— Я не такой, — возразил Дима.

— А как ты тогда здесь оказался?

— Ну… я просто умный.

— Они железные, — проговорила Оля, не слушая его. — Будь первым или сдохни, вот так. Их жрали — теперь они сами жрать научились… А я слабая. Тряпка.

— Слушай, ну не корову же проигрываешь. Не единственная работа на свете.

— Ты не понимаешь! Если я не пройду… как мне возвращаться домой? — Оля едва заметно вздохнула. — А что с сестрой-то?

— Да ничего. Поревела и поступила на следующий год. Оль, ты сама себя накручиваешь. Это просто очень хорошая работа. Есть и другая.

Оля мотнула головой.

— Хорошо тебе.

Дима рассмеялся.

— Я живу в общаге с соседом-психопатом, который сутками слушает индастриал, а после диплома буду отдавать за съемную квартиру большую часть заработанного. Если меня не возьмут. Так что… И не переживай так — я тебе помогу, если что.

Оля слегка отодвинулась, и в ее глазах появился холодок.

— Я и сама могу справиться.

— Да я не… — Дима смущенно замолк, глядя в потемневшую медленную воду. — Знаешь, я читал, что Тонлесап течет в разные стороны. Полгода — туда, полгода — обратно.

Он покосился на девушку, но ее губы по-прежнему были плотно сжаты.

— Подготовился, значит, — сердито проговорила она. — Информации понабрал. Умный.

Дима пожал плечами.

— Да, умный, — спокойно ответил он.

Разговор больше не клеился. Стемнело; ниже по течению реки появились светящиеся точки — возвращались прогулочные лодки. Первый кораблик мягко ударился об обвешанный автомобильными камерами причал, и по трапу весело повалили Димины — конкуренты? Будущие коллеги? Соперники? Дима не знал. Разговор с Олей немного обеспокоил его, и он наконец взглянул на группу студентов повнимательней. Лучшие из лучших. Экономисты, юристы, социологи. МГУ, МГИМО, Плехановский… Восемь человек, совершенно разных и в то же время схожих. Уверенность. Интеллект. Целеустремленность. Как будто их всех покрывает легкий глянцевый налет — не люди, а ожившие фотографии из объемной версии «Форбс». Дима остро чувствовал, что отличается от них, и, пожалуй, не в лучшую сторону. Но, возможно, именно эта разница и даст ему преимущество. Тут есть о чем подумать…

Кирилл на общем фоне выглядит чуть простовато — здоровяк, кровь с молоком. Уже наметившееся брюшко обтягивает футболка с надписью «Я выжил в Камбодже» — и когда только успел переодеться? Огромная камера-зеркалка — Кирилл не выпускает ее из рук, снимает все подряд, будто ребенок, дорвавшийся до новой игрушки. Такие с первого класса берут терпением и трудом, только вот обычно добиваются не многого. Так ли он прост, как выглядит? Черт его знает(Y81)...

А вот Антон совсем не прост. Невысокий, жилистый, темноволосый. Лицо непроницаемо — голливудская улыбка, которую он включает по необходимости, ничего не говорит, это всего лишь маска, формула вежливости. Он первым заметил сидящих на парапете. Скользнул глазами, оценил, запомнил, сделал выводы. Дима невольно отодвинулся от девушки — но поздно, информация уже в копилке и наверняка будет использована, если понадобится. Нехорошо получилось.

Ира ничего не скрывает — она звезда, ей все позволено. Невесть как попавший в группу ботаник для нее вообще никто, а вот статус Оли только что понизился — нашла с кем проводить время. Взгляд Иры был так откровенен, что Оля покраснела. Соскочила с парапета, не глядя больше на своего недавнего собеседника, радостно замахала рукой.

— Ну как? — крикнула она.

— Стоило куда-то плыть, чтобы тупо сидеть за столиком и жрать, — протянула Лера.

Уж ей-то точно не стоило — судя по внешности девушки, она вообще никогда не ест. Дима в жизни не видел таких костлявых людей. Вид у Леры слабый, почти болезненный — но в глазах сталь. Такая ничего не простит ни другим, ни себе, не спустит даже крошечную ошибку, даже самое малое несовершенство.

Кирилл нацелился на Леру объективом, и та торопливо прикрыла лицо ладонью.

— Хватит уже, я сказала, — сердито бросила она.

