Вооруженное сопротивление афганского населения прошло несколько этапов в своем развитии. На первых порах моджахеды не блистали тактической выучкой, были вооружены в основном трофейным стрелковым оружием, захваченным у афганской армии, или допотопными музейными ружьями середины XIX века и эпохи Первой мировой войны.

Спустя некоторое время, используя классическую партизанскую тактику и действуя небольшими, чрезвычайно мобильными, обученными в пакистанских и иранских лагерях группами, они превратились в достаточно эффективную силу. С 1981–1982 годов на полную мощность заработал международный конвейер по поставке вооружения, боеприпасов, различного военного имущества для оппозиции. По сотням троп и дорог в Афганистан потянулись караваны верблюдов, лошадей и автомобилей, поддерживая пламень джихада.

Советские войска, введенные в Афганистан, не были готовы к ведению антипартизанской войны в горных условиях с точки зрения подготовки личного состава организационной структуры и тактической выучки. Эти войска могли бы сражаться на полях Европы против войск НАТО или на сопках Маньчжурии против Китая, но в условиях горно-пустынного бездорожья Афганистана они оказались малоэффективными и ограниченными в маневре.

Итоги некоторых крупных операций, проводимых советским командованием, обычно напоминали процесс набирания воды решетом, так как моджахеды предпочитали не сталкиваться лоб в лоб с многократно превосходящими их по силе армейскими частями, которые были вооружены артиллерией, танками и поддерживались авиацией. Они обычно наносили беспокоящие удары по коммуникациям, держа в напряжении значительное количество советских и афганских правительственных войск. Как только войска уходили из кишлачной зоны, после рапорта о том, что «от мятежников очищен еще один район страны», моджахеды немедленно возвращались на ранее утраченные позиции.

Проведя несколько крупных операций, считавшихся весьма удачными в сферах высшего военного руководства, советские войска на первом этапе своего пребывания в Афганистане оказались не в состоянии нанести решительное поражение противнику внутри страны или хотя бы пресечь снабжение исламских партизан по караванным тропам из-за границы. Даже широко разрекламированная операция в долине Панджшер в 1982 году, стоившая Ограниченному контингенту больших потерь, лишь на короткий срок смогла ослабить влияние моджахедов в этом стратегически важном районе Афганистана. Массированные бомбардировки территории, находившейся под контролем оппозиции (а она удерживала до 85 процентов территории страны), также не приводили к значительным результатам.

Оказавшись в специфических условиях, войска были вынуждены действовать не только согласно наставлениям, изложенным в Боевом уставе сухопутных войск. Фактически моджахеды навязали свои правила игры контингенту, и тот стал приспосабливаться к тактике исламских партизан.

1982 год, 20 апреля. Провинция Газни

Окрестности деревни Калаи Нау

Вчера наша колонна покинула базу и двинулась в сторону аэродрома Газни. Шли открыто, не таясь от любопытствующих глаз местного населения.

Ранее на городском базаре был пущен слух: «Советская колонна идет на Кандагар». Слухи распускали сами, отовариваясь в дуканах, надеясь, что эта маленькая хитрость поможет нам.

Ночь провели на аэродроме. Аэродромом этот пустырь можно назвать с большой натяжкой. Взлетная полоса, рассчитанная только на вертолеты, несколько кирпичных одноэтажных построек и рощица шелковиц – вот, пожалуй, и все. Картину дополняли останки сгоревших вертушек, колючая проволока и окопы полного профиля по периметру территории.

На рассвете должны загрузиться на борт вертушек. Подлетное время до Калаи Нау десять минут. Еще до восхода нас десантируют на сопки вокруг этой деревни. Судя по аэрофотоснимкам, наш объект – скопище глинобитных домишек с куполообразными крышами, вытянутое в виде рыболовного крючка.

