Он до сих пор ходил в камуфляже – за что получил втык сегодня на работе. Мол, сотрудник солидной компьютерной фирмы должен надевать костюм. Вадик знал это, и поэтому навешал душераздирающую историю о том, что вынужден ночевать у своей тайной пассии, поскольку скрывается от бандитов, которые мстят ему за то, что он переехал ангорскую кошку их главаря… и так далее. Разумеется, никто ему не поверил, но проблему удалось замять.

– Ну, и как тебе Маша? – вместо приветствия выдала Олеся, протягивая ему открытую бутылку пива.

– Бревно бревном, – Вадик сделал большой глоток и глянул вверх, на окна дома, – ну что, идём?

– Ты как к себе домой? – Олеся развернулась и пошла по направлению к детской площадке.

Вадик догнал её, обратив внимание на то, что Олеся без сумочки, с пивом и совсем не в деловой одежде. Выходит, уже приготовилась. Она села, согнав со скамейки компанию подростков, Вадик бросил свой рюкзак рядом с ней, а сам встал напротив. Он и так был выше неё, а теперь вообще возвышался этакой каланчей, правда, имеющей примечательную верхушку: узкое бледное лицо с резкими чертами и двухдневной щетиной, чёрные-пречёрные зализанные назад волосы с небольшим хвостиком, орлиный нос, блуждающую улыбку и совсем не наивные холодные глаза.

– Зачем тебе она нужна? – спросила Олеся, доставая сигареты.

– Кто? – искренне удивился Вадик.

– Маша. Она же пьяница, провинциалка, глупа, как пробка, и ничего не может. Или ты только таких предпочитаешь, чтобы казаться в сравнении с ними крутым? – Олеся угостила его сигаретой и продолжила: – А вот Ленка – другое дело. Её единственный недостаток – дочка. Но и это можно переварить. А так она очень даже ничего. Предки богатые, квартиру ей подарят, если она мужа себе заарканит. К тому же она добрая и надёжный друг. Такая не бросит. Будешь за ней, как за каменной стеной. Ну, как в тюрьме.

– Ну, может, хватит? – процедил Вадик, не вынимая сигареты изо рта, – я что, по-твоему, похож на жениха? Мне эта Ленка…

– А что тебе Ленка? – перебила Олеся, – она что, уродка? У неё модельная внешность, она курит благородные сигареты и не нажирается, как Маша. Она красивая девчонка, Вадик. Не каждый день встретишь такую.

– А, по-моему, ты считаешь её ещё большей дурой, чем Машу, – прищурился Вадик, – и вообще, ты кроме себя, всех остальных за людей не принимаешь. У тебя же это на лице написано.

– Как грубо! – фыркнула Олеся и демонстративно отвернулась.

– Обиделась? Вряд ли, – пожал плечами Вадик, – на правду не обижаются. Ладно, колитесь, мадам, зачем вызвали? Нарыли мой мобильник, пригласили в гости, угощайте пивом? К чему всё это, если вы не хотите вернуть себе с процентами?

– А просто в хорошее отношение и симпатию ты не веришь? – негромко спросила Олеся.

– Не дождётесь, – бросил Вадик, – я грязная корыстная сволочь, думающая только о личной наживе и меркантильная до мозга костей. И самое удивительное, что все такие, просто строят из себя ангелочков. Фу, гадость какая… – Вадик хлебнул ещё пива и громко рыгнул.

– Значит, хочешь на прямоту? – сверкнула глазами Олеся и легонько стукнула Вадика туфлёй по ноге, – ну тогда ты разочаруешься. Ты мне ровным счётом ни для чего не нужен. В друзья ты не годишься, эгоцентрист махровый, в любовники тоже по той же причине, а заинтересовать меня ты не сумел, потому как ничего из себя не представляешь.

Олеся встала, оттёрла в сторону Вадика и пошла к подъезду. Тому ничего не оставалось, как догнать, сгрести в охапку и впиться в её рот. Старый дурацкий метод, а изобретать новые Вадика сейчас ломало…

Но Олеся оказалась не лыком шита. Она позволила себя обнять и даже раскрыла губки, но у неё в руке была недопитая бутылка. Как только Вадик почувствовал, что пиво льётся ему за шиворот и течёт по спине, он оттолкнул хохочущую девушку и воскликнул:

– Теперь не отвертишься! Теперь стирать придётся!