— У тебя что, комплексы, что ли? — заржал Кирилл и переключился на четвертую девушку, Наташу. Та с готовностью вскинула подбородок и улыбнулась. Улыбка вышла напряженная — девушка старалась изо всех сил. На дне зеленоватых глаз плескался испуг — правильно ли? Хорошо ли выйдет?

— Пойдемте уже, на самолет опоздаем, — буркнул Вова.

Он был старше остальных, года двадцать три — двадцать четыре, — и, пожалуй, сильнее физически. По услышанному в аэропорту обрывку разговора Дима знал, что до поступления в Плехановку Вова успел отслужить в армии. Плохо дело. Будем надеяться, что Пленский отбирает сотрудников не по уровню спортивной подготовки. Если так — то Диме проще вовсе не влезать в игру, а развернуться и хорошенько исследовать Пномпень перед отъездом домой.

Но зато он не глупее прочих. Даже, пожалуй, умнее. А еще — у него есть капля пофигизма, которой нет у остальных. Жаль, с Олей он не смог поделиться. Мотивация, конечно, вещь великая, но не тогда, когда она задрана до небес. Помни, сказал себе Дима, не корову проигрываешь. Есть и другая работа. Помни — и будешь чуть расслабленнее, чуть спокойнее прочих. Будешь внимательнее смотреть по сторонам и реже ошибаться. Главное — не ухнуть в эту игру с головой.

Сиануквилль они не увидели. Короткий перелет — и вот микроавтобус несется между двумя пластами темноты, лежащей над невидимыми рисовыми полями. Вспышка городских огней. Широкий пляж; издалека доносится приглушенная музыка, горят цветные фонарики над ночным баром. Силуэты высоких деревьев с длинной и тонкой, светлой хвоей, похожей на рыбацкие сети («казуарины» — всплыло название, вычитанное в какой-то детской приключенческой книжке). Длинный причал, тихий шепот Сиамского залива.

Переход к резиденции Пленского показался почти мгновенным — только что катер отвалил от материка, и вот уже на фоне ночного неба встает черный мохнатый конус Кох-де-Коля, Острова-Гвоздя, торчащего из воды нелепой высокой шляпкой. Кое-где природный хаос рассечен прямыми линиями двух зданий: Пленский строит на острове отель класса люкс. Еще полгода — и поездка на Гвоздь будет по карману очень немногим. Например, тем, кто получит обещанную работу…

Катер мягко причалил к ярко освещенному пирсу. От причала наверх, к скрытым в густой зелени зданиям, вела деревянная дорожка, то и дело перемежающаяся короткими крутыми лестницами.

Их ждали. На пирсе, сунув руки в карманы и слегка улыбаясь, стоял высокий мужчина лет сорока. Белая льняная рубашка без воротника свободно болталась на его костлявых плечах. Пшеничные волосы, кирпичный загар, как у всех блондинов, подолгу живущих в тропиках. В его твердых чертах было что-то неуловимо знакомое и в то же время странное. Современные люди так не выглядят. Это было лицо из старого, еще черно-белого советского фильма — лицо инженера с БАМа или отважного исследователя. Перебросившись парой фраз с матросами — видимо, кхмерский он знал в совершенстве, — мужчина негромко заговорил по-русски:

— Виктор Михайлович попросил меня встретить вас и рассказать, что к чему. Меня зовут Николай, я… ну, скажем, партнер Пленского.

По лицу встречающего пробежала легкая тень, будто это партнерство не очень-то его радовало. Дима услышал, как тихо присвистнул Антон — видимо, парень что-то знал об этом человеке. И, похоже, не только он: Вова тоже внезапно собрался и протиснулся вперед. Дима почувствовал острый укол досады — он столько рылся в сети, стараясь подготовиться к поездке в Камбоджу, но ему и в голову не пришло узнать что-нибудь о людях — например, тех, кто работает здесь бок о бок с Пленским. А вот им пришло.

Откуда-то сверху донеслись длинные, протяжные звуки — то ли свист, то ли пение, полное странной красоты. Постепенно звуки становились все короче; вот они перешли в пронзительное стаккато и стихли.

— Это Джок, гиббон, — улыбнулся Николай. — Он людей недолюбливает, а вот девочки, может быть, утром забегут познакомиться. Пойдемте… осторожней, здесь еще не сделали перила.