Я скакала на нем и вжималась в него что было сил, желая быть пронзенной насквозь. Я удерживала его обеими руками, хотя он не пытался вырваться. Мои груди дрожали в такт движению наших тел, соски были все так же тверды и чувствительны. Каждый раз, опускаясь, я слышала шлепки кожи о кожу в ритм нашему неровному дыханию.

Я тонула в Сете, в его испарине и в его объятиях. Я сама истекала, растворяясь в нем. Мое тело страдало, не в состоянии удовлетвориться до конца, и я двигалась еще безудержней. Я точно знала, что делать, чтобы довести себя до оргазма, и даже не пыталась сдержать накатывающие волны пульсирующего блаженства, терзающие тело. Между нами то и дело раздавалось потрескивание проносящихся сгустков энергии — не обычное впитывание, происходящее с жертвой, но взаимное перетекание, как происходит между инкубом и суккубом, двумя существами, чьи тела пытаются собрать энергию жизни.

Я жаждала поглотить Сета, взять его сколько смогу. У меня не было другой цели. Время текло. Мое тело жадно и часто впитывало наслаждение. Я снова и снова произносила его имя, иногда шепотом, иногда выкрикивая, пока, наконец полностью исчерпав себя, уже не могла двигаться. Я остановилась, почти рухнув на него.

Задыхаясь, я хватала ртом воздух. Он все еще был во мне, все еще наготове, но я протерлась чуть ли не до ссадин. Болело пересохшее горло. Испарина окутывала меня непроницаемой пленкой, и я нависала над ним, дрожащая и безрассудная, словно зверь, только что утоливший голод и потерявший интерес к тому, кто лежит внизу.

Он пристально смотрел на меня, поглаживая заботливой рукой мою влажную щеку. Затем, словно по какому-то сигналу, он перевернул меня на спину, чтобы завершить самому. Схватив меня за лодыжки и забросив мои ноги себе на плечи, он встал на колени и снова вошел в меня. Я тихо заскулила. Сейчас я была бесформенной массой, способной только лежать и позволять ему делать все, что угодно. Мои руки, распростертые над головой, терлись о черное изголовье кровати, и я, закрыв глаза, просто отдалась ощущению берущего меня Сета. Я была исчерпана и слаба, но чувствовала себя изумительно. Я открыла глаза и смотрела, как тяжело он трудится над моим телом, отдаваясь собственному удовольствию. Ради меня он так долго сдерживался, ожидая, когда я утолю похоть. Теперь алчущим был он и терзал меня, как пожелается. Наконец он застонал, закрыл глаза и застыл, глубоко войдя в меня. Кончив, он освободился от меня и лег рядом.

Так мы лежали несколько мгновений, а потом он резко прижал меня к себе, спиной к груди. Мы тяжело и судорожно дышали, пока понемногу успокаивались наши сердца. Я прижалась щекой к его руке. Я по-прежнему вся содрогалась от соития с Сетом, от ощущения Сета во мне и от того, как он растерзал мое тело этим опустошающим экстазом.

А затем, когда он крепко обнял меня одной рукой, а другой нежно перебирал мои волосы, я кое-что заметила. У него был неправильный запах.

Это вовсе не значило, что пахнул он плохо. Нет. Он просто не пахнул как Сет. Пот был не таким. Не было мимолетного аромата яблок, кожи и мускуса, уникального запаха Сета. Он пахнул как Бастьен. Он и есть Бастьен, сурово напомнила я себе, и тут иллюзия рухнула, чары рассеялись. Я была не с Сетом, и неважно, сколь превосходен образ. Я была со своим приятелем инкубом.

— Изменись обратно, — прошептала я.

— Что?

— Вернись в себя.

Он не спросил зачем, и через мгновение я покоилась в руках Бастьена. Это был не Сет, осознавала я с тусклым и жутким опустошением. Больше мы не сказали друг другу ни слова, так и пролежав остаток ночи. Заснуть я не смогла. Лежала, вглядываясь в тени.

— Могу я сейчас выставить постеры Лорелеи Бильян? Или ждать, пока закончим с Е.Дж. Путнэмом?

