— Да он уже и теперь может отправиться. Простая царапина!

— Вы возвратитесь сегодня же ночью? — спросила она.

— Я наверное заболею от этого, но я должен возвратиться. Есть некоторые вопросы, требующие моего присутствия завтра утром. Дела — это такая несносная вещь!

— Может быть, мой отец предложит вам отправиться в экипаже?

— Ха! Это было бы очень любезно с его стороны. Человек может хоть вздремнуть немного в экипаже.

— Но если этот разбойник остановит вас?

— Мне нечего бояться, сеньорита. Разве я недостаточно богат? Разве я не мог бы откупиться?

— Вы предпочли бы заплатить ему выкуп, нежели биться с ним, сеньор?

— У меня масса денег, но всего только одна жизнь, сеньорита. Разве я был бы благоразумным человеком, если бы рисковал тем, чтобы кто-нибудь выпустил из меня кровь?

— Это было бы мужественно. Разве не так? — спросила она.

— Всякий мужчина может быть иногда мужественным, но умный человек должен быть чутким и прозорливым, — ответил он.

Дон Диего тихо рассмеялся, как будто это стоило ему усилия, и нагнулся, чтобы заговорить потише.

В другом конце комнаты дон Карлос прилагал все старания, чтобы устроить комфортабельно капитана Рамона, и был рад, что он и дон Диего в настоящее время находились врозь.

— Дон Карлос, — сказал капитан, — я родом из хорошей семьи, и губернатор дружески расположен ко мне. Вы наверное слыхали об этом? Мне только двадцать три года, иначе я бы занимал более высокий пост. Но мое будущее обеспечено.

— Я рад слышать это, сеньор.

— Я никогда не видел вашей дочери до сегодняшнего вечера, но она покорила меня, сеньор. Никогда я не видел такой грации и красоты, таких сверкающих глаз! Сеньор, я прошу вашего разрешения ухаживать за сеньоритой.

Это было затруднительное положение: дон Карлос не хотел разгневать ни дона Диего Вега, ни человека, который был в милости у губернатора. Но как было избежать этого? Если его дочь не может заставить свое сердце принять дона Диего, может быть, она сможет полюбить капитана Рамона? После дона Диего он был лучшим по своему влиянию зятем во всей окрестности.

— Ваш ответ, сеньор? — спросил капитан.

— Я уверен, что вы правильно поймете меня, сеньор, — сказал дон Карлос почти шепотом. — Я должен дать вам краткое объяснение.

— Продолжайте, сеньор.

— Не дальше как сегодня утром, дон Диего Вега задал мне тот же вопрос.

— Ха!

— Вы знаете его происхождение и его семью, сеньор. Мог ли я отказать ему? Конечно, нет. Но я могу сказать вам вот что: сеньорита выйдет только за того, за кого пожелает. И хотя дон Диего получил мое разрешение ухаживать за ней, но если ему не удастся тронуть ее сердце…

— Тогда я могу попытаться? — спросил капитан.

— Разрешаю вам это, сеньор. Конечно, дон Диего очень богат, но вы обладаете мужеством и стремительностью в действиях, а дон Диего — он… он скорее…

— Я вполне понимаю, сеньор, — смеясь, сказал капитан. — Нельзя сказать, чтобы он был вполне храбрым и блестящим кабальеро. Если только ваша дочь не предпочитает богатство настоящему мужчине…

— Моя дочь будет следовать указаниям своего сердца, сеньор! — гордо сказал дон Карлос.

— Следовательно, вопрос стоит так: дон Диего Вега или я?

— До тех пор, пока вы будете соблюдать скромность, сеньор. Я не хочу, чтобы произошло что-либо, что могло бы вызвать враждебные отношения между семьей Вега и моей.

— Ваши интересы будут соблюдены, дон Карлос, — заявил капитан Рамон.

В то время как дон Диего разговаривал с ней, сеньорита Лолита следила за отцом и капитаном Районом и догадывалась, о чем шла речь. Ей льстило, конечно, что такой блестящий офицер попадет в список претендентов на ее руку, но все же она не вздрогнула от волнения, когда впервые заглянула в его глаза. Между тем сеньор Зорро волновал ее до кончиков хрупких пальцев и только потому, что, разговаривая с ней, коснулся ладони. Если бы только дон Диего был побольше похож на разбойника, если бы появился человек, который соединил бы богатство Вега с характером, храбростью и живостью негодяя Зорро!

