— Не хотел прерывать.

— Ты и не прервал, — пробормотала я, комкая бумагу.

Ее я тоже швырнула в гостиную, так что Обри прибавилось за чем охотиться.

— Хочешь о чем-нибудь рассказать? — спросил он.

Я колебалась. Из всех, кого я знала, только Картер верил в серьезность наших отношений с Сетом. Он единственный не воспринимал это как шутку. В некотором смысле это делало его хорошим наперсником, хотя, с другой стороны, мешало. Я не могла признаться тому, кто в меня верил, каких дров наломала в минуту слабости.

— Нет, — резко ответила я. — Но я полагаю, что ты хочешь о чем-то поговорить.

Мгновение он рассматривал меня, будто решал, заставить ли меня рассказать то, что я утаиваю, но заговорил о другом:

— У меня есть кое-что для тебя.

Он выставил сжатый кулак. Когда он разжал его, я увидела на ладони крохотный мешочек. Я взяла его и пощупала материю. Не знаю, что это было, но гладкая ткань напоминала лепесток цветка. Я стала развязывать мешочек.

— Не надо, — предупредил он. — Ты нарушишь заклятие.

— Какое заклятие?

— То, что скрывает содержимое мешочка. И то, что скрывает твое излучение.

Я понимающе кивнула. Я, может, и не знаю, что делать с личной жизнью, но умыслам бессмертных следовать способна.

— Скрывает меня и вот это от поставщика Алека?

Ангел кивнул. Я помахала мешочком:

— Так могу я узнать, что там внутри?

— Это…

Он помедлил, не из сомнения, рассказывать ли мне, а подбирая нужное слово:

— Это дротик, как мне кажется. Или, возможно… как бы наконечник стрелы. Как-то неясно это звучит. Нет, пусть зовется дротиком. В нем всего около дюйма длины. Дротик, похожий на маленький деревянный наконечник стрелы.

— Хм. Ладно. Дошло. И что мне делать с этим дротикообразным наконечником стрелы?

— Ты пронзишь им сердце другого бессмертного.

— Ого. Как… осиновый кол в вампира?

— Ну, не совсем. Ты почувствуешь, когда настанет время. Все должно произойти быстро. Как только ты откроешь мешочек, он поймет, кто ты и что там находится. Не дай ему успеть отреагировать, потому что ничего хорошего из этого не получится. Лишнего не думай, просто действуй.

— Каким же образом маленький кусочек дерева решит наши проблемы?

— Это особое дерево, — усмехнулся он.

— Ну да, это все объясняет.

— Ты как-то приблизилась к встрече с ним?

— На самом деле просто ужас как приблизилась. Я бы встретилась с ним вчера, если б захотела. Алек просто жаждал нас познакомить.

Картер нахмурился, обдумывая мои слова.

— Хм. Странно.

— Мне следует беспокоиться?

— Не больше, чем ты уже должна беспокоиться перед атакой на бессмертного.

— Но все будет в порядке, если я буду действовать быстро, не слишком забивая себе голову?

— Правильно. Я полагаю, для тебя в этом не будет ничего необычного.

— Я должна знать что-то еще?

— Так… посмотрим. Да. Еще одно. Не делай ничего, пока не будет повода.

— Что? — уставилась на него я. — А быть гадом, подсаживающим смертных на всякую дрянь, — это недостаточный повод?

— Как ни странно, нет. Должно произойти что-то, угрожающее тебе.

В раздражении я швырнула мешочек на стол. Как это типично для Картера и Джерома! Сложные причудливые схемы с нелепыми нюансами и лазейками.

— Угрожающее? Как он может мне угрожать? Он не может, если только… подожди, он ведь не бессмертный, который способен убить меня?

— Нет, конечно нет. Нет, но он может сделать очень… неудобные для тебя вещи. Как бы то ни было, существует масса способов создать угрозу для личности. Если он причинит тебе вред или ты почувствуешь свою уязвимость — например, он постарается получить власть над тобой, — тогда это сработает. Этот бессмертный сильнее тебя. Охотиться на тебя — особенно учитывая, что ты, так сказать, принадлежишь Джерому, — это нечто абсолютно недозволенное. Но если атакуешь безрассудно, получишь большие неприятности от властей предержащих, чтобы другим неповадно было. Да и нам не поздоровится за то, что тебя вооружили.

