— «Въ какомъ положеніи ссора? Она что-то не подвигается достаточно быстро впередъ».

Сюльфатенъ отвѣтилъ присылкою клише съ цѣлой послѣобѣденной бесѣдой между Жоржемъ и Эстеллой. Бесѣда эта была записана маленькимъ фонографомъ, ловко слрятаннымъ подъ листвою бесѣдки, гдѣ молодые люди провели весь вечеръ вдвоемъ.

Фонографическое клише наглядно выяснило Филоксену Лоррису, что до ожидаемаго разрыва было очень далеко и что самая надежда на этотъ разрывъ представлялась гадательной.

— Атавистическое вліяніе этого проклятаго предка постоянно пробивается наружу! — сказалъ самъ себѣ великій ученый. — Что-же теперь предпринять? Сюльфатенъ, очевидно, не въ состояніи справиться съ возложенной на него задачей, а потому я долженъ самъ взяться за дѣло и слегка потревожить ихъ идиллію!..

Въ качествѣ человѣка занятого, Филоксенъ Лоррисъ имѣлъ привычку не откладывать своихъ рѣшеній въ долгій ящикъ. Онъ дѣйствовадъ быстро и энергически, и Жоржъ не замедлилъ въ этомъ убѣдиться.

Однажды утромъ, подготовляя прогулку, на которую все общество разсчитывало отправиться въ рыбачьей лодкѣ послѣ завтрака, чтобы развлечься рыбною ловлей между прибрежными утесами, молодой человѣкъ получилъ съ нарочнымъ изъ Керлоша маленькій пакетъ и большой чемоданъ. Въ пакетѣ заключались фонограммы: одна со штемпелемъ Филоксена Лорриса, a другая за печатью военнаго министерства.

Клише, немедленно помѣщенныя въ фонографъ, оказались слѣдующаго содержанія:

Первая фонограмма заявляла слегка саркастическимъ тономъ:

«Химическая артиллерія твоего корпуса мобилизована для маневровъ. Посылаю полученный на твое имя приказъ явиться въ полкъ… Сердечно сожалѣю, что твоя очаровательная обручальная поѣздка такъ неожиданно разстраивается».

Вторая фонограмма имѣла строго оффиціальный характеръ:

— Этого еще только недоставало! — съ неудовольствіемъ воскликнулъ Жоржъ. — Что-бы могъ значить этотъ приказъ, когда вѣдь предполагалось устроить пробную мобилизацію лишь въ будущемъ году?.. Понимаю! Инженеръ-генералъ химической артиллеріи Филоксенъ Лоррисъ, безъ сомнѣнія, ускорилъ мобилизацію, чтобы разстроить обручальную поѣздку злополучнаго капитана Жоржа Лорриса… Держу пари, что въ этомъ чемоданѣ уложенъ мой мундиръ… Ну, такъ и есть!..

— Какое несчастье, — замѣтила Эстелла. — Наша поѣздка такъ неожиданно заканчивается!

— Вовсе нѣтъ, — возразилъ Сюльфатенъ. — Маневры назначены вѣдь въ Шатоленѣ, т. е. по сосѣдству отсюда, — въ двухъ шагахъ отъ національнаго парка. Никто не мѣшаетъ и намъ съ вами на нихъ присутствовать… Мы искали себѣ развлеченія, и благодѣтельное начальство намъ его доставило. Мы будемъ имѣть теперь удовольствіе любоваться блестящимъ капитаномъ Лоррисомъ въ полномъ боевомъ снаряженіи во главѣ его батареи…

— Жаль только, что маневры нашей химической артиллеріи не представляютъ собою ничего любопытнаго. — замѣтилъ Жоржъ.

— Ничего, мы ими всетаки полюбуемся! — сказала Эстелла.

— Если только это не опасно, — промолвила осторожная Гретли.

— Въ ващемъ присутствіи, милая Эстелла, я терпѣливо перенесу мою невзгоду и постараюсь отличиться со своей батареей въ какомъ-нибудь фиктивномъ сраженіи, — со смѣхомъ объяснилъ совершенно развеселившійся уже Жоржъ.

