Можно заранѣе уже предвидѣть совершенно неожиданныя разоблаченія историческихъ истинъ, долженствующія ниспровергнуть всѣ прежнія наши традиціонныя воззрѣнія. Свѣточъ исторіи выяснитъ наконецъ многія причины, остававшіяся до сихъ поръ невѣдомыми, или-же незамѣченными и выкажетъ народы и племена въ ихъ дѣйствительномъ видѣ. Понятно, что этотъ гигантскій трудъ вызоветъ своимъ появленіемъ самую ожесточенную полемику.

Это не безъизвѣстно и самому автору, но онъ приготовился къ борьбѣ и рѣшился мужественно отстаивать то, что считаетъ правымъ дѣломъ. Уже на основаніи однихъ только туманныхъ слуховъ женская партія, отличающаяся какъ въ парламентскихъ такъ и внѣпарламентскихъ сферахъ, самой неугомонной суетливостью, обрушивается при каждомъ удобномъ и неудобномъ случаѣ на Маретта. Онъ въ свою очередь нанесъ уже этой партіи первый серьезный ударъ основаніемъ лиги для эмансипаціи мужчины и поклялся издать наканупѣ будущихъ выборовъ свою «Исторію непріятностей, причиненныхъ мужчинѣ женщиной».

Не трудно угадать, что самъ Арсенъ Мареттъ несчастный страдалецъ… Увы, глава лиги, отстаивающей права мужчины, былъ злополучною жертвою женщины!..

Въ давно минувшія времена своей молодости Арсенъ Мареттъ былъ женатъ. Назадъ тому тридцать два года у него произошли серьезныя непріятности съ г-жею Мареттъ, легкомысленной и капризной, а по слухамъ, — даже невѣрной женой. Вслѣдствіе этихъ непріятностей и разногласій, г-нъ Маретть и его супруга въ одно прекрасное утро, словно сговорившись, покинули супружескій кровъ и разъѣхались каждый въ свою сторону. Г-нъ Мареттъ уѣхалъ направо, а его жена налѣво.

Это послужило началомъ эры сладостнаго спокойствія. Арсенъ Мареттъ воспрянулъ духомъ, вернулся къ дорогимъ его сердцу научнымъ изслѣдованіямъ и сталъ посвящать все свое время устной и печатной борьбѣ противъ тираніи въ многоразличныхъ ея формахъ.

Втеченіе нѣкотораго времени супруги встрѣчались иногда въ гостиныхъ, — во время путешествій и на морскихъ купапьяхъ. Обмѣнявшись грозными взглядами, каждый изъ нихъ тогда поспѣшно отворачивался отъ другого. Потомь г-жа Маретгь куда-то исчезла, и Арсенъ, къ величайшему своему удовольствію, совершенно потерялъ ее изъ виду.

Откинувшись на спинку широкаго удобнаго кресла, авторъ «Исторіи непріятностей, причиненныхъ мужчинѣ женщиной», дремлетъ, размышляя объ этомъ твореніи, долженствующемъ увѣнчать его карьеру и воздвигнуть его славу на прочномъ фундаментѣ. Передъ нимъ проходитъ въ волшебной грезѣ вереница выдающихся женщинъ всѣхъ временъ и народовъ, — женщинъ, которыя пагубной своей красотой, или не менѣе пагубнымъ умомъ, столь часто вліяли на ходъ событій и судьбы царствъ, — женщинъ, которыя, по убѣжденія Арсена Маретта, всегда и вездѣ оказывались не только своими недостатками, но даже и достоинствами, въ большей или меньшей степени зловредными для спокойствія народовъ.

Вотъ является передъ нимъ на разсвѣтѣ историческихъ временъ Ева. Безполезно было бы напоминать виновность этой первой женщины передъ человѣчествомъ и всѣ неисчислимыя послѣдствія грѣха, въ который она вовлекла перваго мужчину! Это не мѣшаетъ русоволосой Евѣ предводить съ побѣдоносною улыбкой несмѣтнымъ сонмомъ красавицъ, рождавшихся на пагубу своимъ современникамъ и потомкамъ. Въ числѣ ихъ назовемъ: Семирамиду, Елену Прекрасную, Клеопатру, и множество другихъ царицъ и принцессъ, безжалостно тиранствовавшихъ надъ благодушными вѣнценосными своими супругами. Тутъ были также ревнивыя невѣсты, заливавшія потоками крови владѣнія злополучныхъ мирныхъ государей, — грозныя меровингскія королевы, — гордыя средневѣковыя герцогини, вовлекавшія Францію въ опустошительныя войны и, наконецъ, фаворитки королей, умѣвшія своими интригами или даже просто коварной игрою хорошенькихъ глазокъ, нѣжно оттѣненныхъ длинными рѣсницами, вызывать пагубныя международныя войны!..