— Это походит на провокацию.

— Какое неприятное слово. Давай лучше говорить о самообороне.

— Итак, ты считаешь, дела сложатся достаточно жестко, что мне действительно понадобится самооборона?

Он колебался.

— Я не знаю. Просто не знаю.

— Да, но тогда, если этот парень окажется безупречен и просто продаст мне партию амброзии, я ничего не смогу сделать? Зря прокатимся?

— Я уже сказал, не знаю. Правда. Но честно говоря… если они позволяют с такой легкостью отыскать его, то напрашивается вывод, что происходит нечто странное. Просто будь осторожна, ладно? Теперь он стал сама серьезность.

— Ты ловкая. Ты должна справиться.

— Однако в любом случае ты не намерен объяснить мне, что это за парень?

— Думаю, что в данном случае неведение — это благо.

Я махнула рукой, просто не зная, что сказать. Мы с Картером обменялись еще парой шуточек, и он собрался уходить. На прощание он бросил на меня пытливый взгляд:

— Ты уверена, что ничего не хочешь мне сказать? Тебя же явно что-то беспокоит.

— Да. Но я сама разберусь.

— Ясно. Пока.

И в ту же секунду ангел исчез. Примерно через час объявился Сет. Его лицо было слегка испачкано синей краской:

— Терри и Андрея теперь красят кухню.

Я улыбнулась, засунув подальше исповедальные порывы:

— Как можно так перепачкаться, если ты даже не красишь?

Я отыскала мочалку и принялась тереть его лицо, без всякого, впрочем, результата. Стоя так близко, я вдруг ясно вспомнила прошлую ночь. Его руки, ласкающие мои груди. Переполняющее ощущение его внутри меня. Наши движущиеся в унисон тела. Его приоткрывшиеся в момент оргазма губы.

— Не стереть, — отпрянув, резко сказала я.

— Ох, ну и ладно.

Весь вечер я молча переживала в оцепенении, уклоняясь от малейших касаний. Сет сразу почувствовал мое настроение и оставил меня в покое. Мы прошли несколько кварталов до кинотеатра, где показывали только номинантов на «Оскар» и независимое артхаусное кино. Мы посмотрели новинку, но если фильм и отвлек меня от переживаний, то только на два часа.

Потом мы пошли в итальянский ресторан и Сет втянул меня в дискуссию о достоинствах фильма. Оставалось удивляться, как это мой рот поспевает за разговором, в то время как все остальное находится совершенно в другом мире.

Снова и снова я вспоминала случившееся прошлой ночью — и не только постельную часть. Я анализировала все события, приведшие к финалу. Почему я так поступила? Что заставило меня уступить? Была ли это альтруистская попытка наладить наши отношения с Сетом, удаляя искушение? Или болезненное желание утешить Бастьена? Или, скорее всего, просто эгоизм? Жгучая жажда получить то, что мне не предназначалось, — не потому, что это могло помочь нашим отношениям, а просто потому что захотелось. Я хотела этого наслаждения. Я мечтала об этом теле и просто отдалась страсти. Я, в конце концов, исчадие ада. Я и прежде замечала, что самообладание — не наша сильная сторона.

Однако все это никак не меняло того, что случилось. Это произошло, и с этим нужно что-то делать. Или… делать ли?

Сет сидел напротив и выглядел счастливым и довольным. Иногда блаженство действительно заключается в незнании. Я вспомнила свои списки. Если он ничего не узнает, правда не причинит ему боли. Мы сможем продолжать все, как раньше. Единственная проблема заключалась в том, что правду знала я. Я должна жить с этой изменой, притом не только физической, но также изменой нашим попыткам честных и откровенных отношений. Еще один пункт в перечне моих темных и грязных секретов.

— Ты со мной, Фетида? — вдруг спросил он.

— А?

Он улыбнулся и сжал мою руку. Я ответила ему тем же.

— Кажется, что ты далеко-далеко отсюда.

Я тоже ему чуть улыбнулась. Очевидно, я не такая хитрая, как думала. Я посмотрела на него, впитывая любимые черты, и покачала головой. Я не могла этого сделать. Я не могла ему рассказать. Во всяком случае, не сейчас.