты обороной от наступающей, и казавшейся неизбежной, смерти. Симак одним резким движением сорвал с шеи ключ, согнутый пулей, которая могла бы убить его. Вставив его в замочную скважину, – она была сделана именно под этот ключ, – он с силой отогнул его в сторону, распрямляя изогнутый медный стержень, и провернул ключ. Механизм двери тихо лязгнул, этот лязг тут же привлёк внимание Наёмника. Тот бросил вначале безразличный, наполненный безысходностью и тоской, взгляд на дверь, затем перевёл его на Симака, и будто что-то прочитав в глазах товарища, он тут же ожил, ловко подскочив, освобождая место, нужное, чтобы открыть дверь. Симак дёрнул за уже согретую теплом его руки ручку, она поддалась, и дверь в бетонную комнату с толстыми стёклами, отварилась. Краем уха Симак слышал, как разрывается немецкой бранью мегафон. Но это его уже не волновало. Он лишь успел хлопнуть по плечу ближайшего товарища, которым оказался Беркут – чтобы тот прекращал огонь, и перебирался в, – несомненно, безопасное, – укрытие. Они успели закрыть дверь за влетевшим в комнату, словно с мостика погружающейся в морскую бездну подводной лодки, Левинцем. Тут же раздались глухие удары в дверь, с той стороны. Это пули клюют в толстую, качественную сталь, на которой даже в потёртых местах нет ни одной ржавчинки – лишь пыль. Комната, в которой они оказались – была пультом управления установкой “Х-2”, и судя по всему, главным по значимости помещением во всём этом подземном строении. В стене, которая в зале под ними казалась глухой, здесь был дверной проём. Они прошли в него, и обнаружили разветвление, ведущее к четырём дверям. Туалет и ванная, оружейка и склад с продовольствием, бумагами и прочим; комната с уютной домашней кроватью, тумбочкой и лампой на ней; и кабинет. На кружевном покрывале, застилавшим кровать, лежали останки человека: обтянутый кожей безобразный череп, нелепо выглядевший коричневый костюм; покрытые пылью, некогда блестящие лаком, коричневые кожаные туфли. Из-под лацканов пиджака виднелась пожелтевшая от выделений какой-то жидкости, некогда белая, рубашка, – с которой змеёй свисал красивый галстук. По стене у кровати стекало застывшее ссохшееся пятно, бывшее видимо, мозгами погибшего здесь много лет назад человека. Из-под манжеты правого рукава, рубашка на котором была увенчана запонкой, с изображением змеи, – торчала кисть, обтянутая сухой кожей, сжимавшая пистолет “Walther РРК”. На тумбочке рядом с уютной лампой, лежала аккуратная фетровая шляпа “Федора”, с маленькими полями. В комнате пахло старьём, но никак не трупным гниением – и это было странно. Казалось, что этого человека просто высушили, и его кожа стянула сжавшуюся от обезвоживания плоть. -Кто это? – задал неуместный вопрос Левинц, словно бы кто-либо из присутствующих мог на него вразумительно ответить. Беркут прошипел что-то, из его слов можно было разобрать только слово “пальто” – и это слово, в свою очередь, ничего не проясняло. Оглядевшись, Симак заметил отсутствие Наёмника – и без труда догадался, что тот находиться на небольшом складе, в котором Симак видел воронёные стволы “МР-40″ и коробки с патронами. Они прошли в кабинет, включили настольную лампу, жёлтый свет которой когда-то освещал важные для покойного её владельца, документы. На столе лежала книга в красном переплётё, из плотной материи. Откинув заглавную страницу, Симак вслух прочитал: “Klaus Richter. Tagebuch*”. (*Клаус Рихтер, дневник). -Это дневник! – подсказал стоявший за спиной Левинц. -Хорошо, только не думаю, что мы сумеем что-нибудь разобрать! – сказал неслышно подошедший Наёмник. – Света – там осталась, а написан дневник немцем, да ещё и письменным немецким шрифтом! Симак перелистывал страницы, и убеждался, что без переводчика, без хорошего переводчика, им не обойтись – даже Свете трудно будет разобраться в этих каракулях. На некоторых страницах он видел аккуратно выведенные формулы, наброски, чертежи. Но вдруг глаза Симака зацепились за знакомые, русские буквы, когда он уже перелистал более половины дневника. Он отлистал назад, и вернулся к тому моменту, когда автор дневника перешёл на русский. -Что там? – увидел оживление товарища, Терех. -Тут по-русски... – ответил тот, уже погрузившись в слова, выстроенные ровными шеренгами, на белой, словно новой, бумаге. Голос Симака воспроизводил написанные много лет на бумаге слова, в каждом из них крылась боль, бессилие, горечь. “Клаус Рихтер. “Начало конца”. Эта часть дневника написана для русских солдат и офицеров, которые – я уверен, – в ближайшее время остановят это... Скажу сразу: это не дезинформация, и лучшим доказательством тому, будет моё тело, которое покоится в соседней, спальной комнате. Прошу упокоить его, и придать земле, захоронив по христианским обычаям. Немного о себе: я родился в России, родители дали мне имя Николай; фамилия Рихтер – настоящая, и происходит она от наших предков. В 25 лет я эмигрировал вместе с родителями в Германию, где и обучался самой прекрасной науке – физике. Мою жизнь, а так же процесс обучения, пересказывать не буду – всё это есть в предыдущей части этого дневника, которую вам переведёт любой специалист по иностранным языкам. Вкратце скажу лишь одно: я выдвинул сумасшедшую, на первый взгляд теорию, о существовании параллельного мира. В моей работе мне очень помогли научные труды, которые были написаны Николой Тесла, и хранились в секретных архивах Германии. Мне удалось раздвинуть магнитный барьер, за которым оказалось не что иное, как ад. К сожалению, я слишком поздно это понял. Впервые создав машину, которая смогла разорвать магнитный поток, (это было ещё в Германии, в моей собственной, небольшой лаборатории), – я погрузил в неё крысу, и после изменения магнитного поля, эта крыса проявила необычайную агрессию. Более того, грызуна оказалось не просто усыпить – никакие яды, которые я давал крысе вместе с едой, не могли убить её! Я обрадовался тому, что достиг успеха в своих экспериментах, и хотел было опубликовать свою работу, как тут в моей жизни появилось это слово, страшное, и ранее мне неведомое... “Аненербе”. Им было нужно, чтобы я сделал для Рейха не убиваемого солдата. Я отказался – потому, что для этого мне пришлось бы проводить эксперименты на людях. Но, им было плевать на меня – им были нужны не убиваемые солдаты... и они заставили меня, их создать. Вначале я работал над этим в Германии, меня перевели в настоящую лабораторию – я не знаю, где она находилась: меня везли туда в машине, с закрашенными окнами. Я находился в этой лаборатории три года, без возможности увидеть солнечный свет... потом меня привезли сюда. Сюда же привезли все мои наработки по машине, которую мои руководители назвали “Х-1”. Моим заместителем, – следовательно, вторым по важности, после меня, человеком на объекте, – стал знакомый мне по прошлой, гражданской жизни профессор Moritz Kohler. Именно он передал в гестапо полученные результаты моего эксперимента с крысой. Из гестапо эти данные попали в аненербе. Мориц Кёлер... про этого человека можно написать целую книгу, озаглавив её “Ложь и предательство”. Моя теория свела профессора Кёлера с ума. Зависть и лесть позволили ему организовать работы по собственному проекту, который получил индекс “Х-2”. За основу он взял мою работу по проекту, и посвятил себя созданию более мощной, более сильной машины. Мне удалось завершить все работы раньше срока – ведь у меня было всё, что я только попрошу! Не было лишь одного – свободы! Только тогда я понял, что именно происходит в индукционной камере, в тот момент, когда разрывается магнитное поле. Но было уже поздно. Война вносила свои коррективы в неизбежно сжимающиеся сроки. Накануне эксперимента, мы долго спорили с профессором Кёлером. Я настаивал на тестировании его машины, но он не желал меня слушать – гордость и зависть затмила его некогда светлый разум. Эксперимент обеих машин проводили в один день. Вместе с моим другом Штефаном Ланге, который одновременно являлся профессором, старшим научным сотрудником, контролирующим охрану объекта; а так же, – как я понял позже, – членом аненербе, мы повернули наши ключи. Именно так можно было запустить обе установки, и точно также мы могли их отключить. В тот день Штефан признался мне, что он курирует мою работу, и работу Кёлера, как впрочем, работу всей лаборатории в целом. Он рассказал о том, что появилась угроза захвата объекта Русскими солдатами – и тогда, все наши достижения могут обернуться против народа Великой Германии. Чтобы избежать этого, он втайне от меня отдал приказ: вмонтировать в сеть пуска установок систему самоликвидации, которая привела бы к подрыву атомного реактора. Ключи не простые – они уникальные – внутри содержится микрокассета, с записью электромагнитных алгоритмов. Если повредить ключ – то он будет бесполезен; при попытке разобрать замок, система блокируется. По теории, взрыв реактора может привести к неконтролируемой цепной реакции деления атомного ядра, которое в свою очередь может привести к катастрофическим последствиям, масштабы которых даже трудно представить! Вначале запустили “Х-1”. Всё было как тогда, с крысой. Только на этот раз в подвижную камеру положили только что застреленную собаку – Кёлер настаивал, что с помощью моей машины можно будет оживлять мёртвых. Собака, как потом выяснилось, действительно ожила. Когда Кёлер подключил “куб”, то я сразу понял, что он что-то не рассчитал, или рассчитал не верно – левитации установки, весившей несколько тонн, быть просто не могло! Это явление противоречило всем законам физики! Загорелся сигнал тревоги, и тут же Штефан выбежал, вместе со вторым ключом. Он думал, что на лабораторию напали Русские – он каждый день этого ждал, готовился к этому, заставлял командиров взводов охраны муштровать своих солдат, которых поставили сюда для нашей защиты. О, это были не просто солдаты... это была элита “СС”! И тут я понял, что уже не смогу отключить машину, потому, что у меня нет второго ключа! Это понял и Кёлер, который видел, как Штефан Ланге покинул помещение командного пункта. И тут произошло то, чего я ожидать никак не мог... я видел, как Кёлер улыбнулся мне, снизу, и помахал рукой. Затем его помощники отключили “Х-2″ – притом машина продолжала висеть в воздухе. Я понял, что всё, что сейчас произойдёт, спланировано профессором и его “лабораторными крысами”, втайне от меня. Он открыл дверь куба, ещё раз посмотрел на меня – несмотря на большое расстояние, разделяющее нас, я видел улыбку на его лице. Он закрыл дверь, после чего его помощники тут же запустили “Х-2”. Кёлер пошёл на огромный риск, поставив на кон свою жизнь. Я знаю, чего он хотел этим добиться. Он хотел привлечь моментальным успехом внимание и благосклонность фюрера, благодаря чему он смог бы стать главным человеком на этом объекте. Через минуту дверь куба отварилась сама. Кёлер был жив. Лицо его стало бледным, движения вялыми и заторможенными. Ему навстречу побежали его помощники, и тут же вялость Кёлера как ветром сдуло: он бросился на первого своего помощника, словно хищный зверь. Я видел, как он вцепился зубами в шею несчастного. Я видел, как брызгала из разорванной артерии кровь. Я видел, как Кёлер медленно поднимал голову, оторвавшись от недвижимого тела, – он смотрел прямо на меня. Его перепачканное кровью лицо озаряла дикая радость. Я ждал Штефана здесь, в своём кабинете, ставшем для меня камерой моего пожизненного заключения. Я ждал, и с каждым часом, надежда на то, что он вернётся, истощалась. Я видел, как по моей лаборатории бегают люди... нет, они больше не были людьми, это было воплощение зла, это были монстры! Они рвали и резали тех, кто был жив, а профессор Кёлер делал так, чтобы этих монстров становилось больше. Я видел, как мигает лампа на пульте, обозначающая активную индукцию в установке “Х-1″ – и я понял, что порождение зла, воплотившееся в тело Кёлера, работает над тем, что не давало ему при жизни покоя: он создаёт новых солдат для своей армии! Ему больше не нужна благосклонность фюрера – он теперь сам стал фюрером, продав свою душу злу... Я не смог отключить установку, потому, что у меня не было второго ключа. Я пытался разломать пульт запуска, чтобы взорвать обе установки, вместе с проклятой лабораторией – но я не смог... это оказалось сложнее, чем я думал. Блестящий ум Штефана предусмотрел все возможные варианты развития событий, но он не смог предугадать того, что может на самом деле произойти. Он полностью блокировал пульт, и даже взорвав сам пульт, обе установки продолжали бы работать. Для того, чтобы вывести их из строя, и взорвать реактор, мне нужно было уничтожить сам куб! Но порождения зла, воплотившееся в Кёлера, предугадало это: рядом с дверью в командный пункт постоянно находились они... они не выпускали меня. Штефан пропал, вместе со всеми остальными. Через десять дней я увидел биолога, работающего в моей команде – его звали Дитер Кох. Он успел добежать до дверей командного пункта. Он мне многое рассказал, пролив свет на