Литмир - Электронная Библиотека
A
A

161

из Каира весной 1960 года. При этом надо заметить, что именно с позиций каирской резидентуры мы поддерживали деловые контакты почти со всеми представителями африканских национально-освободительных движений, которые нашли гостеприимный приют на египетской земле.

Однажды, в августе 1960 года, Шелепин поставил перед руководством разведки ряд задач по Африке, поинтересовался, как организована разведывательная работа на Черном континенте, и с изумлением узнал, что в ПГУ нет самостоятельного отдела, ориентированного на африканскую проблематику. Он счел такое состояние дел проявлением политического недомыслия и дал команду немедленно создать полноценный африканский отдел в разведке и впредь активно заниматься африканскими проблемами. Меня тут же вызвали из отпуска, добавили в мою группу несколько человек и назначили исполняющим обязанности начальника нового отдела.

Трудностей на пути создания полноценного отдела было множество, и в первую очередь потому, что в стране никто не готовил специалистов по Африке, в том числе и со знанием африканских языков. Именно в этот период кто-то из новых сотрудников отдела рассказал мне историю о том, что в 1941 году после победы под Москвой абиссинский негус прислал Сталину поздравление на амхарском языке. Сталин, естественно, потребовал перевод, и после тщетных попыток найти переводчика Молотов доложил ему, что единственный в Москве знаток амхарского языка несколько дней тому назад погиб в рядах ополчения при защите Москвы. Не знаю, правда это или анекдот, но эта история верно отражала состояние африканистики в государстве.

Начали мы изучать политическую обстановку в Африке и, как у нас принято (здесь мы всегда были впереди планеты всей), составлять многочисленные оперативные планы, увы, не обеспеченные реальными и конкретными исполнителями. Людей не было, и никто не хотел их нам давать. В конце концов я вместе с несколькими товарищами получил полномочия отобрать в Министерстве иностранных дел, Министерстве внешней торговли, в академических институтах и других учреждениях два с лишним десятка человек для работы на африканском направлении. Сейчас при-

162

ятно сознавать, что многие первые наши африканисты, которых я пригласил в отдел еще молодыми людьми, стали замечательными разведчиками, в дальнейшем (после Африки) работали во всех частях земного шара и даже существенно пополнили генеральскую прослойку в разведке.

Но это все было потом, а в начале пути кадров для посылки за рубеж катастрофически не хватало, и начальник разведки несколько раз вынужден был обращаться за помощью к Шелепину, который продолжал настойчиво интересоваться африканскими делами. Конечно, его занимала не сама разведывательная работа, а ее конечный продукт — информация о развитии политических процессов в Африке и, главное, о состоянии национально-освободительного движения и столкновении интересов империалистических держав на континенте. В ответ на очередную жалобу по поводу кадрового голода Шелепин вспылил, сказав, что мы плохо ищем, и пообещал сам заняться данной проблемой: «Я вам докажу, что кадры африканистов в стране есть!»

И… доказал. Через несколько дней по указанию Шелепина в отдел прибыл новый сотрудник — кандидат наук, на вид сугубо штатский человек с растерянным взглядом за толстыми стеклами очков, журналист-международник уже с готовым журналистским прикрытием.

Неофит знал Африку лучше всех нас вместе взятых, был увлечен идеей написать докторскую диссертацию на африканскую тему, и ему были органически чужды наши порядки, военная дисциплина, соблюдение субординации, не говоря уже о таких деликатных вещах, как подбор тайников, проверка агентуры и изучаемых лиц, а также способы отрыва от наружного наблюдения. Но так или иначе — это был личный посланник Шелепина, к нему надо было относиться бережно и немедленно выпустить на оперативный простор в Африку.

Прошло несколько месяцев, и из важной для нас в политическом и оперативном отношении страны стали приходить тревожные телеграммы о том, что новоиспеченный разведчик ничего не делает в области разведки и полностью игнорирует указания резидента. Ученого африканиста вызвали в командировку в Москву для прояснения ситуации и проведения воспитательной работы.