Пусть местные думают, что утром русские пойдут по кандагарской дороге. А мы им – сюрприз. Мой шеф, начальник разведки полка Стыров скептически улыбается. Оказывается, «духи» знают, что мы дурим им голову. Но куда мы на самом деле двинемся – это для них все же вопрос. Я верю Стырову. Его служба в Афгане уже подходит к концу. Он помнит те времена, когда отчаянные головы на одном лишь УАЗике могли смотаться в Кабул за водкой и спокойно вернуться назад на базу. А теперь меньше, чем батальонной колонной с воздушным прикрытием, наши никуда не суются.

Я – новичок. Два месяца тому назад нашу языковую институтскую группу сняли с занятий и почти в полном составе отправили в Афганистан для прохождения лингво-страноведческой стажировки в частях 40-й армии на полгода. Конечно, я мечтал попасть в страну изучаемого языка. Но не таким образом и не сюда. Тегеран, Мешхед, Исфаган – вот города моей мечты. Но они далеко, они в Иране.

На целых полгода захолустный гарнизон в окрестностях Газни должен стать моим домом. Самое забавное: по возвращении в Союз нас ждут экзамены, отпуск и переход на пятый выпускной курс института. Готовиться к ним у меня не было ни желания, ни времени.

Стыров приказывает всем спать. Мы лежим на броневике и смотрим в небо. Оно черное, с миллионом крупных и мелких ярких звезд. Я долго не могу уснуть, думая о завтрашней операции.

Калаи Нау не случайно стал целью нашей вылазки. Неделю назад группа разведчиков на двух Ми-8 патрулировала район рядом с деревней. По грунтовке со стороны Пакистана пылили несколько грузовиков. Утреннее солнце еще не осветило эту долину. Стыров приказал снизиться. Ничего подозрительного он не увидел, но на всякий случай приказал дать предупредительную очередь перед головной афганской машиной, груженной какими-то мешками. Машины остановились.

Один борт сел у обочины, а другой продолжал нарезать круги в небе. Стыров и досмотровая группа выпрыгнули из вертушки и побежали к машинам. В этот момент с ближайшей сопки и из грузовиков по ним ка-а-ак дали из пулеметов! Двух бойцов сразу убило. Конечно, все носами в землю. А по приземлившейся вертушке врезали из гранатометов. Второму вертолету тоже досталось. Шквал огня. Вот тебе и рутинная проверка гражданского транспорта.

По радио вызвали помощь – штурмовую авиацию. На авиабазе Баграм всегда на взлетной полосе дежурит пара «сушек» с полным боекомплектом. А из Газни вылетели вертолеты огневой поддержки. С земли очень активно огрызались. Стыров и его ребята были в разных переделках, но в такой переплет уже давно не попадали. Второму вертолету удалось эвакуировать разведчиков и экипаж сгоревшего борта, включая убитых и раненых.

Я увидел Стырова лишь за ужином в нашей столовке. Он выглядел очень расстроенным. Майор берег своих людей. Последний раз у него погиб боец в феврале во время рейда в Пактию. Сегодняшние двое были для него большой потерей. Настроение у разведчиков было подавленным. Один из погибших был дембелем. Его приятель по фамилии Малышев сказал мне, что «кореш» начинал службу в Венгрии в Южной группе войск и родители были до сих пор уверены, что сын служит в Европе. За полтора года сын ни разу в письмах не обмолвился о войне и жизни в горах.

Наша авиация проутюжила место засады. А вечером того же дня батарея «Град» (реактивная артиллерия) нанесла мощный удар туда, где шел бой. Расчет был прост: в темноте моджахеды наверняка захотят осмотреть останки вертолета, собрать трупы своих товарищей. Днем они не полезли бы на рожон после такой заварушки.

Всю неделю собирали данные по району Калаи Нау. Выяснилось, что у нас под боком существовала оживленная «тропа», по которой постоянно передвигались «духи».

Отцы-командиры решили проверить и деревню, и окрестности. Агентура ХАДа (афганская правительственная служба безопасности, аналог нашего КГБ) уверяла нас в наличии многочисленных тайников с оружием и боеприпасами. Штаб армии дал согласие на операцию.