скрытые бетонными стенами тайны. Он рассказал, что Штефана последний раз видели в бункере охраны. Так же он рассказал, что когда начинался эксперимент, на поверхности шёл сильный дождь. Кто-то из солдат “СС” оставил дверь в охранное помещение открытой – чтобы казематы наполнились запахом дождевой свежести... но потом началось нечто. Поле, перед бункером охраны, осветилось яркими молниями. В открытую дверь ворвался шквал неведомых человечеству тварей. Охрана стреляла – но всё было безуспешно. Кто-то нажал на сигнал тревоги – именно этот сигнал, дублированный по всему объекту, привлёк внимание Штефана. Сработавший сигнал тревоги автоматически активировал заряд взрывчатки, который должен был уничтожить главные вход на объект. Так же этот сигнал должен был блокировать дверь, отделяющую бункер охраны от объекта. Так всё и произошло, эта дверь отгородила мои надежды на возможность остановить этот кошмар. Ведь она навсегда отделила Штефана, вместе со вторым ключом, от лаборатории. Дитер рассказывал, что ночью, через сутки, на поле десантировался спецотряд “ДРО”, высланный нам в помощь через уполномоченных лиц аненербе. Так же, через час поле этого, на поле десантировался спецотряд солдат “НКВД” – советским связистам удалось перехватить и расшифровать сигнал тревоги, локализовать его источник. Отряды вели яростный бой между собой, и запрашивали поддержку по радиосвязи – но всё было тщетно, активное магнитное поле, спроецированное кубом на поверхность, глушило радиосигнал, они могли слышать только себя. Отряды вели яростный бой друг с другом, пока не обнаружили на поле боя третью, неопознанную, силу. Из огромного, светящегося шара, зависшего над полем, выпадали, выпрыгивали и вылетали уроды. Некоторые из существ имели пять, шесть, и больше конечностей – они были похожи на громадных, покрытых слизью, пауков. Другие вообще не имели конечностей и, вывалившись из шара, просто ползли, изгибаясь и извиваясь, как черви. Отряды объединились – в обоих отрядах каждый знал язык противника. Русские солдаты, партийные, убеждённые, дрались бок о бок вместе с солдатами “ДРО СС”, дававшими присягу на верность Гитлеру. Они воевали с тем, что высвободилось из открытой нами двери в параллельный мир. Заняв круговую оборону на небольшом островке из деревьев, расположенном посередине поля, они отстреливались до самого утра. Первые лучи солнца осветили лежащих друг на друге в куче стреляных гильз солдат – русских и немецких. Все были мертвы. Следующей ночью тела убитых загадочным для хищных жителей леса образом, куда-то исчезли, чтобы потом появиться вновь... Дитеру об этом рассказал один из участников того боя – проникший на объект через вентиляционную шахту офицер “ДРО”, скрывшийся в лесу – его спасло то, что он был против объединения с русскими. Однако, позже, уже в самом бункере его, так же как и остальных, поглотила тьма. Дитер рассказал и о том, что произошло рядом с установкой “Х-1”, во время эксперимента. Вот рассказ, написанный с его слов: “Мы положили на подвижные носилки магнитной трубы тушку застреленной специально для эксперимента немецкой овчарки. Так же в спец.морге дожидались своей очереди трупы русских – мёртвых строителей бункера; и немецких солдат, погибших на поле боя. Труба с собакой была закрыта, механизм машины заработал. Через минуту раздался треск сильного электрического разряда, казалось, что запах палёной шерсти и озона проходит сквозь толстые стёкла лаборатории. Дверь электромагнитной трубы, в другой комнате открылась, и из неё выпрыгнула живая овчарка. Глаза её были белёсы, само существо сразу же бросилось на броне окно, которое отделяло экспериментальную комнату от зала наблюдения. Существо неистово билось в агонии бешенства, с разбегу врезаясь в твёрдое стекло. Она пыталась ухватить острыми зубами за стекло – но это было невозможно, и несколько зубов поломавшись, прилипли к стеклу на вязкой, чуть потемневшей крови, которая свисала из разорванной и окровавленной пасти собаки. Учёные ликовали – им удалось оживить существо, вселить в труп жизнь. Это был нонсенс, это было чрезвычайное открытие, которое меняло в корне научное представление о строение мира. Если такую тварь выпустить на поле боя, – или, например, в тыл к русским, – то настырная и зловещая тварь сможет разорвать в клочья не одного врага! Что если в обороняющийся город выпустить тысячу таких тварей? То всего через сутки не желающий покориться воле немцев, и силе немецкого оружия, город можно будет взять без единого выстрела. Но как самим не пострадать от злобы и слепой ярости этих существ? Как заставить существо выполнять волю рейха? Как уничтожить вышедшую из-под контроля тварь? Это и предстояло нам выяснить. Но мы не усели этого сделать. В момент, когда все звонко стукались прозрачными бокалами, наполненными шампанским, загудела сирена. Ржавый звук её наполнил помещения подземного сооружения, отрезанного от мира”. Дитер Кох погиб, на моих глазах. Прошёл уже месяц, и казалось, что кроме нас двоих, в живых не осталось более никого. Суть нашего плана заключалась в том, чтобы подорвать “Х-2”. Дитер вызвался осуществить этот план. Мы приготовили взрывчатку, которая была здесь, на командном пункте. Всего то и нужно было, успеть добежать до куба, заложить взрывчатку, и вернутся назад. Дальше – взрыв, и это проклятое место, вместе с нами, навсегда бы исчезло с лица земли. Зал казался пустым – Дитер выбежал, и направился к кубу. Он почти добежал, как неожиданно с потолка на него спрыгнул монстр. Он был похож на труп, который вытащили из сгоревшего дома. Но его подвижность была небывалой, не присуща ни одному известному существу, населяющему землю. Дитер стрелял – но существо было не чувствительно к пулевым ранениям. Он не успел заложить заряд – монстр утащил тело бедного Дитера – куда? – мне было это не ведомо. Скорее всего, к установке “Х-1”, где переродившись, Дитер пополнил ряды потусторонней армии зла. Я остался один. Не вижу смысла считать дни. Всё кончено! Я это осознаю, и могу лишь приложить максимальные усилия для того, чтобы облегчить задачу тем, кто придет сюда после нас... Помещение командного пункта отделано специальным, защитным покрытием, отражающим электромагнитное излучение. Так что я не боялся, что существо, некогда бывшее профессором Морицем Кёлером, сможет спроецировать поле внутри командного пункта. Так что, находясь в этом помещении, можно чувствовать себя под защитой. Чего всё-таки хотел добиться Кёлер? Бессмертия? Власти? Могущества? Похоже, он получил, то, чего так хотел... Установка “Х-2″ неконтролируемо проецирует излучение на поверхность. Заряд электрического тока копиться в специальных накопителях, когда набирается достаточное количество тока, для того, чтобы активировать магнитные антенны, накопители автоматически разряжаются. Это происходит бесконтрольно, циклично, с периодичностью два-три раза в сутки. В этот момент на поверхности, или тут, в бункере, появляется концентрированный размагниченный сгусток эфира, в месте разрыва естественного магнитного поля. Это – дверь в ад. А вернее, из ада. Это будет происходить до тех пор, пока активен реактор...” -Дальше опять по-немецки... – нарушил минутную тишину Симак. -Теперь многое проясняется! – сказал Егерь. -Второй ключ должен быть где-то тут! – сказал Аскет, и тут же направился в комнату с покойным. Наёмник ловко, как умеет это делать один лишь он, – обшарил карманы. Извлёк немецкое удостоверение личности, письмо – адрес получателя находился в городе Coblenz, и ключ, точно такой же, какой был у Симака. Они вышли к главному пульту. За бронестеклами мельтешили твари, заполнившие зал. Аскет вставил ключ в специальную скважину, Симак, переглянувшись с ним, сделал то же самое. -На счёт три! – скомандовал Наёмник. -Раз... два... три! Они повернули свои ключи одновременно. Но ничего не произошло. -Должно быть, – предположил Егерь, – нужно нажать на какие-то кнопки! Аскет потыкал наугад в мигающие кнопки, но его действия не возымели силу. Симак почувствовал, что ключ, который сжимает его рука, как-то слега пошатываться, словно бы он просто держит его в воздухе, и шток ключа не вставлен в скважину. Он посмотрел на свою руку, и увидел, что стержень ключа сломан надвое. В месте изгиба – в том самом месте, в которое попала пуля. -Ключу конец! – сказал он, и все находившиеся на “КП”, у пульта управления, разом стихли. -Давай попробуем так провернуть! – предложил Левинц. – Какими-нибудь пассатижами сейчас этот обломок подцепим, и провернём! Но обломок ключа провалился внутрь скважины. Чтобы его извлечь, нужно было разбирать сам замок. А профессор, в своём письме предупреждал, что лучше этого не делать. -Не пойдёт! – сказал Аскет. – Нужно искать другие варианты! -Какие варианты? – спросил Беркут. – Он, – Сергей кивнул в сторону спальни, – Был профессором, образованным человеком, и потратил на поиски “вариантов” времени больше месяца! И смог найти лишь один выход – пуля в висок! У нас же нет времени, и мы далеко не профессора! -Это да... – как-то печально согласился с другом Левинц. -У нас есть один выстрел к “РПГ” – сказал Егерь. – Этот шар, из которого вырвалась эта... “птица”, появился здесь часа два назад. Профессор писал, что он может появляться два-три раза в сутки, то есть, для того, чтобы перестрелять этих тварей – времени у нас вагон! С этими чухарями мы как-нибудь справимся! – добавил он, кивнув на мельтешащих снизу существ. -Нужно подготовить боеприпасы! – приободрившись, сказал Наёмник. – Вы пока обыщите кабинет профессора! Терех, Беркут – побудьте тут – понаблюдайте за тварями! Всё – всем разойтись! -... Противогаз тебе больше не пригодится! – тихо разговаривал сам с собой Наёмник, и тут же из помещения небольшого склада вылетал вышеупомянутый предмет. – Патрон... патроны... дельно. А это ещё тебе зачем? Хм, как раз этой штуки нам очень не хватало! – вдруг громко, с нотками радости в голосе, проговорил он. Наёмник вышел со склада, на его плечах висел большой рюкзак, в руке – непонятная труба. -Ну что, пацаны, кому прикурить? – спросил он, весело глядя на Левинца. -Я воздержусь, пожалуй... – сдержано проговорил Левинц. – Откуда “это” у тебя? -Нашёл на складе. Знаешь. Как пользоваться? – спросил он у Левинца. -Теоретически. Это “FmW-35”, или “Flammenwerfer 35″ – старый, немецкий огнемёт. Только ему хана – наверное баллоны уже опустели. В одном баллоне должен быть азот – скорее всего он уже весь вышел. -Думаешь? А по мне так баллоны довольно тяжёлые! -Ну-ка, попробуй открыть вот этот кран! – попросил Левинц, указав на торчащую рукоять вентиля. – Так, теперь этот вентиль поверни, а теперь сюда нажми... Из ручного брандспойта тут же с шипением вырвалась белёсая струя, обрызгавшая стену. Наемник подошёл к этой стене, достал зажигалку, чиркнул кремнием, и полыхающий огонек к мокрой стене. Жидкость тут же воспламенилась, от яркого огня стразу зачадило смрадным, удушливым дымом. Левинц довольно усмехнулся: -Там электроподжиг, насколько я знаю. Запитан от батарей, которые давно разрядились... так что, этой штукой воспользоваться будет нереально. -Левинц, не ссы, друг, – Аскет сильно хлопнул товарища здоровенной ладонью по плечу, – Вывернемся как-нибудь! Там запасные баллоны лежат. Только не пойму, зачем этому маразматику понадобился огнемёт? -Наверное, – предположил наблюдавший со стороны Симак, – Его друг укомплектовывал склад. Тот самый, труп которого мы нашли в потерне. Штефан. Профессор пишет, что тот был неравнодушен к таким вещам, как безопасность, и всегда ждал нападения на бункер Наших солдат. -Наверное так и было! Дай мне керосинку! – сказал он Левинцу, и тот сразу же понял, для чего ему понадобилась керосиновая лампа. Аскет примотал лампу, у которой он снял защитный стеклянный абажур, проволокой к брандспойту. Подкрутил фитиль, заправил её керосином, который нашёл здесь же. Теперь оружие было готово. Оставалось лишь поднести спичку к фитилю лампы. -Баллоны берём! – сказал он, кивнув в сторону склада. – Там патроны лежат, они все простые – но, всё же это лучше, чем ничего. Если этот “копчёный” нарисуется, то я его так поджарю, что мало ему не покажется! – говорил Аскет. Симак вернулся в кабинет, и продолжил обыск, пока Левинц с Аскетом изучали устройство огнемёта. Письменный стол был завален бумагами и чертежами – это как раз то, что было нужно Наёмнику. Симак сложил эти документы в аккуратную стопку на столе. Тут он увидел какую-то ручку, в стенке шкафа, который он освободил от бумаг. Симак потянул за неё, и тут же понял, что это не что иное, как скрытая дверца. Он извлёк из секрета квадратный куб из нержавеющей стали, который оказался довольно тяжёлым. Откинул верхнюю крышку, и свет настольной лампы осветил блестящие золотом цепочки, серьги, украшения, в некоторых из них поблескивали драгоценные камни. -Смотрите, что я нашёл! – услышал Симак радостный голос Левинца, за своей спиной, за которым последовало недовольное бурчание Наёмника. Тут же в кабинет вошёл и сам Борис, в