Тутъ-же вокругъ этихъ историческихъ фигуръ толпились женщины всѣхъ временъ и народовъ, не игравшія исторической роли. Вынужденныя довольствоваться ограниченной сферой частной жизпи, — не имѣя возможности терзать и мучить цѣлые народы, губить и ниспровергать государства, — онѣ должны были удовлетвориться домашней тираніей, доведенной, если можно такъ выразиться, до художественной утонченности…

Эта мелочная тиранія, проявляющаяся на сравнительно ничтожной аренѣ домашняго очага, въ рамкахъ четырехъ стѣнъ квартиры, или даже одной комнаты, хотя и не раскидывается отъ одной границы обширнаго царства до другой, но является, быть можетъ, наиболѣе тягостной и невыносимой. Иго ея давитъ неустанно, безъ передышки, несчастную свою жертву…

Злополучный Арсенъ Маретгъ знаетъ это какъ нельзя лучше по собственному опыту.

Странно, однако, что всѣ эти образы царицъ, фаворитокъ, вельможныхъ дамъ и простыхъ крестьянокъ, съ Елепы Прекрасной до г-жи Помпадуръ включительно, обладаютъ замѣчательнымъ сходствомъ съ г-жею Мареттъ въ томъ возрастѣ, въ которомъ она была назадъ тому тридцать два года передъ своимъ бѣгствомъ изъ-подъ супружескаго крова и какою постоянно вспоминаетъ ее себѣ обиженный и огорченный супругъ. Оказывается, что даже первая изъ всѣхъ женщинъ, Ева, была все тою-же г-жею Мареттъ — недурненькою блондинкой съ томными глазками. Гордая Семирамида — опять-таки г-жа Мареттъ, безпощадно стремящаяся къ деспотической власти! Фредегонда — разсерженная г-жа Мареттъ, готовая выцарапать глаза мужу, или пустить въ него тарелкой. Маргарита Бургундская, — вылитая г-жа Мареттъ. Марія Стюартъ, обладавшая язычкомъ, острымъ, какъ бритва, и за смертью своихъ мужей досаждавшая имъ Елизаветѣ Англійской— опять-таки оказывалась г-жею Мареттъ, съумѣвшей превратить медовый мѣсяцъ въ уксусный съ помощью словесныхъ обидъ, нанесенныхъ мужу. Даже Екатерина Медичи, обладавшая страшнымъ искусствомъ составлять самые утонченные яды и смертоноснѣйшіе элексиры краткой жизни — опять-таки напоминала г-жу Мареттъ, приказавшую однажды подать гостямъ ея мужа — важнымъ государственнымъ сановникамъ — вино, смѣшанное съ минеральной водою Гуніяди-яносъ!..

Да, всѣ эти женщины, съ первой и до послѣдней, какъ двѣ капли воды, походятъ на грозную г-жу Мареттъ… Всѣ онѣ являются какъ-бы отраженіями роковой неотвязной блондинки, терзавшей Арсела Маретта сперва на яву, а теперь мучающей его во снѣ.

Сливая такимъ образомъ воедино личныя свои, еще болѣзненныя, воспоминанія съ историческими фактами, Арсенъ Мареттъ видитъ, какъ проходятъ передъ нимъ въ строгой послѣ довательности всѣ главы значательно подвинувшагося уже впередъ научнаго его труда, историческій отдѣлъ котораго завершается философскимъ. Логическая цѣпь выводовъ побѣдоносно и неопровержимо констатируетъ психологическое явленіе, столь часто уже обращавшее на себя вниманіе мыслитслей: женщина всегда остается женщиной, неизмѣнно тождественной всюду и во всѣ времена, — во всѣ вѣка и подъ всѣми климатами, тогда какъ у мужчины обнаруживается величайшее разнообразіе свойствъ, обусловленное вліяніями расы, исторической эпохи и графической обстановки.

Г-нъ Мареттъ чувствуетъ себя совершенно довольнымъ и счастливымъ, думая о впечатлѣніи, какое не замедлитъ произвести грандіозная его «Исторія непріятностей, причиненныхъ мужчинѣ», — о вѣроятныхъ благодѣтельныхъ послѣдствіяхъ этого впечатлѣнія и о возможности для мужчинъ оградить, наконецъ, свою самостоятельность, столь дерзновенно попираемую до сихъ поръ женщинами.

Изъ этой историко-философской мечтательной дремоты вызвалъ Арсена Маретта неожиданно раздавшійся звонокъ телефоноскопа, — это безпрерывное дзинъ… дзинъ…, помипутно нарушающее нашъ покой и словно задающееся цѣлью безпрерывно напоминать, что мы при существующихъ условіяхъ ничто иное, какъ частичка громаднаго электрическаго механизма, — нѣчто вродѣ петельки въ запутанной сѣти, сплетенной изъ многихъ милліоновъ проволокъ.