Я оторвалась от лежащих на столе накладных. Я в пятый раз перечитывала одну и ту же колонку чисел, не в состоянии уразуметь ни одного из них, и вопрос Тамми разобрала немногим успешней.

Я потерла глаза:

— Зачем… нам ждать?

Она пожала плечами:

— Не знаю. Просто как-то невежливо рекламировать одного автора, пока другой подписывает книжки.

Я медленно шевелила мозгами, наверное потому, что лишь пять процентов моего сознания находилось здесь, в книжном магазине. Остаток силился продраться сквозь сплошное несчастье, которым представлялась моя жизнь.

— Хм… нет, это не имеет значения. Повесь их обоих. Между ними всего неделя, а нам нужно, чтобы Бильян тоже получила свою долю публики. Кроме того, я сомневаюсь, чтобы авторы переживали из-за подобного соперничества. Они вполне сдержанны.

Тамми провела рукой по коротким рыжим волосам:

— Не знаю. Оба знамениты и артистичны. Так себе сочетание. Неуравновешенны и все такое прочее. Не все же авторы такие, как Сет. Правда, могу поспорить, если он разозлится по-настоящему, мало никому не покажется.

— Что-нибудь еще? — спросила я, намекая ей удалиться. — Все-таки вывеси все постеры, ладно?

Она испуганно на меня посмотрела и вышла из кабинета. Как только закрылась дверь, я уронила голову на стол и застонала. Тамми со своим блаженным инфантильным простодушием понятия не имела, что попала в самую точку. Я тоже считала, что Сет способен прийти в ярость, если на то будет достаточная причина.

К примеру, его обманет подружка.

Конечно, Бастьен был прав, говоря, что у нас с Сетом весьма широкое представление об «обманах», но я понимала, что можно и чего нельзя. Здесь не было никаких нюансов. Никаких вариаций. Я все протрахала, как последняя сука.

И я это знала и тогда, пребывая в нечестивом слиянии с Бастьеном. Проведя бессонную ночь, я ушла от него на рассвете и, все еще чувствуя боль во всем теле, вернулась на такси к себе в Куин-Энн. Я не хотела с ним разговаривать. Он спал так крепко, что не услышал, как я ухожу. Никакой вины за собой он не чувствовал.

А я? Чаша моей вины переполнилась. Мало того, в этой кутерьме я никак не могла принять решение: рассказывать или не рассказывать? Вот что на самом деле занимало меня весь день на работе. Прошлое позади; я могу только сожалеть о случившемся. Теперь я сосредоточилась на том, как поступить в будущем.

К счастью, сегодня Сет работал дома, что слегка облегчало дело. Конечно, мы с ним договорились встретиться сегодня вечером, но до этого у меня было время что-нибудь придумать. Хоть что-нибудь. Однако я нисколько не приблизилась к ответу, когда, закончив смену, отправилась домой.

Совершенно несчастная, я, взяв ручку и бумагу, села за кухонный стол. Обри прыгнула на стол, улеглась на листок и уставилась на меня. Я отодвинула ее и составила такой список:

Я обдумала перечень, удивляясь, что ни у «за», ни у «против» больше нету пунктов. Тогда я написала ниже противоположный список:

С ручкой в руке я переводила взгляд со списка на список.

— На самом деле это ничего не проясняет, Обри.

Ища выход эмоциям, я швырнула ручку куда-то в гостиную. Обри с интересом проследила за полетом и рванулась вслед зафиксировать убийство.

— Что тебе нужно рассказать Сету?

— Господи! — завопила я, подпрыгнув футов на десять.

Ниоткуда возникший у стола Картер выглядел неофициально, но сдержанно. На нем были черная футболка, серый легкий свитер и джинсы, которые, могу поклясться, он не снимал уже лет двадцать.

— Не делай так, ладно? Мы еще не утратили искусство стучаться.

— Прости.

Он пододвинул и оседлал стул, так что руки его лениво повисли на спинке. Отбросив прядь волос, он показал на мой список.