одной руке он держал бутылку с коньяком, в другой – пятилитровую, алюминиевую канистру, в которой – Симак не сомневался, – был спирт. -Так этого добра целый ящик! – радовался Левинц, потрясая перед лицом Симака булькающей бутылкой. – О, да я смотрю, ты тут тоже кое-что отыскал! – перевёл он взгляд на ящик из нержавейки. Они упаковали нужные вещи в свои рюкзаки. Левинц настоял на том, чтобы взять с собой ещё и эту канистру со спиртом. Так же пришлось взять с собой два сдвоенных баллона к огнемёту. -Вы барахлишко пока по сумкам распихивайте, а я пойду, дорогу расчищу! – сказал Наёмник, кивнув на дверь. Ему явно было не в терпёж испытать свой огнемёт. -Беркут – стой на двери, Терех – прикрывать будешь! – скомандовал он, и тут же см отворил дверь. Не успев сделать и шага, брандспойт изверг из себя длинную огненную струю, которая сразу подпалила несколько тварей. Тут же многие мертвецы, зажимавшие в руках оружие, открыли ответную стрельбу. Аскет укрывался за нишей у двери, и не переставал выпускать огненные струи. Помещение наполнилось жирным дымом и визгом, живых факелов, которые в предсмертной агонии хаотично и бессмысленно бегали, пытаясь сбить со своих шкур пламя. Симак видел, как один солдат, в тлеющей форме, в бессилии рухнул на пол. -Есть! – громко обрадовался Терех, который тут же принялся стрелять короткими очередями, укрывшись за приоткрытой дверью. От многообразия звуков, казалось, что мозг сейчас просто взорвется. Симак заметил черную фигуру существа, которое убило Афганца. Его матовая кожа полыхала языками пламени – Аскет попал огненной струёй точно ему в грудь. Тварь кривлялась, и издавала дьявольский смех, будто бы порождению зла доставляло не дюжее удовольствие пребывание в огненном мешке. Кувыркаясь на полу ярким, чадящим факелом, тварь подпалила пожирающим плоть огнём вилочный погрузчик, который тут же занялся пламенем. Баллон огнемёта опустел, и Аскет юркнул в “КП”, чтобы его сменить. Бронированные стёкла, через которые товарищи наблюдали за огненным действом, происходящим в зале, снаружи покрылись копотью. Видимость была практически нулевой – видно было лишь полыхающий огонь. -Если куб сгорит? – спросил Левинц. -Надо сваливать по быстрому, пока кипишь не кончился! – говорил Егерь. Они выбежали на площадку, спустились по лестнице, перешагивая через расплавленные трупы, от которых несло смрадом сгоревшего тухлого мяса. Первым шёл Аскет, то и дело его брандспойт оживал, выпуская короткую струю огня. Они добежали до изуродованной взрывом гранаты “РПГ” двери. В коридоре было по-прежнему темно, но Наёмник это быстро исправил, пустив длинную огненную струю, и подпалив заодно скрывающегося в темноте мутанта. Тот завопил, и побежал прочь, освещая своим горящим телом дорогу людям. Они пробежали морг, и клетки с подопытными зверями. Вбежали в комнату отдыха, на полу которой горящая тварь, бегущая перед ними, нашла свой покой, успев подпалить перед этим одно из кресел. Они оказались на посадочной площадке. Свет тут был. Левинц нажал на кнопку вызова двух правых лифтов, показалось. Что они оба работают. Аскет дал один из ключей, которые находились у него, Симаку, для профилактики тут же пустив огненную струю в пролом лифтовых дверей левой шахты. Двери среднего правого лифта открылись тут же. Короб, подвешенный на тросе в глубокой штольне, всё это время их ждал на этом этаже. Двери второго лифта открылись чуть позже, они разделились на две группы; Аскет видел, как из комнаты отдыха к ним бежит несколько матировавших крыс. Он тут же выпустил длинную струю, с остатками жидкости, которая воспламенила деревянную обшивку, какой была отделана комната. Двери лифтов закрылись, и два короба синхронно, медленно поползли вверх. Оказавшись на “своём” этаже, они долга смеялись, разглядывая свои лица. Все они были перемазаны чёрной сажей и копотью, и походили на негров из дикого африканского племени. Одежда так же покрылась грязью и копотью, запах палёной гари исходил от них такой, какой исходит от пожарников, вернувшихся на базу с вызова. Быстро преодолев помещение электростанции, они оказались перед дверями знакомого, родного бокса. Сердце у Симака дрогнуло, когда он дёрну за ручку двери, и обнаружил, что дверь заперта. Но с другой стороны, было бы глупо держать дверь открытой! Его опасения были напрасными. Замок двери сухо щёлкнул, и он увидел наполнено тревогой лицо Алёны. Встретившись взглядом, они несколько секунд простояли в дверях, друг напротив друга. Затем они обнялись, и стояли так некоторое время, пока за спиной Симака кто-то тактично не прокашлялся. Он прошёл в бокс, освобождая проход, при этом не отпуская Алёну из своих объятий. Алёна и Симак так и простояли, обнявшись, минут пять, без слов. Что они чувствовали в этот миг? – это было ведомо лишь им. Они сейчас находились далеко отсюда, в своём, собственном мире, где кроме них больше не было места никому. Серёга отвернулся в сторону, и глаза его наполнились грустью, которую он старался скрыть от окружающих. Борис, глядя на Симака, так же подошёл к Свете, и обнял её, что-то тихо шепча её на ухо. Света очень обрадовалась, увидев Бориса целым и невредимым. Она относилась к нему несерьёзно, чувства, которые она испытывала, можно было бы назвать мимолётной привязанностью. Лишь когда она осталась одна, Света поняла, что Борис ей не безразличен. Несмотря на его постоянное пьянство, разнузданный характер, извращённое и чрезмерное чувство юмора, она всё же привязалась к нему, и теперь, когда они были вместе, она испытывала радость, от которой, незаметно для окружающих, по её щеке скатилась слеза. Нет, определённо, ей не нужен никто другой – с любым другим ей будет просто скучно. Аскет, Егерь и Беркут, стояли молча, они чувствовали себя лишними в этой комнате, в которой была любовь. Наёмнику это чувство было чуждо, он никогда никого не любил – и никто никогда не любил его. За его жизнь у него было много разных женщин. Были даже такие женщины, которые совсем не понимали по-русски. От них ему нужно было только одно – только близость, и физическое удовлетворение. Он думал, что женщина не способна дать ему большее – но сейчас он понял, что ошибался, он понял, что ему, всю его жизнь, не хватало любви. Он понял, что причиной его частой ненависти к людям, была нехватка этой самой любви, которой он не видел с детства. -Ну что, – тихо обратился он к Тереху и Серёге, одновременно, – Не мешало бы пожевать чего-нибудь, и покемарить с пару часов! -Что-то я совсем не хочу есть! – так же тихо, погрузившись в какие-то свои мысли, сказал Терех. -И я не хочу, – согласился Аскет, – Но надо. Я заметил, что в этом месте есть особо не хочется. Спать – тоже. Мы сутки на ногах – а ни в одном глазу. Раны тут тоже слишком быстро заживают. Чем ближе мы были к “Х-2″ – тем меньше ощущались естественные потребности организма. Видно, это магнитное поле как-то влияет на нас. В этот момент в коридоре раздалась стрельба. Грохот пулемётных выстрелов, к которым с опозданием присовокупились выстрелы автомата, наполнил пространство, и заставил людей вспомнить о том, что в этом бункере каждый миг, за каждым углом и на ровном месте, их ждёт опасность – и расслабится, даже на минуту, позволить себе они не могут. Аскет накинул на плечи тяжёлый ранец, на котором он успел заменить баллоны. Тут же он подпалил фитиль почерневшей керосиновой лампы, и направился на звук выстрелов, к засаде. Он шёл вперёд, и уже увидел вдалеке всполохи выстрелов, как тут же рядом с его ухом просвистела пуля. Наёмник тут же пригнулся, вспомнив, что враг, спустившийся сюда с поверхности, безжалостен и коварен, сравни этим мерзким, холоднокровным тварям, которых во множестве они повстречали на нижних уровнях. Враг, с которым им предстояло встретиться, был изобретателен, хорошо вооружён, подготовлен, и целенаправлен. Аскет повернулся назад, и увидел, что за ним, так же пригнувшись, идут все остальные, и даже девушки. Он махнул рукой – чтобы они уходили обратно, но его никто не послушал. Винт напряжённо всматривался в тьму, и время от времени, нажимал на курок верного “MG”. Короткие очереди, которые он выпускал, нужны были для того, чтобы не дать врагу спуститься на уровень по верёвкам. И занять оборону в первом попавшемся боксе. К слову, двери всех боксом они своими руками взломали, и теперь попасть в любой из них не представляло никакого труда. Наёмник пустил длинную огненную струю, осветившую тёмный коридор. Видел он, или нет, но как раз в этот момент, не видимый в непроглядной тьме Винтом, один из солдат “Зенита”(?) уже спустился в конце коридора, и как раз сейчас он отцеплялся от троса, по которому он спустился. Огненная струя попала точно в него. Человек закричал, его крик отразился эхом от округлой бетонной стены главной шахты. Это крик был преисполнен болью и ужасом. Солдат сорвался, и огненным факелом рухнул в бездну. Тут же раздались хлопки выстрелов – стреляли сверху, из-под угла, рассчитывать при такой стрельбе можно только на рикошет. Скорее всего, эта стрельба была ответом, на брошенный только что вызов начавшейся бойни. Пули засвистели, ударяясь о пол, стены, потолок. Аскет, будто вспомнив чего-то, резко обернулся назад, и схватив за руку Свету, увлёк её за собой в бокс. Он сбросил с плеч огнемёт, подбежал к своему рюкзаку, который от установки “Х-2″ нёс Терех. Раскрыл клапан, и извлёк кипу бумаг, которая с грохотом упала на стол. -Нужно найти поэтажную схему бункера! Ты поняла? – громко спросил он у девушки, которая тут же закивала головой. – Ищи быстрее, нам нужны вентиляционные установки! Пока ты их не найдёшь, нам дороги отсюда нет! Если найдёшь эти чертежи – тут же сообщи об этом мне! Сейчас от тебя всё зависит... – чуть мягче, добавил он. Света тут же принялась за работу. -Граната! – крикнул Беркут, и тут же громыхнул взрыв. Осколки засвистели прямо над их головами. Казалось, стоило поднять голову хотя бы на сантиметр – и это неизбежно привело бы к моментальной гибели. Аскет включил яркий фонарь, и направил его луч в шахту. Он увидел, как на пол, сверху, упало несколько газовых гранат, которые тут же зашипели, извергая ядовитый газ. -Огонь! – скомандовал он, и тут же раздалась стрельба. Пулями удалось сбросить гранаты в шахту, благо, эта шахта всасывала в себя воздух. И весь газ, который белым облаком выходил из шашек, устремился обратно, в шахту, поднимаясь вверх. “Наверняка у них есть противогазы – им это газ до фонаря!” – подумал Аскет. -Винт, Мишин, – крикнул Наёмник, – Сидеть тут, прикрывать будете! Симак, Беркут, Алёна – собирайте вещи, уносите их из бокса в зал, подготовьте оборонительную позицию на балконе управления станцией! Терех, со мной! Всю взрывчатку, какая есть, тащи сюда! Подорвём это коридор! Через десять минут, рядом с изредка оживающим пулемётом, возвышалась горка из взрывчатки. -Отходим! – проговорил Аскет и, подхватив пулемёт, дал длинную очередь по тёмному коридору. Он закрыл дверь, отделяющую коридор с боксами от зала электростанции. -Сейчас рванёт, всем укрыться! – сказал он, когда по двери с той стороны забарабанили пули. Раздался взрыв. Пол под ногами дрогнул. Железную дверь вырвало из проёма, и с силой отшвырнуло в зал. Из проёма посыпались куски дроблёного в щебень бетона, повалила пыль, запахло взрывчаткой. Свод коридора не выдержал взрыва, и тонны грунта засыпали проход. Из груды бетонного крошева, с гнутыми палками ржавой арматуры, в зал струями брызгала грязная вода. -Готово! – сказал довольный проделанной работой, Аскет. Ему нравилось, когда всё происходит в точности так, как было задумано. Он не слышал своего голоса – потому, что не успел заткнуть уши пальцами, и открыть рот, – тем самым сводя к минимуму губительное для человека воздействие взрывной волны. Аскет увидел, как беззвучно для него, что-то кричит Света, зажимая в руке какую-то бумагу. Она обращалась именно к нему – он понял, что именно она кричала ему. Она нашла выход, и теперь призрачно маячившая перед ними надежда, обрела форму. Он подбежал к девушке, она тыкала пальцем, в чертёж бункера, который на схеме бы похож на разрезанное поперек огромное яблоко, изъеденное червями. Он видел, отметку “10”, которая означала, что “ФВУ” находится на десятом уровне. Он видел, что на схеме отмечен вентиляционный канал, который ровной расчерченной на серой бумаге линией, уводит по двадцатиградусной диагонали, вверх. Это оно, это была дверь в их мир – мир людей, мир жизни, мир привычный и любимый, по которому он уже успел соскучиться. Наёмник поднялся наверх – в застеклённую кабину, висевшую под потолком, чтобы собрать вещи. Как вдруг он уловил краем глаза какое-то движение снизу. Не быстро наклонился к ранцу с огнемётом, тут же чиркнул зажигалкой, подпалившей фитиль. Резко подхватил ранец, тут же накинув его лямки на свои плечи. Перехватив по удобнее брандспойт, он успел крикнуть: -Тревога! Резко развернулся корпусом тела на 180С, и, не мешкая и доли секунды, – словно бы он заранее почувствовал опасность, притаившуюся