Олеся растрясла бутылку и заткнула её пальцем. Вадик, понимая её намерения, бросился к двери подъезда, но та почему-то не открывалась. Олеся от смеха согнулась пополам, поставила бутылку на асфальт и пошла обратно – к скамейке. Вадик, ощупывая прилипшую к спине майку, схватил Олесино пиво и подкрался к ней сзади. Но она шустренько вскочила, и Вадик побежал за ней. Для девицы в туфлях Олеся бегала неплохо, но явно медленнее, чем спортивный парень в кроссовках. Он нагнал её, скрутил руки и прижал к себе.

– А теперь душ, – Вадик крепко держал запыхавшуюся Олесю и водил бутылкой над её лицом.

– Антракт. Больно! Отпусти меня! – рявкнула она, дотянулась ртом до запястья Вадика и укусила.

– Всё! – Вадик вылил полбутылки пива на Олесю и сделал ноги.

Но она не побежала, потому что знала, что он никуда не денется, и спокойно вернулась к скамейке. Вадик курил. Она села рядом и повернулась спиной. От обоих пахло пивом.

– Дурак ты, шуток не понимаешь!

– Сама такая, никакая. Мадам Ёшкина!

– Тоже мне, силу показал. С девкой справился! Браво!

– И чего выпендриваешься на пустом месте? Бабы, они все одинаковые. Две сиськи, одна манда. А воображают!

– Вот и заткнись, идиот! И вообще, проваливай! Чего ты ко мне припёрся?

– Сама позвала, между прочим.

– А мог бы не припираться. Чего не послал меня на хер, а? Любопытство в жопе свербит, чего это какая-то хабалка меня захотела?

– Ну где воспитание? Где приличия? Не выношу, когда бабы ругаются. Мужикам можно, а бабам нет. Ты же будущая мать!

Олеся прыснула в ладошку. Минут пять она заливалась смехом, давилась, кашляла и никак не могла прийти в себя. Когда Олеся начала откровенно выть, потому что ни хохотать, не говорить была не в состоянии, Вадик сильно хлопнул её по спине и сказал:

– Ну чего, мать? Пошли домой, стираться. Я в таком виде никуда отсюда не уеду.

– Эиы… – Олеся начала икать, – эиы, к подруге пойдём… эиы… Ещё… эиы… надо ей пи…эиы… ва купить.

– Хрен с тобой, купим, – Вадик подхватил рюкзак, – вставай, пошли. А я тебе по дороге про яйца расскажу.

– Ка…эиы…кие яы-ы-ыйца? – Олеся шаталась, держась за живот, – нам… ы-ы-ы… в ларёк. Дай ру-ы-ы-ы-ку.

Вадик крепко сжал руку девушки и встал. В этот момент во двор въехала машина и ослепила их дальним светом фар. Олеся прикрыла глаза ладонью, Вадик прищурился и выругался про себя. Машина – а это оказался старенький «москвич» – остановился рядом с ними. Не выключив фар и не заглушив смердящего мотора, из него выскочил водила и крикнул:

– Олеся! Подожди!

– О Господи… – пробормотала она, и икоту как рукой сняло.

Она сразу же узнала Витьку.

Услышав странный скрежет в дверном замке, он перестал издавать нечленораздельные звуки и колотить кулаками в пол, а быстро вскочил, принял боевую стойку и прислушался. Условный рефлекс, выработанный за несколько лет занятия боксом, вывел его из состояния отчаянной прострации и стимулировал к действиям. Труп бабки тут, он сам тут, кого же ещё сюда несёт? Думать из-за тяжёлой раскалывающейся на части головы было для него нереально. Теперь всё решали инстинкты, они же подсказывали мотивацию поступкам.

Итак, бабка всё-таки не причём. ОНИ видели, как он зашёл в подъезд, и вернулись. ИМ нужен сам Витька. Но им его не взять. Он уже вооружён и очень опасен.

Витька затаился на кухне, сжимая в руке тяжеленную цептеровскую сковородку. ИМ мало не покажется. Не на того нарвались. Думают, раз он маленький, то значит, хлюпик? Маленький, да удаленький.

Поскольку дверь была только захлопнута, то ТЕ, КТО ЛЕЗ, быстро с этим разобрались. Если бы Витька запер её на все хитроумные японские замки, никто бы сюда уже не влез. Значит, глупая бабка открыла сама.

Витька выглянул из-за угла. Вот первый проник в квартиру. За ним второй, аккуратно прикрыв дверь, повернулся к Витьке спиной. Можно нападать.

В три прыжка Витька подскочил к первому, буквально взвился в воздух и со всей дури огрел мужика сковородой. Удар пришёлся наполовину по голове, наполовину по шее и спине.