— Мой друг в Ницце сделает все без всяких оплат. Но для чего это, Джонни? Это ведь дело полиции.

— Нет. Мне не по душе континентальный обычай сначала изрешетить пулями преследуемую машину, а потом уже задавать вопросы. Я хочу...

— Джонни, какая разница, кто первым их остановит, вы или полиция. Эти двое меня низвергнут. То, что знают эти двое, узнают все.

— Есть еще третий человек, Джеймс, — мягко напомнил Харлоу. — Вилли Нойбауэр. Но этот никогда не заговорит. За похищение человека он получит десять лет тюрьмы. Вы плохо слушали меня, Джеймс. Звоните в Ниццу. Звоните в Ниццу сейчас же. Я все сказал. Я привезу Мэри обратно.

Мак-Элпайн и его жена еще долго стояли одни, прислушиваясь к затихающему вдали шуму мотора «феррари».

— Что он имел в виду, Джеймс? Почему он сказал, что сам привезет Мэри обратно? — допытывалась Мария у Мак-Элпайна.

— Я должен немедленно позвонить в Ниццу, — вместо ответа сказал ее муж. — Потом мы поужинаем и отправимся спать. Мы больше ничем не сможем им помочь. — Он помолчал, потом с печалью добавил: — У меня тоже есть предел возможностей. Мне не по силам то, что делает Джонни Харлоу.

— Что он имел в виду, Джеймс?

— То, что сказал. — Мак-Элпайн крепко обнял жену за плечи. — Он вернул тебя, не так ли? Он привезет и Мэри. Разве ты не знаешь, что они любят друг друга?

— Что он имел в виду, Джеймс? — настаивала Мария.

— Он имел в виду, что никто больше не увидит Джекобсона и Траккиа, — сказал Мак-Элпайн невесело.

Ночная поездка в Коль де Тенд — эта погоня на предельной скорости и с нарушением всех правил — останется, без сомнения, на всю жизнь в памяти Даннета и Рори. Харлоу всю свою волю сосредоточил на управлении машиной, по мнению же Даннета и Рори, он просто выжимал из нее все, сверх ее возможностей. Когда они мчались по автостраде между Каннами и Ниццей, Даннет, взглянув на спидометр, заметил, что он показывает двести шестьдесят километров в час, то есть сто шестьдесят миль в час.

— Можно я выскажу свою точку зрения? — спросил он.

Лишь на секунду бросил на него взгляд Харлоу.

— По делу.

— Иисус Христос Всемогущий. Вы суперзвезда. Лучший водитель всех времен. Но это уж слишком...

— Придержите язычок, — мягко оборвал его Харлоу. — Мой будущий шурин сидит сзади.

— Значит, таков ваш жизненный путь?

— Конечно. — Пока Даннет с отчаянием хватался при резких заносах за любые попадавшиеся под руку предметы, Харлоу сбросил скорость и под визг колес срезал угол на скорости почти сто миль в час, он снизил ее затем еще, до семидесяти миль. — Но вы все же должны согласиться, что это лучше, чем быть чиновником, — усмехнулся он.

— Иисус! — Ошеломленному Даннету ничего не оставалось, как закрыть рот, глаза и погрузиться в молчание. Он очень переживал.

Автострада No 204 между Ниццей и Ла Жиандоль с поворотом дороги на Вентилем была очень извилистой, с живописными крутыми поворотами и спусками, подъемами до трех тысяч футов, но Харлоу мчался так, будто ехал по ровной прямой автостраде. Вскоре не только Даннет, но и Рори закрыл глаза:

оба, конечно, были утомлены, но больше оттого, что им невыносимо было глядеть на эту бешеную гонку.

Дорога была пустынной. Прошли через Коль де Бро, проскочили Соспель на сумасшедшей скорости, влетели в Ла Жиандоль, не встретив ни одной машины, что было все же некоторым облегчением для их нервного напряжения. Затем повернули на север через Соарж, Фонтан и наконец въехали в Тенд. Едва они оставили его позади, как Деннет задвигался и открыл глаза.

— Я еще живой? — спросил он.

— Думаю, что так. Даннет протер глаза.

— А что вы говорили недавно про своего шурина?

— После этого «недавно» уже прошло много времени. — Вид у Харлоу стал задумчивый. — На мой взгляд, семейству Мак-Элпайна требуется присмотр. Я думаю, что это надо сделать официально.

— Вы уже сговорились? Помолвлены?