за его спиной, – он выпустил огненную струю прямо в открытую пасть, зависшей над полом на уровне окон кабины “КП” электростанции твари. Огромная пасть, в которую целиком мог бы поместиться человек, была усеяна множеством острых зубов, покрытых чёрным налётом. Подвижное, гибкое туловище, покрытое прозрачно-жёлтой слизью, размером с легковой автомобиль, извивалось, закрывая кабину от поступающего из зала света. Из уродливого тела, похожего на многократно увеличенную в размере мокрицу, торчали щупальца, которыми тварь зацепилась за перекладины на потолке. Едкое, липкое пламя, заполнило отвратительную пасть, забрызгав огнём наполненные ненавистью глаза. Раздался треск лопавшейся кожи, визг акустическим ударом врезал по ушам. Тварь отстранилась от кабины на несколько метров, сильно ударив огромным хвостом по каркасу кабины, отчего та промялась, зазвенели выпадающие сколки стёкол-витрин. Кабина “КП”, подвешенная под потолком электростанции, заскрипела звуком разрываемого металла, пол под ногами завибрировал, кабина дрогнула, и поехала вниз. Раздался чудовищный грохот, когда съехавшая с каркасного крепления кабина, упала на бетонный пол. Свет в помещении замигал, сверху, с потолка, летели снопы сварочных искр, от разрываемых жгутов силовых кабелей, которые были соеденины с пультом управления элеткростанцией. -Живы? – прохрипел Симак, забившимся пылью горлом. Он увидел, как загоралось множество листов, испещренных схемами, шрифтами, которые были разбросаны по полу кабины. Наёмник лежал без движения, из трубы, которую он сжимал в руке, медленно вытекала огненная струя, которая грозила затопить огнём нутро смятой ударом кабины, вместе с находящимися там людьми. Свет мигал, и моментами, помещение, вместе с пространством внутри смятой кабины, погружалось во тьму. Левинц, придавленный деревянным письменным столом, с трудом выбрался из-под него, и подполз к Аскету. Он перекрыл питающие краны на огнемёте, и затушил разрастающийся огонь. Алёна держалась за голову, по её пальцам стекали тоненькие, алые струйки. Уродливая тварь продолжала дико визжать, в агонии перекатываясь по полу зала, раскрывая и тут же захлопывая свою несоразмерно большую, относительно туловища, пасть. Беркут подтянул к себе лежащий чуть в стороне пулемёт, и просипел, обращаясь к лежащему рядом Курсанту: -Ленту держи! Тут же он поставил пулемёт на сошки, прицелился, и нажал на курок. Очереди пуль с неприятным чваканьем, вгрызались в покрытое слизью тело. Из пулевых дырок тонкими струйками, тут же брызгала на пол маслянистая жижа. Казалось, что тварь вообще не чувствует пулевых попаданий в своё тело. Если бы не струя горючей смеси “Flammol Nr.19”, которая выталкивалась из баллона с помощью сжатого азота, то усмирить эту тварь с помощью обычного, огнестрельного оружия, было бы невозможно. Хотя... был ещё выстрел к “РПГ”, – но сейчас они находились в помещении электростанции, вырабатывающей электричество, которое было необходимо, для того, чтобы опустить лифты на десятый уровень. Стрелять из “РПГ” в этом помещении было опасно. Итак неизвестно, будет ли теперь работать лифт, после того, как уродливая тварь сбила своим толстым хвостом кабину “КП”, вместе с пультом управления. -В башню бей! – просипел пришедший в сознание, Аскет. Беркут тут же перевел огонь в голову твари. Теперь, при попадании пуль, слышался неприятный хруст перемалываемых в мясорубке хрящей. Из проломов, которые оставляли пули на покрытой копотью голове твари, тут же вытекала жёлтая, мутная жидкость, похожая на желчь, которая лужей покрыла пол под тварью. Беркут посмотрел куда-то вверх. Тут же он задрал к потолку ствол пулемёта. Очередью в десять пуль, ему удалось перерубить толстый кабель, который шёл по потолку, и вёл к одному из раздавленных тварью электрических щитов. Искрящий конец кабеля, змеёй шлёпнулся прямо на тварь, угодив в жёлтую лужу, которая тут же взорвалась огромным всполохом ярких искр. Минуты две тело поверженного мутанта, дёргалось под огромным напряжением, проходящим через упавший с потолка кабель. Кожа на теле начала лопаться, от неё пошёл дым. Запах был такой, как если бы кто-то подпалил состриженный с пальца ноготь. -Симак, ты как? – спросил Беркут, когда визг твари стих. Но то ничего ему не ответил, он лежал рядом с Алёной, пытаясь остановить кровь, которая текла из резаной раны на голове девушки. Они выбрались из-под смятого скелета кабины, лишь Мишин копошился под грудой металла, в поисках потерянной винтовки с оптикой. Симак обработал кровоточащёю рану спиртом, покопавшись в аптечке, которую собирала Алёна, он обнаружил иголки и нитки, с помощью которых ему удалось зашить сильный порез. Девушка пришла в сознание. -Где “это”? – дрожащим голосом, спросила она. -Всё кончалось, милая, этой твари больше нет! – успокаивал её Симак. -Ты мне так и не сказал, как тебя зовут! – чуть улыбнулась она, глядя усталыми, чуть приоткрытыми глазами, на него. -Андрей... зови меня так, если хочешь... – говорил он, поглаживая перебинтованную голову девушки. -Андрей... я почему-то так и думала... это имя переводиться как “защитник”! – говорила она, и на её губах появилась чуть заметная улыбка. -А я и не знал... тебе больно? -Нет, ты молодец, всё сделал правильно. -Я видел, как это делала ты, когда зашивала пулевую рану на моей ноге. Только теперь, наверное, у тебя останется шрам. Но его не будет видно... -...Пусть будет шрам, чтобы никогда не забывать об этом страшном месте! Главное, нам всем выбраться отсюда живыми! -Далеко собрался, русский камарад? – вдруг услышали они голос, который был уже многим из них знаком. В проёме выломанной двери, заляпанной слизью, ведущей в посадочную площадку, стоял профессор, в своём запятнанном кровью халате. -Тебя не учить твой комиссар, что перед тем, как уходить, надо говорит гутбай? – басисто расхохотался он, глядя своими страшными глазами на людей. Наемник попытался дотянуться до рюкзака с огнемётом, но тут же где-то под потолком грохнул выстрел; пуля прошла навылет через ладонь Наёмника. -Не надо торопится! – говорил профессор. -Что тебе надо? – зло, сквозь сжатые от боли зубы, просипел Аскет. -Мне нужен ты! И твой друг – Терэх! Ты помнить майне? – спросил он, и Терех понял, что вопрос адресован именно ему. Егерь понял, что голос именно этого порождения ада он слышал в эфире радиосвязи, при штурме лагеря поисковиков. Да, он это понял, ещё тогда, когда увидел впервые этого профессора, за бронированным стеклом установки “Х-1”. Тогда же, после того, как это профессор застрелил Афганца, не желающего покориться злой воле этого существа; тогда же, Егерю показалось, что убив Афганца, профессор смотрит именно на него. Несомненно, он хотел свести с ним счёты лично! -Я тебя помню! – сказал он. – Куда ты дел тела наших солдат? -О-о, – расхохотался тот, – Они сейчас гореть в ад! Скоро ты к ним есть присоединится! -Товарищ капитан... – вдруг услышал Егерь знакомый. Сдавленный болью голос, который исходил из-за спины профессора. -Товарищ капитан! – повторил голос, и в помещение медленно вполз солдат, в перемазанном кровью, рваном “комке”. Терех узнал его. Это бы один из солдат, который, как и его сослуживцы, погиб, при выполнение задания, попав в засаду. -Товарищ капитан! – вдруг неожиданно громко, с вызовом повторил тот. – Верни мне мою жизнь! -Не я её у тебя забрал! Нас предали! Предатель наказан, я убил его! -Товарищ капитан, ты убил меня! Теперь ты должен отдать мне свою жизнь! – прошипел солдат, все ближе подползая к Егерю. -Егерь, не слушай его! – крикнул Аскет. – Это не твой солдат! Стреляй! -Найн! – вдруг выкрикнул профессор. – Иначе я вас всех убивать, прямо сейчас! Аскет уже видел чёрную тень, притаившуюся под потолком, на одной из перекладин. “Кто это? Как он туда забрался?” – в этом месте эти вопросы были не существенными, и ответы на них ничего бы не променяли, не прояснили. Ясно было одно – эта тень, имеет винтовку, и умеет из неё стрелять! -А что ты сделаешь с остальными? – спросил Егерь. Который, кажется, решил потянуть время. -Остальные? Мне они не интересен! Ими будет заниматся мои помощник! Вами же я заниматся сам! Для начала я сделаю так, чтобы твой голова, Терэх, был отрезан, и вместо ней быть голова собака! Я сделаю так, чтоб твой душа не мог вырватся из тела – а тело твоё быть в моей власти! Я быть много лет мучать тебя! А ты, человек у которого нет имени, – обратился он к Аскету, – Для тебя у меня тоже есть хороший, отдельный программа! Тебе быть нравится! Я отдам тебя тем, чьи души ты выпускать из тела! Они все тут, и жаждут видеть тебя! Взять его! – вдруг неожиданно резко выкрикнул профессор, ткнув пальцем на Егеря. Израненное тело, бывшего подчинённого капитана Терехова, подскочило в воздухе, и буквально выстрелило в Егеря, сбив того с ног. Лицо солдата, которое казалось уставшим, печальным, теперь было иным. Широко раскрытые глаза излучали ненависть и агрессию, из открытого рта стекала слюна и торчали в оскале пожелтевшие, редкие зубы, которыми тот пытался ухватить Егеря за шею. Существо оказалось недюжинной силы, и Егерь приложил последние силы, чтобы удержать тварь, в облике его солдата, на расстоянии от себя. -Отгрызи его поганая голова, и нести её майне! – снова расхохотался профессор, обращаясь к агрессивной твари, которая была уже близка к своей цели. Грохнул выстрел. Бах – и тварь, мёртвой хваткой вцепившаяся в Егеря, отлетела в сторону, половина черепа переспелым арбузом разлетелась по полу. Бах – и тень, засевшая сверху, под потолком, камнем рухнула вниз, выронив стукнувшую о бетонный пол, винтовку. Бах – и отпрыгнувшее тело профессора, который, словно паук, успел зацепиться руками за перекладину под потолком, отшвырнуло прямо в открытый электрощит, который тут же наполнился искрами. Мишин выполз из-под раскуроченной кабины, сжимая дрожащими руками, найденную им под завалом винтовку. -Молоток, Курсант! – похвалил Аскет, который уже перебинтовывал свою раненную руку. Левинц, и остальные, смотрела не перепачканного, в рваной немецкой форме человека, который только что спас их всех от неминуемой гибели. -Надо быстрее сваливать! – проговорил Егерь, вставая с пола. По его шеи стекала кровь – он сильно ударился о пол затылком, при падении. Егерь уловил взгляды друзей, провёл черной ладонью по шеи, посмотрел на отпечатавшуюся на них кровь: -Да это ничего... на мне как на собаке... -Лёха, да ты снайпер! – похвалил курсанта Левинц. – Я просто обязан. Когда выберемся отсюда, напоить тебя водкой! На его слова Курсант ответил лишь лёгкой усмешкой. Теперь они уже не сомневались, что им удастся выбраться. Лифты ехали медленно, иногда зависая в шахтах – свет мигал, так же как и в зале электростанции. Когда лифт останавливался, приходилось вновь запускать его, поворачивая ключ, и нажимая на кнопку нужного им уровня. Они выгрузились на площадке. Егерь и Беркут направили стволы в сторону двери. Аскет чуть приоткрыл её, и тут же резко захлопнул обратно -Что там? – спросил его Симак. -Крысы. Много крыс. И тут же они услышали оживлённый, наполнивший соседнее помещение писк. Граната есть? – спросил он у товарищей, переводя взгляд с одного, на другого. -У меня есть! – сказал Левинц, и тут же достал из своего рюкзака немецкую “Stielhandgranaten-24”. -Что, больше ни у кого нет? – разочарованно оглядел друзей Егерь. -Это последняя! – убеждённо сказал Левинц. – Берёг её не чёрный день. -Ладно, сберёг – и то хорошо! – вырвал гранату из его рук Аскет. Он скинул свой станок с огнемётом с плеч, поместил гранату промеж двух баллонов, закрепил её проволокой, обмотал и закрепил шланг вокруг неё. -Должно сработать! – сказал он, наблюдавшим за его действиями друзьям. – Симак, Егерь – на прицеле проём, Беркут – лупишь из пулемёта под пол, в щель двери – как только я её открою, – только не попади в огнемёт! Левинц, Винт, Мишин, – смотреть за лифтами, девушки – оружие держать наготове! Раз, два, три – понеслась! Он резко распахнул дверь, тут же лифтовая площадка наполнилась грохотом пулемётных выстрелов. Аскет дёрнут шнур тёрочного запала, и с силой оттолкнул ранец ногой от себя. Раздувшиеся, бесформенные твари, которые были когда-то крысами, и видимо мутировали из-за долгого пребывания в высоком радиационном фоне, метались сплошной биомассой, полностью застилали пол в зале, заставленный большими, серыми тумбами. Ранец-огнемёт растолкал тварей, и проскользил по полу с десяток метров. Аскет тут же захлопнул дверь, Беркут за секунду до этого, перестал стрелять, увидав сигнал Наёмника. Грохнул разрыв гранаты, и тут же раздался второй взрыв, менее громкий. Сильный свист наполнил помещение за дверью, за которым раздался дикий визг тысяч тварей. Они прождали полчаса, до тех пор, пока этот визг стихнет. Запах палёного тухлого мяса наполнил и площадку перед лифтами. Аскет осторожно приоткрыл дверь. Помещение заволокло сизым дымом. Стены покрылись чёрной копотью. Огонь пожирал трескучим пламенем какие-то деревянные ящики, в которых, видимо, находились запасные фильтры, для системы. Пол был покрыт толстым слоем чёрной, вязкой слизи, от который поднимался белый дым. Казалось, что пол этого зала – не что иное, как донная часть сковороды, с подгоревшим пирогом. Тот тут, то там, острый глаз Наемника улавливал редкие движения. Он прицеливался, и азартно вдавливал спуск своего пистолета, в обойме которого находились патроны со спец.