Внезапно снаружи послышалась суматоха, и в комнату вошли солдаты, во главе с сержантом Гонзалесом. Они отдали честь капитану, а громадный сержант с удивлением посмотрел на его раненое плечо.

— Негодяй удрал от нас, — доложил Гонзалес. — Мы следовали за ним на расстоянии трех миль или что-то в этом роде, в то время как он пробирался в горы, тут мы и накрыли его.

— Ну? — спросил Рамон.

— У него есть сообщники.

— Кто же это?

— Целых десять человек ожидало его там, капитан. Они накинулись на нас, прежде чем мы заметили их присутствие. Мы хорошо дрались с ними, и трое из них были ранены, но они удрали и взяли с собой своих товарищей. Мы, конечно, не ожидали этой банды и таким образом попали к ним в засаду.

— Следовательно нам приходится иметь дело с целой бандой! — сказал капитан Рамон. — Сержант, вы выберете утром несколько десятков людей под своей командой и поведете их по следам этого сеньора Зорро и не остановитесь до тех пор, пока он не будет или схвачен или убит. Я прибавлю четверть своего жалования к награде, обещанной его превосходительством губернатором, если вы успешно выполните это.

— Ха! Я именно этого и хотел! — крикнул сержант Гонзалес. — Теперь мы разделаемся с этим хлыщом в два счета. Я покажу вам цвет его крови.

— Это будет только справедливым, так как он видел цвет крови капитана, — вставил дон Диего.

— Что вы говорите, дон Диего, друг мой? Капитан, вы скрестили шпаги с негодяем?

— Да, — ответил капитан. — Вы преследовали лишь случайную лошадь, сержант. Молодчик был здесь и вышел до моего прихода. Так что вы встретили по всей вероятности кого-нибудь другого в горах. Этот сеньор Зорро поступил со мной так же, как и с вами в таверне. У него был пистолет, приготовленный на тот случай, если я окажусь слишком искусным фехтовальщиком.

Капитан и сержант посмотрели друг другу прямо в глаза, недоумевая, до какой степени вранья дошел каждый из них. Дон Диего пофыркивал, пытаясь пожать руку сеньорите Лолите, что не удавалось ему.

— Это все может быть разрешено только кровью! — объявил Гонзалес. — Я буду преследовать негодяя, пока он не будет побежден. Даете ли вы мне разрешение вызвать людей?

— Вы можете взять любого солдата в гарнизоне.

— Сержант Гонзалес, я хотел бы отправиться с вами, — торопливо произнес дон Диего.

— Святые! Да это убьет вас, кабальеро! День и ночь, в седле, в гору и под гору, сквозь пыль и жару, да еще и при возможности битвы!

— Может быть, действительно, мне лучше остаться в селе, — согласился дон Диего. — Но Зорро обеспокоил эту семью, а я являюсь ее верным другом. По крайней мере вы будете меня осведомлять обо всем. Вы расскажете мне, как он удрал, если он увернется от вас. Я хочу по крайней мере знать, как вы будете преследовать его и по каким местам вы поедете, чтобы хоть мысленно быть с вами.

— Конечно, кабальеро, конечно, — ответил сержант Гонзалес. — Я доставлю вам возможность взглянуть на мертвое лицо негодяя. Клянусь в том!

— Это ужасная клятва, сержант! Предположим, что это вдруг случится?

— Я хочу сказать — если я убью негодяя, кабальеро. Господин капитан, возвратитесь ли вы сегодня ночью в гарнизон?

— Да, — ответил Рамон. — Несмотря на рану, я смогу ехать верхом.

Говоря это, он взглянул в направлении дона Диего, и на губах его заиграла усмешка.

— На дороге великолепный песок! — сказал дон Диего. — Я тоже вернусь в Рейна де Лос-Анжелес, если дон Карлос будет так любезен дать мне свои экипаж. Я могу привязать мою лошадь позади его. Проехать то же расстояние верхом в тот же день было бы смертью для меня.

Гонзалес рассмеялся и вышел из дома. Капитан Рамон выразил свое почтение дамам, и, гневно посмотрев на дона Диего, последовал за сержантом. Кабальеро снова взглянул на сеньориту Лолиту, в то время как ее родители провожали капитана до дверей.