— Конечно нет. Я еще не спрашивал согласия Мэри. У меня для вас новость, Алексис. Машину обратно в Виньоль поведете вы, потому что я уже сейчас засыпаю. Повезете обратно нас с Мэри.

— Вы еще не спрашивали ее согласия, а уже уверены, что привезете ее обратно... — Даннет взглянул на Харлоу с недоверием и покачал сокрушенно головой. — Вы, Джонни Харлоу, самый большой наглец из всех, кого я знал в жизни.

— Не оскорбляйте достоинства моего будущего свояка, мистер Даннет, — сонным голосом проговорил с заднего сиденья Popи. — Между прочим, мистер Харлоу, если я на самом деле стану вашим шурином, смогу ли я вас звать просто Джонни?

— Можешь называть меня как угодно, дорогой, — улыбнулся Харлоу. — Только разговаривай всегда в уважительном тоне.

— Да, мистер Харлоу, Джонни. Я согласен. Смотрите, смотрите... — вскричал он.

Впереди замаячили сигнальные огни машины, петлявшей по опасным поворотам дороги на Коль де Тенд.

— Я уже давно ее заметил. Это Траккиа.

— Почему вы так решили? — Даннет поглядел туда же.

— По двум причинам. — Харлоу вдвое уменьшил скорость. — Из всех людей в Европе не отыщется и полдюжины водителей машин, которые могут по такой дороге вести машину так, как идет эта. — Он еще сбросил скорость и прошел поворот с абсолютным спокойствием владеющего собой человека, будто сидел не за рулем, а в церкви на проповеди. — А во-вторых, подобно тому, как знатоку искусства можно показать полсотни самых разных картин, и он сразу определит имена художников, — я не говорю о таких разных мастерах, как Рембрандт и Ренуар, речь идет о художниках одной живописной школы, — так по технике вождения я могу определить любого гонщика из тех, кто принимал участие в мировых состязаниях на Гран При. К тому же гонщиков на Гран При гораздо меньше, чем художников. Траккиа всегда притормаживает перед поворотом и сразу же после него внезапно наращивает скорость. — Харлоу провел «феррари» на поворот под протестующий визг колес к следующему повороту. — Это, несомненно, Траккиа.

Это был и в самом деле Траккиа. Сидящий рядом с ним Джекобсон тревожно поглядывал в заднее окно.

— Кто-то движется следом за нами, — заметил он.

— Это общая дорога. Кто угодно может ехать по ней.

— Поверь мне, Никки, это не кто угодно.

А в это время в «феррари» Харлоу сказал:

— Считаю, что нужно приготовиться. — Он нажал кнопку и открыл боковое окно. Потом достал пистолет и положил его рядом с собой. — Я буду весьма вам обязан, если никто из вас не застрелит Мэри.

— Будем надеяться, что туннель успели блокировать, — проговорил Даннет. Он тоже достал пистолет.

Туннель был действительно блокирован, прочно и основательно. Очень длинный фургон для перевозки мебели стоял по диагонали, надежно перегораживая вход в него.

«Остин-мартин» сделал последний поворот, Траккиа грубо выругался и резко остановил машину. И он, и Джекобсон в ожидании глядели в заднее окно. В глазах Мэри мелькнула надежда.

— Только не говори мне, что этот чертов ящик стоит здесь случайно! Поворачивай машину, Никки! Господи, это они! — воскликнул вдруг Джекобсон.

«Феррари» прошел последний поворот и устремился прямо на них. Траккиа сделал отчаянную попытку вырваться и развернуть свою машину, но его маневр был разгадан Харлоу, который затормозил свой «феррари» сбоку от «остина». Джекобсон, выхватив пистолет, выстрелил наугад.

— Джекобсона! — крикнул Харлоу. — Не Траккиа! Можете убить Мэри!

Окна обеих машин разом покрылись множеством трещин. Джекобсон пригнулся для безопасности, но сделал это с опозданием. Две пули вошли в его левое плечо. Одновременно Мэри, открыв дверцу, выскочила наружу так быстро, как позволяла ей раненая нога. Никто из находящихся с ней в «остине» не заметил ее исчезновения.

Траккиа, не поднимая головы, каким-то образом все же исхитрился развернуть машину и беспрепятственно помчался обратно. Четыре секунды спустя после того, как Даннет буквально втащил Мэри в машину, «феррари» рванул следом за «остином». Харлоу, не чувствуя боли, ударом кулака высадил ветровое стекло. Даннет довершил эту работу, выбивая оставшиеся осколки пистолетом.