пулями. К нему присоединились и остальные. Мишину сразу, без слов, освободили самое удобное, для стрельбы, место. -Готово, кажись! – сказал Терех, после продолжительной стрельбы, в которой успел поучаствовать каждый. Аскет молча шагнул в наполненный смрадом зал. Хищный ствол его пистолета был устремлён вперёд. За ним последовали и остальные. Серые, цилиндрические баки, упиравшиеся в потолок, были теми фильтрами, через которые просеивался воздух, поступающий с поверхности. Толстые трубы, сделанные из листового металла, так же были выкрашены в серый цвет. Слой пыли, которыми они были покрыты, в некоторых местах был нарушен – кто-то, скорее всего только что зажаренные в собственном соку твари, любили на них посидеть. -Фильтры; – пояснил Наёмник, оглядывая монументальные цилиндры фильтров. – Выход должен быть где-то тут! Оружие держите наготове – скорее всего, где-то тут притаилась парочка-другая выживших мутантов. Зал упирался в большой проём, которые перекрывали полуоткрытые металлические ворота. Эти ворота, по логике, должны были вести в главную шахту, из которой сюда, – на кран-балке, – спускались запасные фильтры и громоздкое оборудование. -Есть! – вдруг радостно вскрикнул Левинц. Голос его доносился откуда-то из-за фильтров и труб. Видимо он решил найти тихое место, для того, чтобы “заправиться”, пока его никто не видит. И в этом самом месте обнаружил нужную дверь. Надпись “Der Luftkanal”. -Вентиляционный канал! – пояснила Света. “Gefahrlich! Der Eingang ist verboten!” – было написано ниже. -Входить нельзя! – пояснила Света. -Нам можно! – уверенно заявил Наёмник, уже пытающийся открыть дверь. Удивительным образом к этой двери подошёл один и ключей – видимо, его хозяин, был как-то связан с этим местом. Дверь открылась. Они оказались внутри большого колодца, пол которого был сделан из сваренной сеткой, арматуры. Колодец уходил глубоко вниз. Они чувствовали, как треплют на их головах волосы потоки свежего воздуха. Множественные вентиляционные каналы, уводили из этого колодца, в недра подземного сооружения. -Только фашисты могли такое придумать! – сказал Левинц, оглядывая грандиозное сооружение, внутри которого они находились. В этот момент, в помещении зала, оставшегося за их спинами, резко погас свет. -О, свет погас! – сообщил Борис. -Обе установки ещё работают, – сказал Наёмник, – Иначе, давно бы уже рванул реактор! Так что рано расслабляться! У кого есть лампы – доставайте, сейчас они нам очень пригодятся! Тут Симак уловил какое-то движение – ему показалось, что где-то в зале что-то промелькнуло. Он вышел из вентиляционного колодца, и осмотрелся. Так и есть! Из-за приоткрытых ворот, в тёмное помещение вентиляционного зала, проник луч света. Это был луч фонаря. Тварям, которые здесь обитают долгое время, вполне комфортно жилось и без света – он им не нужен, должно быть, они хорошо видят в темноте. Быть может именно этим и объясняется то, что у всех существ отсутствовали зрачки. -Здесь “Зенит”! – тихо сказал Симак, обернувшись к стоявшим за ним друзьям. -Беркут, ставь пулемёт! – скомандовал Наёмник, но тут же заметил, что Серёга давно установил свой “MG” в нужном месте. В этот момент в помещение что-то влетело, раздался хлопок, и яркая вспышка ослепила находящихся здесь людей. Затем громыхнули разрывы осколочных гранат, после чего пулемёт Серёги ожил, выпуская из своего ствола длинную очередь. Серёга не видел, куда стрелял – он лишь старался удержать оружие в том же положении, в котором оно было до ослепления световой гранатой. Рядом хлопнул не в такт пулемётной очереди одиночный выстрел Мишина, так же слышалась стрельба Левинца из своей “Сайги”, которая выстреливала из ствола последнюю дробь – патрон к карабину больше не было. Рядом разряжал магазин “MP-40″ Егерь, который не жалел патрон оружия, поливал ворота длинными очередями пуль. Послышался мат, затем со стороны ворот раздались звуки коротких, автоматных очередей, и тут же раздалось щёлканье пуль о стены, и металлические части конструкции “ФВУ”. Снова где-то недалеко рвались гранаты, выпущенный из подствольных гранатомётов. -Мужики, надо валить, – прохрипел Серёга, – Дверь закроем изнутри – они пока с замком разберутся – нам времени как раз хватит, чтобы на поверхность выбраться! -Нет, у них есть взрывчатка! – отвечал ему Наёмник, – Они подорвут нашу дверь, и настигнут нас! Нудно разобраться с ними сейчас! Вдруг помещение наполнил фоновый гул микрофона. Затем, раздался знакомый смех, который, несомненно, мог принадлежать только одному существу – тому, что когда-то носило имя профессора Морица Кёлера. -Ты ещё здесь, майн руссишь золдат? Я иду к тебе! И тут же огонь боевиков “Зенит”, переключился на новую цель. Стало понятно, что зал заполняется тварями, которые проникли сюда через шахту лифта, через главную вентшахту, а так же, по трубам воздуховодов – в которых слышались неприятные звуки постукиваний сотен лап. -Теперь валим! – сказал Аскет, – Сейчас тут будет жарко! Они заблокировали дверь ручным запором, изнутри вентиляционного колодца. До них ещё доносились звуки частых автоматных выстрелов, разрывов гранат. Они шли по казавшемуся бесконечным, коридору, имевшему постоянный угол наклона, относительно поверхности. Они поднимались. Коридор был шириной в два с половиной метра, высота потолков – около двух. Кирпичные стены были покрыты слоем плесени, пол – покрыт толстым слоем пыли, следов чьего-либо присутствия тут не было. На стенах висели такие же плафоны, как в потернах, соединяющих охранные “ДОТ-ы”, только света нигде не было. Они шли уже час, шли молча, слушая приглушённые пылью звуки своих шагов. Чем дальше они отходили от проклятого подземелья, тем сильнее чувствовался голод, усталость, и хотелось спать. Боль от полученных ран становилась отчётливее, острее. Керосинка, подвешенная на стволе пулемёта Серёги, идущего впереди, – помигивала, освещая стены тёплым, жёлтым светом. Мышцы ног наполнились свинцом – чувствовалось, что они идут в гору. Наверное, было бы круто скатиться вот с такой вот длинной горочки, например, на велосипеде или на самокате. Но, к сожалению, ни того, ни другого у них не было, да и двигались они вверх, а не вниз. Сил придавала лишь мысль о том, что с каждым шагом они приближаются к поверхности. Когда они увидели вдалеке еле заметный свет, который выделялся из тьмы маленькой точкой, то каждому захотелось сбросить с плеч тяжёлую ношу и, позабыв обо всём, просто бежать вперёд, к поверхности, к своему миру! -Блин, жалко Афганца! – вдруг сказал Винт, который всё последнее время молчал. -Да, хороший мужик был! – согласился Наёмник. – Мы не смогли найти его тело, а так можно было его вынести, и захоронить на поверхности, по-человечески! Отряд вооружённых людей, двигающийся по заброшенному вентиляционному тоннелю, снова погрузился в туман тяжёлых мыслей. Светящаяся впереди точка, выросла, и теперь свет впереди казался ярким, ослепляющим. Они вышли в комнату, освещённую светом, падающим на бетонный пол сверху. Подняв головы кверху, друзья прищурились, настолько ярким сейчас им казался обыденный, дневной свет. На поверхности был день. Они стояли в вентиляционной шахте, точно такой же, в которую Симак с Наёмником спустились по верёвке. Потолок бетонного помещения, в котором они находились, был на уровне пяти метров от пола – подняться на такую высоту, по гладким, бетонным стенам, без лестницы, было невозможно. Круглый колодец, с бетонными стенами, из которого струился дневной свет, был прямо посередине потолка. Его длинна была чуть больше пяти-шести метров. И того – десять метров – вот расстояние, которое отделяло их от свободы! Аскет грязно выругался. Он сбросил с плеч тяжёлый рюкзак, набитый бумагами и снаряжением. -Тупик? – спросил у него Терех. -Да, похоже, это конец! – сокрушённо произнёс Левинц. Симак принялся раскидывать ногами сгнившие ветки и листья, ковром застелившие пол под ногами. Он топнул ногой, пол под ним отозвался глухим, металлическим грохотом. Наемник тут же подбежал к этому месту, и принялся уже руками, разгребать пыль и труху, которая скрывала в полу металлический люк с прорезями. Он отошел в сторону, и потянул на себя скобу. Открылся квадратный люк. Все собрались вокруг распахнутого люка, который был заполнен тёмной водой, от поверхности которой, словно от зеркала, отражались удивлённые, грязные и уставшие лица друзей. -Похоже, что это ниша для сбора воды, которая попадает сюда оттуда! – сказал Беркут, кивнув наверх. -Но он же затоплен! – сказала Света. -Свет, переведи, что тут написано? – спросил Симак, разглядев еле заметную краску, на буром от ржавчины, люке. Света напрягла зрение, по-слепому сощурив глаза. Беркут поднёс керосинку поближе, и жёлтый свет осветил еле заметный контуры букв. -Первое слово не разобрать... а второе... кажется, “эвакуирин”! Да, точно, здесь написано “эвакуация”! -Какая на хрен эвакуация!? – воскликнул Левинц, обдав друзей запахом застарелого перегара, который особенно чувствовался сейчас, на фоне поступающего с поверхности воздуха. – Это просто яма с водой! Она может вести только вниз! -А как же надпись? – рассудительно спроси Симак. -В ж*#у надпись! Это просто выгребная яма! -Я проверю! – сказал Симак, и в голосе его почувствовалась стальная уверенность. -Давай, Андрей, не слушай его! – поддержала Симака Алёна. – Это наш единственный шанс! Обратно нам дороги нет! -Да, – согласился Аскет. – Патронов у нас не хватит, чтобы отбиться от этих тварей! Левинц презрительно усмехнулся, сбросил в плеч свой рюкзак, достал смятую пачку немецких сигарет. Вытащив одну сигарету, он тщательно размял её ссохшийся табак пальцами, после чего вставил её в рот, и закурил. В шахте запахло табаком. Этот запах показался Симаку каким-то родным, домашним: не смотря на то, что сам он негативно относился к курению. Просто табачный дым вызывал в его памяти тёплые, хорошие ассоциации – этот дым он часто вдыхал на посиделках с курящими друзьями, у костров, на кухнях, в барах. Ему так хотелось, чтобы там, в этой затопленной тухлой водой шахте, был выход! Хотя, он понимал, что шанс на это минимален, и Левинц скорее всего прав! Так же, как права и Алёна, и Аскет. Он спрыгнул в люк, придерживаясь за металлические створки дверцы. Его тело тут же погрузилось в ледяную воду, уровень которой доходил до груди. Ему пришлось согнуться вдвое, чтобы протиснуться в узкий и низкий тоннель. Сверху ему протянули керосиновую лампу, фитиль на которой кто-то заботливо подкрутил, и теперь огонь в ней радостным язычком вытанцовывал свой фирменный танец. Руку с лампой он поднял вверх, чтобы не замочить её. Расстояние от уровня воды, до потолка было таким, что в него только и можно было сунуть голову. Он прошёл по тоннелю вперёд, метров пять, чуть не споткнувшись при этом и, не выронив драгоценную лампу. Друзья, услышав всплеск, встревожились, но Симак дал им понять, что всё в порядке. Он прошёл вперёд, и упёрся в глухую стену, вверху которой, на уровне воды, в стену уходила двухсотая труба, закрытая ржавой решёткой. Да, эта яма – всего лишь отстойник, для талой воды, которая весной попадает сюда с поверхности. Симак попятился обратно – развернуться в узком тоннеле было невозможно. От пронизывающего холода тело его мело подрагивало. Он чувствовал, как начинают постукивать друг о друга зубы. Он дошёл до люка, встал, ничего не ответил на вопрошающие взгляды друзей – которые и так всё поняли, – пошёл в другую сторону. Он ожидал, что снова упереться в тупик, но его ожидания были напрасны – желтый мигающий свет осветил довольно продолжительный тоннель. Он отсчитал десять, пятнадцать, двадцать метров, а тоннель всё вел его куда-то вперёд. Он забыл о холоде, теперь его трясло от напряжения, которое он испытывал в эти минуты. От того, что он найдёт в конце этого тоннеля, завесила их жизнь. Вдруг фонарь в его руке, безжалостно осветил кирпичную кладку, преграждающую ему дальнейший путь. Он выругался при мысли о том, что обратную дорогу ему предстоит пройти спиной вперёд. Нога наступили на что-то скользкое, и он неуклюже подскочив на месте, стукнулся головой об потолок. Глухой железный стук. Он посмотрел наверх. Над ним был металлический люк. Он толкнул его рукой, и люд отворился, скрипнув ржавыми петлями. Симак выбрался из этого люка, и оказался в бетонном, круглом колодце, похожем на городской, канализационный. Ржавые петли, торчавшие из его стен, здесь тоже были точно таким же. Это были ступени. Свет лампы не доставал до верха, и Симак, сжав ручку керосиновой лампы зубами, принялся карабкаться по ступеням. Он добрался доверху – жёлтый свет осветил ржавый чугунный