163

В ответ на мои обычные в таких случаях вопросы я получал нестандартные ответы: «Я не намерен выполнять распоряжения, которые мне даются тоном военной команды… Я не хочу, чтобы мне постоянно напоминали, что я старший лейтенант… Мне это неприятно… А главное (тут собеседник перешел как бы на доверительный тон), я не могу выполнять приказания человека, который стоит значительно ниже меня по уровню интеллектуального развития!..»

Да, было от чего почесать затылок.

Я попробовал вразумить воспитуемого, разъясняя принципы взаимоотношений в военной организации, посоветовал ему умерить личные амбиции, объяснял, что его резидент — деликатный и вежливый человек, фронтовик, действительно строгий, но справедливый начальник, обладающий к тому же необходимым оперативным опытом и знаниями.

Разговор не получался, и тогда я прибег к последнему аргументу по части служебной и воинской дисциплины:

— Ну хорошо, — спросил я, — а если вдруг возникнет кризисная ситуация и вам как военнослужащему прикажут взять оружие и использовать его по назначению?

Это предположение вообще возмутило моего собеседника, и он, не размышляя, отрезал:

— Оружия я никогда, ни при каких обстоятельствах в руки не возьму! Вы меня не за того принимаете!

Короче говоря, этот диалог глухонемых позволил мне с полного одобрения самого возмутителя спокойствия поставить вопрос об освобождении его от непосильных тягот разведывательной службы.

Разведка, таким образом, избавилась от человека, который попал к нам явно не по своей воле, а наше творческое общество обрело способного журналиста, ставшего через несколько лет руководителем одного, некогда популярного журнала. Но и сам несостоявшийся разведчик теперь может сказать:

— А ведь и я когда-то был Штирлицем!

Иногда Шелепин демонстрировал интерес к мнению рядовых сотрудников. Именно демонстрировал, а не действительно интересовался. Это был как бы стереотип поведения, элемент показной демократии. Так, однажды, когда после

164

обсуждения у председателя КГБ очередного вопроса по Африке я попросил разрешения покинуть его кабинет и, получив таковое, уже направился к двери, как вдруг Шелепин остановил меня словами:

— Извините, товарищ Кирпиченко, я забыл спросить ваше личное мнение по данной проблеме!

Помню, мне было очень приятно, что моим мнением поинтересовался «лично» председатель КГБ.

Второй известный мне случай, когда Шелепин поинтересовался личным мнением оперативного сотрудника, носил вообще сенсационный характер.

Во время доклада одного из руководителей разведки председателю последний вдруг совершенно неожиданно задал ему вопрос, что он думает о развитии обстановки в Сомали. Докладчик не смог ответить и попросил некоторое время на изучение вопроса, но Шелепин проявил нетерпение и заявил, что ему надо знать мнение разведки немедленно. И тут же велел своему помощнику разыскать номер телефона разведчика, который непосредственно занимается этим государством.

Манера вести разговор напористо, бескомпромиссно и резко вообще была свойственна Шелепину. Да и черты лица у него были заостренными и колючими. Руководитель, скажем так, авторитарного типа.

Через несколько минут помощник доложил, что Сомали в ПГУ занимается Виталий Иванович П., и назвал номер его телефона. И здесь Шелепин преподнес руководству разведки еще один урок своей демократичности в сочетании с оперативностью. Он самолично набрал нужный номер и представился сотруднику:

— Вас беспокоит председатель КГБ Шелепин. Не могли бы вы ответить на следующий вопрос?..

Весть об этом телефонном разговоре быстро разнеслась по коридорам разведки, и все не переставали удивляться новым демократическим порядкам. Я же по аналогии с этим событием вспомнил, как больной Лев Толстой неожиданно покинул Ясную Поляну, пошел куда глаза глядят и забрел в конце концов на железнодорожную станцию Астапово. Войдя в дом станционного смотрителя, он лег на его кровать с тем, чтобы на ней и скончаться. Бедный станционный смот-

39
{"b":"188209","o":1}