Было рѣшено, что онъ выѣдетъ въ тотъ же день въ десять часовъ вечера въ Керлошъ, откуда труба электро-пневматическаго сообщенія доставитъ его въ Шатолепъ.

Очаровательная Эстелла и Гретли, въ сопровожденіи Сюльфатена и Ла-Героньера, чрезвычайно утомленнаго затратой мозговой энергіи на разгадываніе замысловъ инженеръ-медика, должны были пріѣхать въ Шатоленъ на другой день утромъ.

Нынѣшнія арміи являются въ высшей степени сложными организмами, всѣ колеса и пружины которыхъ должны дѣйствовать съ абсолютною точностью и правильностью. Чтобъ машина работала какъ слѣдуетъ, составные ея элементы и добавочные ихъ аксессуары должны съ необычайной аккуратностью сцѣпляться другъ съ другомъ, безъ всякихъ толчковъ и вреднаго тренія.

Увы, это необходимо теперь болѣе чѣмъ когда-либо! Добродушные мечтатели минувшихъ вѣковъ воображали себѣ, что прогрессъ, въ тріумфальномъ своемъ шествіи по аренѣ нашихъ цивилизацій, улучшитъ какъ людей, такъ и учрежденія и водворитъ разъ навсегда вѣчный миръ. Въ дѣйствительности, однако, оказалось, что прогрессъ, приводя народы въ болѣе тѣсное соприкосновеніе, вызвалъ вслѣдствіе этого самаго лишь болѣе запутанныя столкновевія интересовъ, соотвѣтственно увеличенію числа поводовъ и случаевъ къ войнѣ.

Нынѣшніе нравы и обычаи, — обусловливающіе своей совокупностью нынѣшній образъмыслей, въ такой-же степени отличаются отъ образа мыслей прошлаго столѣтія, въ какой нынѣшнее политическое положеніе отличается отъ тогдашняго. Извѣстно, что въ девятнадцатомъ вѣкѣ ничтожная Европа распоряжалась всѣмъ земнымъ шаромъ, опираясь на могущество, которое доставляли ей научныя знанія. Правда, что они находились тогда еще въ зачаточномъ состояніи, но зато она владѣла, если можно такъ выразиться, ихъ монополіей. Политическимъ дѣятелямъ приходилось по этому принимать въ разсчетъ одну только Европу. Теперь наука разлилась почти равномѣрно по всей земной поверхности. Одинъ и тотъ же научный уровень установился приблизительно для всѣхъ народовъ, не исключая древнихъ азіатскихъ націй, которыхъ клеймили когда-то столь незаслуженнымъ презрѣніемъ, и миніатюрныхъ новорожденныхъ народцевъ, выросншхъ на отдаленныхъ островкахъ океапа изъ нѣсколькихъ дюжинъ переселенцевъ, или же ссыльныхъ и каторжниковъ. Теперь необходимо принимать во вниманіе весь земной шаръ, такъ какъ всѣ обладаютъ одинаковыми взрывчатыми снарядами и прочими усовершенствованными приспособленіями и средствами для нападенія и обороны.

Что бы сказали теперь мечтатели о всеобщемъ международномъ братствѣ? О, кроткіе утописты, наивные и простосердечные историки, проклинавшіе насилія прежнихъ временъ: завоевательныя войны, предпринимавшіяся честолюбивыми государями для округленія своихъ владѣній частичками чужихъ областей, и войны, вызывавшіяся національнымъ тщеславіемъ безъ всякихъ корыстныхъ цѣлей, единственно лишь ради выясненія вопроса о главенствѣ той или другой расы! Какъ-бы отнеслись вы къ послѣдовавшей у насъ перемѣнѣ взглядовъ и убѣжденій!

О, кроткіе мечтатели и поэты! Никто теперь не обращаетъ ни малѣйшаго вниманія на такіе пустяки, изъ-за которыхъ велись еще въ средневѣковомъ хаосѣ девятнадцатаго столѣтія ничтожныя войны между государями, спорившими за обладаніе какимъ-нибудь герцогствомъ, или между національностями, стремившимися къ объединенію. Почти въ такой-же степени кажутся теперь смѣшными и болѣе крупныя войны, предпринимавшіяся тогда для установленія или сохраненія такъ называемаго международнаго политическаго равновѣсія!