блин колодезного люка, на котором были выбиты немецкие буквы. Рот его раскрылся, – то ли от радости, то ли от удивления – и лампа с грохотом полетела вниз. Симак упёр в крышку люка обе руки, и с силой, подтолкнул его вверх. Не сразу, люк поддался, и Симаку удалось протолкнуть его, отбросив в строну. Тут же ему в лицо посыпались сухие ветки и листья. Он вылез на поверхность. Был день. Он вдохнул воздух, наполненный тысячью оттенками различных запахов. Он оглядел колодец, из которого только что вылез: засыпанный ветками небольшой бетонный блин, в котором чернела круглая дыра, с чугунной рамой. Где-то в глубине этой дыры еле заметно полыхало пламя – горел керосин из разбившейся лампы. От радости, охватившей его, стало трудно дышать, он, словно задыхаясь, начал хватать воздух ртом, пока не понял, что от насыщенного кислородом воздуха, у него кружится голова, и стали ватными ноги. Он упал на землю, словно пьяный. Казалось, что земля под ним ходит ходуном. Его обдувал свежий, легкий ветерок, из-за мокрой одежды стало холодно. Недалеко он увидел провал в земле, похожий издалека на простую, снарядную воронку, или осыпавшийся блиндаж. Это был вентиляционный колодец, воздух из которого попадал в бункер. Сейчас тут, стоя в заросшем, и засыпанным сгнившими ветками лесу, трудно было поверить, что там, под землёй, сейчас находятся люди. Что там, под землёй, есть целый город, сделанный из бетона и металла. Что город этот живёт своей жизнью, дышит, системы его по-прежнему функционируют. Симак спустился обратно, вернувшись к напряжённо вглядывающимся в его лицо, друзьям. -Ну, что? – первым не выдержал Левинц. -Порядок! – солидно заявил Симак. – Есть выход! Он успел только наполовину вылезти из люка, как тут же почувствовал, как его с силой подхватило несколько пар рук. Симака подкидывали вверх, и тут же ловили, словно героя. Он слышал громкий смех своих друзей – радовался и смеялся даже Наёмник, который, тоже поначалу упал духом, – в тот самый момент, когда они только очутились в этой комнате. -Спирта ему! – перебивал смех, и радостные возгласы, Левинц. – А то простудиться! Симаку чуть ли не насильно влили в рот обжигающую жидкость, которую он проглотил залпом. Аскет принялся упаковывать свои документы в целлофановый пакет, который был нужен для того, чтобы те не промокли. Они выбрались, каждый, кто вылезал из люка, прикладывался к фляге Левинца, и когда вылез последний, – Симак, – фляга была уже пуста. Они смеялись, осматривая свои перепачканные сажей лица, рваную, потёртую и мокрую одежду. Каждый из них сейчас был похож на бродягу. У мужчин за время пребывания в подземке, выросли бороды. Волосы у всех были слипшимися, грязными, но, не смотря на это, друзья обнимались друг с другом, словно старые знакомые, которые не видели друг друга много лет. -Ну что, разбег? – с хитрой улыбкой, спросил Аскет, оглядывая друзей. -И девичья фамилия... – добавил Левинц. -Куда ты? – спросил Симак. Аскет усмехнулся: -Мне нужна моя машина. Я поёду за ней! -Там же Фриц! – сказала Света. -Тем хуже для него! – усмехнулся он. -А что потом? – спросил Симак. -Я сдам всё, что удалось здесь найти, в “ФСБ” – пусть они сами решают, что делать с этим бункером. Это называется кидок – меня сразу же попытается устранить заказчик – как только он допрёт, что я его кинул. Надеюсь, “контора” спишет мне мои грехи – это будет лучшей расплатой, чем обещанные миллионы. Однако, я сдержу своё обещание, и помогу вам. За эту информацию, я попрошу у конторы ответную услугу: о вас должны будут все забыть! То есть, все ваши косяки буду сброшены. Но и вы должны будете обо всём забыть! Может быть, с вас даже возьмут подписку о неразглашении – нужно будет её дать, как минимальную гарантию своего молчания государству. Надеюсь, вы понимаете, что максимальная гарантия – это девять граммов свинца! Это самый надёжный способ заставить человека молчать! Поэтому, вы должны навсегда забыть, обо всём произошедшем в этом лесу! Свои деньги я распределил по разным счетам, открытых на разных людей – так что заблокировать мои финансы просто невозможно. Дефицита в деньгах, в ближайшие лет пятьдесят, у меня не предвидится. Симак, я обещал тебе десять процентов, от общей суммы, которая, – с учётом того, что я кидаю заказчика, – теперь равна нулю. Но, я словами не разбрасываюсь – поэтому, обещанные бабки ты получишь. Я заплачу тебе из личных средств. -Мы не за бабки тебе помогали – мы просто делали так, как делали – для того чтобы выжить! Поэтому, меня вполне устраивают твои десять процентов от ноля. Аскет вновь усмехнулся: -Кто на деньги не ведётся, тот по жизни всего добьётся... но всё же, бабки я перечислю на твой счёт в банке – узнать его номер для меня не проблема, – поступай с этими деньгами как хочешь: можешь разделить поровну, между всеми вами, – или пожертвовать в какой-нибудь фонд “помощи военному археологу”. Первое время вам лучше на маячить в людных местах, и поменьше рисоваться в сети, так же, быть осторожными при разговорах по мобильному. Но через какое-то время – может через месяц, – я дам вам знать, и вы сможете вернуться к своей привычной жизни, и жить дальше так, как жили раньше! -Нет, так, как раньше, жить мы уже никогда не сможем! – сказала Алёна. – Наш поход в этот лес разделил жизнь каждого из нас на две части: до бункера, и после бункера. Теперь, после того, как мы увидели ад, взгляды на жизнь каждого из нас поменяются. -Может, так и будет... – задумчиво сказал Аскет -Наверное, вряд ли ещё увидимся? – спросила его Алёна. Он хмыкнул, о чём-то думая, затем снял рюкзак, достал промасленную бумагу, и огрызок карандаша. Вывел на бумаге какие-то цифры, затем свернул листок вдвое, и передал его Симаку. -Тут координаты – ты без труда найдешь это место! Встретимся там ровно через год! Все приходите! – сказал он, набрасывая рюкзак, – Явка обязательна! – со смехом добавил он. – Сейчас же мне нужно быстрее добраться до “своих”, и передать им документы по объекту! Пока Фриц тут не натворил дел! Сдается мне, что его интересует не столько эксперименты, которые тут проводились, сколько сам атомный реактор! Что ещё? – спросил он сам у себя, и тут же ответил – Доберётесь до просёлка – стволы в реку – чтоб никто не нашёл! Ну вот и всё! – сказал он, и Симаку показалось, что в глазах Наёмника он увидел какой-то совсем незнакомый, чуждый ему, блеск. Они обнялись. Аскет похлопал Симака по плечу. Затем он поочерёдно обнял и остальных. Чуть пригнувшись, по-хищному крадучись, он неслышными шагами пошёл в сторону, в которой находилось поле. Как он определил нужное направление без компаса и карты? Оставалось только догадываться! Они молча смотрели ему вслед, через минуту его ставший темным пятном силуэт, слился с лесом, и Наёмник исчез из виду. -Нормальный, оказалось, мужик! А ведь я его чуть не грохнул! – сказал Левинц. -Пойдёт, с пивком! – сказала повеселевшая и ожившая на свежем воздухе, Светка, и все громко рассмеялись. -Симак, – сказал Левинц, вытаскивая из-за пояса трофейный “Walther РРК”, – Это тебе! На память! Ты мне помог, друг, ты всё разрулил! Теперь мы свободны, и мы всё ещё живы, только благодаря тебе! -Каждый из нас приложил максимум усилий для этого! – ответил Симак, однако, всё же принял подарок. – Мы совсем забыли про золото, которое было там, в кабинете профессора! – сказал Симак, и поймал на себе недовольный взгляд Левинца. -Много его? – оживился Винт. -Достаточно! – чуть грубовато, ответил за Симака, Левинц. -Ну и конечно, вы оставили его там! – усмехнулась Света. – И теперь нам нужно будет туда возвращаться! -Светик, ты за кого меня принимаешь? – спросил девушку Борис. Симак сбросил с плеч рюкзак, в котором находился контейнер с золотыми украшениями, которые они нашли в кабинете Клауса Рихтера. Взгляды присутствующих тут же притянулись к поблёскивающим при свете дня, ювелирным изделиям. -Откуда это? – спросила Алёна, разглядывая наполненный разными украшениями, контейнер с драгоценностями. -Это кровь наших родственников! – сказал Левинц. – Награбленное в усадьбах, отжатое у народа. Они, должно быть, хотели отправить эти цацки своему фюреру! -Может быть, всё это было снято с пленных, – сказал Симак, – Которые строили этот бункер! Точно теперь никто не скажет! -Давайте не будем гадать! – предложил Борис. – Какая теперь разница? – Может, просто разделим золото, и валим по-тихому? -Давай! – согласился Симак, и присев, вывалил всё золото на землю – получилась приличная гора. -Берите, кто что хочет, только без драк! – сказал он, а сам отошёл в сторону. -А ты? – спросил Винт, у которого загорелись глаза при виде украшений. -Мне – не надо ничего, у меня всё есть! Мою долю пусть возьмёт Терех, на лечение дочери! -Мою тоже! – встала рядом с Симаком, Алёна. -Тогда уж, забирай и мою долю! – вяло процедил сквозь зубы Борис, тоже сделавший шаг в сторону от переливающейся золотыми бликами, кучи. Света тоже молча отошла в сторону, встав рядом с Борисом: -Вот моё золото! – сказала девушка, приобняв Левинца. По лицу Бориса расплылась довольная улыбка. -Правда, поработать над тобой придётся! – серьёзно сказала девушка, глядя ему в глаза. Мишин, поколебавшись, присоединился к отдалившейся от кучи драгоценностей группе. -Хочется, – сказал Курсант, – И колется. Тереху нужнее, а я как-нибудь и без этого золота сдюжу! Главное – живы все! -Мне подавно ничего не надо! – сказал Серёга. – У меня на карте денег много! Я поделюсь, кстати, со всеми, кто от рыжья отказался! -Миллионеры? – спросил Винт, подошедший к золотой горке, но не решающийся протянуть к ней руку. -Нет, простые люди! – ответил Симак. -Там брильянты есть! – продолжил Винт, присев у золотой кучи. -Возьми сколько надо – остальное Егерю отдай! – посоветовал Борис. Тот опустил руку в горку с драгоценностями, закрыл глаза, и зачерпнул полную ладонь украшений. Открыв глаза, оглядел свой улов, довольно оглянулся на собравшихся, и по деловому принялся запихивать добычу в карман. Егерь посмотрел на товарищей: -Спасибо! – тихо сказал он. – Я этого не забуду! Терех собрал украшения обратно в коробку, которую он погрузил в свой рюкзак. -Ну что, бродяги, двигаем к дому? – спросил Симак, когда золото было поделено. ****Дорога домой**** Группа из восьми вооружённых, перепачканных грязью, пропахших подвальной сыростью и канализационными нечистотами, пошатывающихся людей, – направилась в сторону старой деревни. Они шли, придерживаясь северо-западного направления, противоположного тому направлению, в котором скрылся Наёмник. Ориентировались по мху, украшавшему бледно-зелёной бахромой корни деревьев. Несмотря на усталость, скопившуюся в ослабших мышцах за много дней, они шли довольно быстро, не обращая внимания на ноющую боль ран – успеть бы до темноты подальше отойти от проклятой зоны! Они шли долго, судя по доносившемуся пению птиц – они вышли! Лес становился всё населённее различными жителями, лес, по которому они шли, оживал, с каждым шагом. Винта поцеловал клещ, да так крепко, что его удалось вытащить только с помощью хирургического набора, который всё ещё был при Алёне. Место от укуса слегка помазали остатками спирта из фляги Левинца, к которой он время от времени прикладывался. Ветка справа от движущейся колонны хрустнула. Серёга тут же дал короткую очередь из пулемёта в сторону, где послышался шум. Ствол пулемёта задрался вверх, и основная часть выпущенных пуль ушла в небо. Сразу после этого, Беркут резко упал на землю, несколько раз перевернулся, меняя засвеченную позицию, и затаился в ожидании. Из ствола его “MG” шёл сизый дымок, тишину нарушало еле слышное шипение, исходившее из ствола оружия. При выстрелах, все инстинктивно пригнулись, кто-то упал на землю. Запах сгоревшего пороха неприятным налётом осел в горле Егеря – там, в бункере, он просто не чувствовал этой пороховой вони; перехватив свой автомат, перебежками от дерева к дереву, под прикрытием Беркута, он подобрался к месту, из которого донёсся несколько мгновений назад, хруст. -Что там? – спросил Левинц, встревоженным голосом. Терех молчал какое-то время, скрывшись в зелёной листве. Но вот, наконец, он вышел из кустов, на лице его была улыбка – все расслабились. Он нёс толстого зайца, держа его за уши. -Бедный зайка! – пожалела Света, разглядывая раскрытые глаза, в которых ещё виделся застывший страх. -Был! – сказал Левинц. -Мы совсем без еды! – говорил Терех, ножом срезая толстую ветку. – Так что этот заяц для нас как спасение! Там, в бункере, голод как-то совсем не чувствовался – может быть, там можно было жить совсем без еды! Но сейчас, лично я чувствую, что силы на исходе – каждому из нас срочно нужно подкрепиться, пополнить силы – иначе их просто не хватить на то, чтобы дойти до деревни. Он примотал ноги зайца к концу палки, и закинул её себе на плечо: -Пошли дальше? – спокойно спросил он. Темнело. На их пути попалась небольшая речушка – скорее ручей. -Это тот ручей, который протекал у поляны! – сказал Борис. – Я видел, по картам, он сильно петляет – мы правильно идём! Они решили разбить лагерь прямо здесь – у реки. Развели костёр, вскипятили воду. Алёна принялась кипятить бинты, в своём котелке. -Из чего ты есть будешь? – спросил Симак, наблюдая за девушкой. -Мы с тобой из одного поедим, если не брезгуешь, конечно! Он усмехнулся: -Нет, конечно! Я вообще человек не брезгливый, и не понимаю, как можно брезговать такой красивой девушкой! Она улыбнулась: -Это ты так ко мне подкатываешь? -Нет, я серьёзно! – ответил он. Они рассмеялись. Она некоторое время не сводила с него своих красивых глаз, от чего Симак смутился. Однако, это смущение смог уловить лишь хорошо знавший своего друга, Левинц. Егерь отошёл в сторону, подвесил заячью тушку к ветке дерева, полоснул ножом по горлу – потекла кровь. -Это зачем? – спросил Дима-Винт. -Чтобы кровь спустить! – деловито ответил Егерь, бережно обтирая лезвие ножа пучком травы. Легко содрав шкуру, он почистил тушку, промыл от крови в речной воде, и сам принялся варить суп. -Может, его лучше так, зажарить? – спросил Винт, не выпускающий Тереха из виду. -Нет, если ты его жарить над костром будешь, то он усохнет – жир уйдёт, вместе с необходимыми нам калориями. Плюс кости, которые в супе проверяться, и дадут хороший, густой бульон. Суп легче усваивается, чем жареное мясо – а у всех нас сейчас, желудки ослаблены. Поэтому будем варить! Нам сейчас нужна лёгкая и калорийная пища, как никогда! Алёна развесила бинты на ветках деревьев, для просушки, обработав обнажившиеся раны пострадавших какой-то мазью. По её спокойному лицу, можно было понять, что всё идёт так, как должно быть, и волноваться раненным не о чем. -Покажи свою ногу! – сказала она Симаку. Он совсем позабыл о ранении, которое на память ему оставил Аскет. Задрав штанину, и размотав почерневший от пыли и грязи бинт, она увидела, что рана удивительно быстро затянулась – осталось лишь розовое пятнышко, из краёв которого торчали нитки. Алёна вырвала нитки, стягивающие рану, обработав рану перекисью, наложила мазь: -Болит? – спросила она. -Нет, я вообще про неё забыл! – ответил Симак. -Пусть посохнет! А бинт я пока прокипячу – к сожалению, других бинтов у нас нет! Они поели суп, приготовленный руками Егеря. Мясо оказалось чуть жестковатым, но притом очень вкусным – консервы, которыми они питались в бункере, ни в какое сравнение не шли с этим настоящим, чистым мясом. Дежурить решили подвоя, разделив ночь на три части. Спальные места были сделаны из наваленных друг на друга еловых веток. Ночь опустилась на лес. -Встаём, резче! – раздался неприятный, наполненный злобой, голос. Симак разлепил глаза. Рядом с ним, прижавшись к нему всем телом, спала Алёна, которая тоже проснулась от ругани и брани. Он увидел двух здоровых, заросших щетиной, мужиков, с автоматами, направленными на Тереха. -Подъём, падлы, что разоспались! – человек с золотыми зубами кротко полоснул из “калаша” поверх спящих. Егерь уже сидел, опустив глаза в землю. Из разбитой губы тоненькой струйкой стекала кровь. -О-о-о, старый знакомый, мусор, вставай, сука! – прохрипел один из незнакомцев, рыхлое, в оспинах лицо которого было цементно-серого цвета. -В натуре мусор! – обрадовался второй, обнажив в неприятной улыбке золотые зубы. Это были Шкас, и Еремей, которые ушли в момент нападения Фрица на бункер. Им удалось выйти из проклятого леса, они разложили небольшой лагерь в чистом, живом лесу, не далеко от дороги, по которой они когда-то ехали на своих вездеходах. Они поджидали, пока стрельба в мёртвом лесу не стихнет. Они ждали на границе леса выживших – тех, кому удастся миновать смерть, тех, кого отпустит мёртвый лес. Но человек, который первым вышел на их засаду, оказался совсем не тем, кого ни ожидали увидеть.... Симак поднял голову, и его увидел ещё одного бандита: лицо того уродливой бороздой пересекала свежая, глубокая рассечена. Одежда его была перепачкана сажей и кровью, рука висела на ремне. Наполненные яростью взгляд этого человека острым лезвием пронизывал Левинца. Симак понял – это выживший после падения вертолёта, Крап. -Вот мы и встретились, сучёныш! – говорил серолицый Шкас, обращаясь к Мишину. – Думал, от меня можно уйти? Ты забыл, что я тебе говорил? Я сделаю то – что обещал! Шкас сильно пнул Мишина в живот, от чего тот свернулся клубком. Лицо курсанта перекосило от боли. -Я тебя, чухана, петухом сделаю! – грубо сказал он. – И суку эту трахну! – посмотрел он на Свету. – За то, что предала нас! Тебе плохо жилось под Чехом? Тебя “Канна” плохо кормила? – спросил он, и тут же продолжил, не давая девушке возможности ответить, – А потом выпущу вам кишки – но вы не умрёте сразу. Я оттащу вас туда – откуда вы так сильно хотели убежать! -Что вынесли оттуда? – перебил Шкаса, Крап, обращаясь к Егерю. -Ничего! – ответил тот. -Ну как же, а оружие тогда откуда? А что это у вас в рюкзачках? Он пнул ногой рюкзак Егеря, с открытым клапаном – из него высыпались золотые кольца и украшения. -И это ты называешь “ничего”? – спросил Крап, и с силой двинул ногой в челюсть Егерю. Тот, от удара, завалился на спину. Их оружие было собрано в небольшой кучке, за спиной Крапа. -Неплохой улов! – поощрительным тоном произнёс Крап. – Много там такого добра? -Ты сам сходи, и посмотри! – предложил Беркут, наблюдавший за разговором. -А это кто у нас тут такой дерзкий? – и в этот миг Беркут получил удар с ноги от Шкаса. -Ты пойдёшь, и будешь ходить туда, носить мне золото, до тех пор, пока я не скажу “хватит”! – зло зашипел Крап. – А потом будешь ползать передо мною на коленях, умоляя, чтобы я быстро убил твоих друзей! -Мужики, он же нас всех хотел... – крикнул Терех, обращаясь к Шкасу и Еремею. Чех снова ударил Егеря в лицо ногой: -Заткнись, сука! Чех хотел этого! Твой пахан хотел грохнуть именно тебя! Ты ему поперёк горла сидел! Ты хотел его кинуть – за это он тебе пятьдесят девятую статью прописал! -Он кто, прокурор, чтобы под статью подводить? – зло спросил Терех, изо рта которого потекла кровавая слюна. -Не боись, Егерь, – перешёл на зловещий шепот, Крап, проигнорировавший вопрос, – Будет связь пацаны, – он многозначительно покосился на Шкаса, – Позвонят кому надо, и дочку твою больную, отшпилят, вместе с женой. Потом сожгут обоих, заживо – и когда дочурка твоя гореть будет, знаешь, что она будет кричать? Она будет проклинать тебя!!! – вдруг неожиданно громко выкрикнул Крап, и с силой ударил Тереха коленом в лицо. Егерь попытался вскочить, рыча при этом по-звериному страшно. Но руки, стянутые за его спиной, не давали ему этого сделать. Терех с силой вгрызся зубами в ногу Крапа. Тут же на грязной штанине бандита разрослось тёмное, видное в сете костра, пятно крови. Крап взвыл. Шкас с силой впечатал приклад “калаша” в голову Егеря, от чего тело последнего мгновенно ослабло. Он потерял сознание. -От падла! – превозмогая боль, схватившись единственной здоровой рукой, – пальцы которой тут же окрасились кровью, – за повреждённую ногу, вопил Крап. -А это у нас кто? – спросил Еремей, схватив за волосы Алёну. -Эта сучка вместе с той в “Канне” тёрлась, в ту ночь! – ответил Шкас. Симак дёрнулся, но тут же сильнейшим ударом приклада был отброшен на место. -Она! – сипло подтвердил Еремей, ненавидящими глазами смотревший на Симака. – А ты знаешь, что мы с предателями делаем? – спросил он именно у Симака, потому, что по взгляду, наполненным болью, понял, что девушка не безразлична этому парню. -Ты, стало быть, Симак? Правильно я понял? -Правильно! – ответил за Симака Крап, присевший у костра, и оглядывающий повреждённую ногу. -Значит, кралю твою, – тот сильнее сжал девушку, от чего она еле слышно взвизгнула, – Я буду жарить, потом – Ярый. А ты смотреть будешь! -Погоди, – перебил его Ярый, – Я её в больнице видел! Вон видишь, бинты на ветках сушатся? Так она у них типа за лепилу, выходит! Пусть Крапа перевяжет, потом и на крюка её насаживать будем! -Добро! – сказал Шкас, с силой отшвырнув девушку в сторону. Симак резко, неожиданно для самого себя, вскочил, вцепившись в руку бандита, который тот только что отшвырнул девушку. В этот же миг, Беркут, лежавший рядом, почувствовал, как время замедлило окружающий его мир. Он прыгнул, словно хищный зверь, к сложенному домиком оружию. В чудовищно медленном полёте, он почувствовал себя застывающей частицей, находящейся внутри клеевой массы. Беркут увидел, как один бандит. Которого звали Ярым, медленно разворачивает в его сторону ствол своего “калаша”. Но Серёга без труда подкорректировал направление своего полёта, в затянувшемся прыжке – тут же яркая вспышка осветило разгневанное лицо преступника. Он видел, вырвалось из ствола калаша грибо-образное облако. Затем вылетела сама пуля. Он видел, как летит эта пуля, за которой хвостом тянется светящийся шлейф – немного левее от него. Медленно тело его приближалось к земле – как раз в том самом месте, в котором он так хотел оказаться. Второй выстрел, звук которого перебил ещё не стихший грохот первого, дал ему знать о новой опасности – он с лёгкостью увернулся от второй пули. Как раз в этот момент, ещё не коснувшись земли, он схватил за ручку первым, ближайший к нему автомат – “МР-40″ . В этот же момент он сместил центр тяжести своего тела в сторону, и когда оно только коснулось земли, ствол его автомата был уже наведён на цель. Первая же выпущенная им пуля достигла цели. Она, в замедленном полёте, казалась неуклюжей и медлительной – совсем не такой, какой была пуля, выпущенная из “калаша”: агрессивной, хищной, сравнительно быстрой. Однако, конусная пуля “9х19”, достигла цели, и уже упала, – как капля падает из водопроводного крана в стакан с водой, – ему на живот. Казалось, что именно упала – ткань одежды, вокруг вспоротого пулей отверстия, всколыхнулась расходящимся волновым кругом. Из центра, – места, в котором скрылось тельце пули, – брызнуло несколько медленно вылетающих в разные стороны красных капель. Время резко обрело скорость, которое теперь, после пережитого растянувшегося мига, казалось сверхбыстрым. Автомат дёргался в руках Сергея, ствол норовил задраться вверх. Приложив усилия, ему удалость сдержать “выпущенного на волю хищника”, в которого сейчас превратился кусок металла. Он выстрелил все тридцать две пули – и все они попали в цель. Тело бандита было изрешечено, как дуршлаг. Забрызганный кровью, которая была отчётливо видна на воронёном металле, – словно подсвечивалась изнутри еле уловимым, фосфоресцирующим, отсветом, – лежал бесполезный “калаш”, который не смог защитить своего владельца. Окровавленная рука всё ещё сжимала ставшую бесполезной, рукоять; палец лежал на курке. Противник оказался неимоверно быстрым, и ловким, и если бы кому-то удалось заглянуть в глаза Ярому, за несколько мгновений до его смерти, – то этот “счастливчик” увидел бы в этих глазах удивление. Неимоверным образом, тело его противника, вопреки всем законам физики, причудливо изгибалось, как водяная змея, – и ни одной пуле так и не удалось поразить его. Параллельно молниеносным действиям Беркута, Симак, зацепил руку Шкаса – ту самую руку, который тот, только что отшвырнул девушку. Симак с силой, которая непонятно откуда взялась, – выкрутил кисть до хруста. Своей левой рукой он уже достал из-за пояса подарок Левинца: “Walther РРК”. Шкас дёрнулся, увидев в свете костра появившийся в руке противника шпалер, однако боль в руку, сковавшая судорогой его тело, не дала ему уйти от нависшей над ним угрозы. Громыхнул выстрел, звук которого тут же поглотила автоматная очередь, выпущенная Ярым “калаша”. Тут же застрекотал автомат “MP”. Шкас с силой вжимал ладонь, с растопыренными в стороны пальцами, в живот. Рука окрасилась красным, тёмное пятно стремительно разрасталось на пыльном кителе. -Ты... – прохрипел Шкас, глядя на Симака расширенными глазами, – ... Ты убил... меня... – хрипел он. Последнее слово было смазано булькающим звуком – изо рта бандита потекла кровь. Ноги его безвольно подогнулись в коленях, он бревном рухнул на землю. Симак увидел, что в десяти метрах от него, на земле распласталось изрешечённое пулями тело Ярого. Он оглянулся, и увидел, что за его спиной на земле лежит Крап. Сверху, над ним, заносил сжатый и уже окровавленный кулак, для последующего удара, Левинц. Борис лупил ватное тело бандита, забыв, кажется, про окружающих его людей. Из его глаз текли слёзы – почему-то, Симак обратил на это внимание. Казалось, что лицо Крапа превратилось в сырую котлету, кровь от которой, после каждого нового удара, брызгами летела во все стороны. -Хорош, Борис! – крикнул Симак, – Стой, достаточно! – но Борис уже не слышал его. Приложив усилия, Симаку вместе с Мишиным и Винтом удалось оттащить Бориса от безжизненного тела. Алёна проверила пульс – он ещё был жив. Светало. Пришедший в сознание Терех, подошёл к Крапу, прислонил к его голове ствол пистолета. Борис что-то крикнул, но его слова заглушил грохот выстрела. Крапа больше не было. Они шли несколько дней, питаясь тем, что им посылал лес. Алёна всё время была рядом с Симаком, а Симак – рядом с Алёной. Он шёл, обнимая девушку, и прижимая её к себе. Они никуда не торопились, и не спорили, о правильности выбранного направления, в которой никто не сомневался. Они шли так, как будто этот поход продолжается уже много лет, по лесу, где каждому из них всё знакомо, привычно. Как могли, они смыли слой копоти, пыли, грязи и крови, – со своих осунувшихся лиц. Лишь сильно отросшая щетина у мужчин, и впалые щёки, как и грязная и рваная одежда, выдавали те трудности, с которыми им пришлось столкнуться на своём пути. Первым дорогу заметил Терех. Эта была та самая дорога, по которой когда-то они ехали сюда. Симак разглядел в многообразии впечатанных в землю рельефов протекторов шин, следы своих цепей, которые были на покрышках его “Нивы”. -Мне бы только позвонить! – говорил Егерь. -Кому ты собрался звонить? – спросил его Симак. -Есть у меня друг, он бы помог нам добраться до города! -Есть предложение! – сказал Борис. **** В деревне вечерело. Всё было так, как всегда – обычный день, обычный закат. Предстояла обычная, очередная ночь – точно такая же, какой она была вчера, и какой она будет завтра. Бабушка смотрела на заходящее солнце, отражающееся красными искорками в её повидавших многое, глазах. Взгляд её был устремлён куда-то, намного дальше заката; она смотрела на то, чего не могут видеть молодые. Каждый вечер, она провожала взглядом заката, сидя на небольшой скамеечке перед крылечком у деревенской избы. И тут её внимание привлекло движение – она увидела людей – чужих людей. Их было двое – парень с девушкой. Они шли быстро по пыльной дороге, крепко сжимая руки друг друга, шли к ней, к её светящей окнами избе. Ей вспомнилась молодость – вот когда-то она так же возвращалась с танцев, держа за руку своего будущего мужа. Много воды с тех пор утекло, время безжалостно забирало самых близких. Не стало и мужа – остался лишь покосившийся дом, свет в оконце, и этот наполненный багряным румянцем закат. Было грустно, грусть эта была от забытья, в котором она оказалась. -Вы ко мне? – вежливо поинтересовалась она, когда пара подошла уже к самому забору. -Да, здравствуйте, мы к вам! – вежливо ответила девушка, приятным, располагающим к общению голосом. Глаза девушки излучали добро, и тепло, и пожилая женщина сразу прониклась расположением к ней. Они долго сидели, разговаривая ни о чём, и обо всём – одновременно. Пили душистый чай на травах, на столе были печенья, конфеты, которыми хозяйка щедро угощала нежданных гостей. Они попросили мобильный, сказав, что туристы, заблудились, и им нужно позвонить, попросить друга из города, чтобы он забрал их. На секунду хозяйка задумалась – а не обманут ли её, может быть, эта красивая пара – мошенники? Но брать было нечего, и польститься мошенниками, кроме печения с конфетами, было не на что – и она отдала телефон, который ей привезла внучка. Парень вышел, и некоторое время с кем-то говорил по телефону за дверью, затем он вернулся, вернул и телефон, поблагодарив добрую хозяйку за то, что не побоялась впустить к себе гостей. -Раньше в этом лесу люди пропадали! – сказала бабушка. – Бывало, и наши терялись, из деревни – охотники или грибники, а бывало – приезжие, которых тут после войны было не мало. Учёные приезжали, геологи, солдаты тоже были – аномальную зону объявили, и в лес ходить нам запретили! – говорила она. – Потом хотели нас переселить из этих мест, это уже в конце восьмидесятых было, и тут всё – словно забыли все про этот лес. Но в последнее время вновь начали ездить, вот недавно тоже и вертолёты тут летали, и машины целыми колоннами в лес проезжали. -А обратно? – спросил Симак. -Что обратно? – не поняла бабушка. -Из леса они возвращались? Она задумалась, затем сказала: -Да, была недавно машина. Но только одна. Большая такая, чёрная. Похоже, как у военных, только побольше! -Аскет! – тихо сказал Симак. Они долго говорили, хозяйка дома перешла на разговор о прошлом, молодости, о совхозе и коммунизме, сравнивая прошлое время с нынешним. Тут за окном замигал свет, и через некоторое время перед домом остановилась “Газель”, с цельнометаллическим кузовом. В дом постучали, и в избу вошёл коренастый парень. Поздоровавшись с хозяйкой, он подозвал Симака: -Ну что, где Егерь? -Да здесь он, в лесу ждёт! – ответил Симак. -Это хорошо, а то в городе ужи кипишь подняли: Чеха-то нет! Люди волну гонят, кто-то молву пустил, что грохнули бугра! -Привёз, то, о чём я просил? – спросил Симак. -А, да, там, в машине. Парень принёс толстый пакет, который был забит разными продуктами и сладостями. Это были гостинцы для доброй бабушки, которая не побоялась впустить незнакомых людей к себе в дом, которые, взяв на себя инициативу, попросил привезти Симак, от имени Тереха. Распрощавшись с доброй хозяйкой, они поехали к самому лесу. Остановившись у первых стволов елей, водитель – коренастый парень – посигналил фарами, и на дорогу вышла группа людей. -Чеха нет, братва смуту гонит! – заговорчески шёптал Егерю водитель. – Плохо дело, соседи наехать могут – кровь польётся! Если они увидят, что область держать некому, то надеться шакал, который пустит слюну на наш город! -Что предлагаешь? – спросил Терех. -Тебя двигать нужно – пацаны все за тебя! Егерь задумался. Они ехали молча, слушая шум ровно работающего двигателя, машину слегка потряхивало на неровностях, объехать которые было невозможно. Сидений, кроме трёх передних, в машине не было, и остальным пришлось сидеть на корточках, с замиранием сердца ожидая последующей выбоины в дорожном полотне. -Серёга, оставайся со мною! – вдруг сказал Егерь. – Мне нужны будут такие помощники, как ты! Водитель пренебрежительно покосился на Беркута, Егерь перехватил его взгляд: -Этот пацан десяти стоит! Он не так прост, как кажется! -Можно и остаться – мне всё равно ехать некуда! Оружие дашь? -Сам возьмешь, какое захочешь! – пообещал Егерь. -Заманчивое предложение! – сказал Серёга. – Идёт! – тут же добавил он, не задумываясь более не секунды. -Это, можно я тоже? – вдруг спросил Винт. -А как же дом? – вопросом на вопрос ответил Егерь. -Обратной дороги для меня теперь нет! – сказал Винт. – С меня в Москве спросят за Крапа, что я отвечу? Спрашивать они умеют, поэтому, лучше будет пару лет пожить где-нибудь на стороне! -Что ж, оставайся! Люди нам сейчас нужны! Будем наводить порядок в нашем районе! Они подъехали к простому деревенскому дому, Егеря в котором уже встречали. Едва завидев огни приближающейся машины, на крыльцо выбежала женщина, голова которой была покрыта платком. Это была его жена. Машина ещё не остановилась полностью, как Егерь выскочил из неё, и бросился навстречу бегущей женщине. Они обнялись, и долго ещё так простояли, пока Николай Терехов не вспомнил, что его ждут люди. Он всех разместил в своём доме, сам, тихо пошептавшись о чём-то с женой, уехал с “Газелистом”. -Что будем делать дальше? – спросил Борис, после того, как они поели, разложили матрасы прямо на полу, погасили свет, и должны уже были спать. -А что делать? – переспросил Симак. – Вернёмся домой. Крапа больше нет. А если кто-то к нам подкатит с предъявой – то теперь у нас есть Егерь, есть помощь. К тому же, Аскет уже должен был добраться до своей “конторы”, и сдать документы, в обмен на то, чтобы о нас все забыли. Так что шансы вернуться, и жить как раньше, у нас есть! -У тебя хаты больше нет! – напомнил Борис. – Если хочешь, живи у меня! Сколько хочешь – ведь я теперь твой должник по жизни! -Забей, Левинц! Но пожить у тебя наверное, придеться! -Ну вот и отлично! – обрадовался Борис, и Алёнка пусть тоже с нами едет! Если вдруг она откажется – то я её заставлю! Вы должны быть вместе! -Слышала? – спросил Симак девушку, которая казалось, уже спит, прижавшись к нему. -Левинц, меня заставлять не надо! Только ты учти, что мы со Светкой займёмся твоим воспитанием! -Да сколько угодно! – обрадовался Борис. -А ты что будешь делать? – спросил Симак Курсанта. -Не знаю, но из милиции мне придётся уходить! -Это почему? – спросил Борис. -Так сколько меня не было? Эти чмыри наверняка сказали, что я забухал где-нибудь, и самовольно оставил место службы! -Егерю скажи, он их раком всех там поставит! – посоветовал Винт. -Ребята, вы чего там? – раздался из-за двери заботливый голос жены Егеря. – Спите давайте! ****Путь домой**** Деньги теперь у них были – Серёга обналичил часть средств, со своей карты, которые он раздал всем, кроме Винта: -Ты своё уже получил! – припомнил Серёга другу драгоценности, которые тот забрал. Так же Терех принёс много денег, которые он получил всего за несколько украшений, из нержавеющего контейнера. -Дочку сегодня переводят в Москву! – радовался он. – А через неделю она летит в Германию – там её вылечат! Попрощавшись с Сергеем, они попрощались и с Винтом, который выпив спиртного, упорно не хотел их отпускать. Они стояли на остановке автобуса, который должен был прибыть через полчаса. Егерь разливал дорогую водку по прозрачным стопкам, они поднимали их, без слов выпивали, и всё говорили, и говорили. Казалось, темы для разговоров не иссякнул никогда, и полчаса пролетели быстро, как минута. -Я с вами! – сказал Мишин, направляясь к билетной кассе. – Мне домой, по пути! Плавно покачиваясь, подъехал большой автобус, они долго прощались, крепко обнимались, и водитель начал уже недовольно ворчать, когда они, наконец, погрузились на свои места. Стеклянная дверь с шипением встала на своё место, оставив на пыльной обочине Егеря, по загоревшему лицу которого стекали поблёскивающие на солнце слёзы. За ним стоял Серёга, лицо его было серьёзным, он смотрел то на Симака, то на Бориса, с которым они в последнее время всё же как-то поладили, переводил взгляд на Алёну и Свету. Винт что-то пьяно кричал, размахивая руками, и водитель несколько раз нажал на громкий клаксон, боясь переехать парня колёсами. Дима лишь погрозил ему кулаком, и продолжал бежать напротив их окна, стуча кулаками по металлической обшивке автобуса. Редкие, заспанные пассажиры автобуса с удивлением смотрели на только что вошедших в салон людей, которых провожали столь бурно. Они молчали. Места по большей части пустовали, были мужчины, две молодые женщины, но в основном ехали старики, ехали в столицу по каким-то своим, одним им ведомым, делам. Автобус разгонялся, оставляя за собой в клубах пыли, за которыми остались ставшие близкими ребятам люди. Симак вскочил с кресла, и подбежал к заднему окну: он увидел, как неподвижно стоят на своём месте две тени, и третья мельтешит вокруг них. Лиц уже не было видно. -Сядь на место! – грубо крикнул водитель через микрофон. К Симаку подошла Алёна, положила руку на плечё, они обнялись и, не обращая внимания на гневные крики водителя, сидели обнявшись, забыв обо всём. Автобус резко остановился, пассажиры загалдели, кто-то встал с места. -Что там? – спросил Борис у сидящего через ряд мужчины. -Гайцы опять беспредельничают! – ответил мужик тоном, слегка косящим под блатного. Автобус окончательно встал. -Похоже, это надолго! – сказал кто-то. Левинц прошёл вперёд, к кабине, невзирая на протесты покрасневшего лицом водителя. Он посмотрел через небольшое окошко, отделявшее кабину водителя от пассажиров. Милицейский пикет. Несколько военных “УРАЛ-ов” у обочины. Сотрудники все в касках и бронежилетах, у всех автоматы. Водитель продолжал ругаться, уже благим матом сыпал угрозы в адрес Бориса, которые, если исключить ненормативную лексику, содержали бы приблизительно следующее: что если тот не сядет, то точно ляжет, в больничную койку. Ругался он уже не в микрофон, а в открытое им для этой цели окошко. -Шеф, видишь, пикет? – спокойно говорил Левинц, – Они ждут кого-то. Может сам президент едет. Нам тут стоять – ещё минут двадцать точно. Пусти народ оправиться и покурить! Поматерившись ещё, для порядка, водитель смягчился. Минуты две он нажимал какие-то кнопки на панели управления автобусом и, в конце концов, объявил пассажирам остановку через микрофон. Нажал заветную кнопку – и дверь с тихим шипением отъехала в сторону. Борис вышел, отошёл на несколько шагов, чтобы лучше было видно дорогу. Рядом с ним уже стояли друзья. Они ждали, сами не зная чего, но внутренняя интуиция подсказывала, что грядущее событие как-то связанно с ними. Они внутренне подготовились к новому удару судьбы, и теперь молча стояли, друг за другом, одной командой. Показалась колонна машин, возглавляемая машиной с мигалкой. Ехали тёмные грузовики, военные. Выехав на перекресток, они поворачивали на дорогу, ведущую в деревню с супермаркетом. За машиной сопровождения ехал автобус “ПАЗ”, с наглухо затонированными стёклами, за ним “УРАЛ” с закрытым кунгом, ещё один, и ещё – всего Курсант насчитал десять закрытых “УРАЛ-ов”. Они были похожи, как близнецы: блестящие новым лаком, извергающие клубы чёрной копоти дизельного выхлопа. Дальше шли пассажирские, закрытые брезентом кузова. Таких машин оказалось шесть. Замыкали колонну три “УРАЛ-а”, с закрытыми плотными тентами неизвестными установками, и несколько небольших, так же глухо затонированных микроавтобуса, иностранного производства.