«В аэропорт я прибыл вместе с Эйтингоном, который провожал меня. Здесь уже ждал генерал-лейтенант Селивановский, заместитель Абакумова. Лишь когда мы подлетали к Киеву, он сказал: конечная цель нашего пути — Львов. Однако густой туман помешал самолету приземлиться во Львове, и он вернулся в Киев, откуда мы уже поездом выехали во Львов. По дороге Селивановский рассказал о злодейском убийстве Галана бандеровцами. Товарищ Сталин, по его словам, крайне неудовлетворен работой органов безопасности по борьбе с бандитизмом на Западной Украине. В этой связи мне приказано сосредоточиться на розыске главарей бандеровского подполья и их ликвидации. Это было сказано непререкаемым тоном. Мне стало ясно: мое будущее ставилось в зависимость от выполнения этого задания», — позднее вспоминал Павел Анатольевич.
Хорошее знание местной специфики и повадок украинских националистов помогли Судоплатову успешно справиться с поставленной задачей. Именно он инициировал приказ от 29 декабря 1949 года, по которому рядовые участники бандформирований освобождались от уголовной ответственности, что значительно подорвало движение сопротивления на Западной Украине.
После объявления амнистии более 10 тысяч рядовых боевиков добровольно сложили оружие, и никто из них не подвергся репрессиям. А затем настал черед главарей. 5 марта 1950 года в ходе операции, разработанной Судоплатовым, в селе Билогирка был ликвидирован генерал-хорунжий Шухевич, с гибелью которого бандеровское подполье на Львовщине практически прекратило свою деятельность.
Кстати, в операции по уничтожению Шухевича Павел Судоплатов принимал личное участие. Оперативная группа во главе с ним и генералом Дроздовым надежно блокировала дом, где скрывался «Тарас Чупрынка». На требование сложить оружие и сдаться он ответил огнем и бросил две ручные гранаты. В завязавшейся перестрелке Шухевич был убит. Многие ветераны госбезопасности считают, что «ворошиловский» выстрел, сразивший бандеровца, произвел Судоплатов, поскольку стрелком слыл отменным.
Удалось также установить агентурную сеть, созданную Шухевичем, и выяснить некоторые операции, которые он планировал. Так, арестованная Дарья Гусяк, связная Шухевича, на допросе 20 мая 1950 года показала, что по заданию своего шефа выезжала в Киев, где ознакомилась с расположением и подходами к памятнику В. И. Ленину, который предполагалось взорвать. С такой целью она посещала Полтаву, где изучила возможности для взрыва памятника Петру 1. Указанные взрывы, согласно указанию Шухевича, должны были осуществиться в знак протеста против «москальской» оккупации Украины. Далее Гусяк сообщила: «(…) руководители ОУНовского движения в антисоветской работе ориентировались на Америку, рассчитывая на военную помощь последней. В свете этого, в январе 1950 года, по заданию Шухевича, я вылетела самолетом в Москву, где по фиктивным документам на имя Денис остановилась в гостинице «Метрополь». Будучи в Москве, я установила, что американское посольство расположено на улице Моховой № 15.
Здесь же, как было установлено Шухевичем, я наметила место для будущей встречи с представителями американского посольства, инициативно выбрав для этого станцию метро «Измайловская», после чего выехала обратно во Львов.
(…) Могу лишь предположить, что все это делалось для того, чтобы подполье ОУН могло установить контакт с американцами на территории Советского Союза и иметь со стороны их поддержку здесь — внутри страны».[38]
Необходимо пояснить, что «рекогносцировка» американского посольства проводилась связной Шухевича неспроста. Поддержка английскими и американскими спецслужбами украинского националистического подполья велась достаточно активно, но результат от иностранной помощи извне оставлял желать лучшего.
«В сложном послевоенном мире США раз за разом оказывались перед необходимостью решения задач, которые было невозможно разрешать обычными дипломатическими методами. Тайные операции являются более мощным средством, чем дипломатия, и в то же время не столь отвратительными, как война, и тем самым помогают найти выход. Опыт ЦРУ в Италии, Франции и Греции показали, что при помощи тайных операций можно достигнуть желаемых результатов(…). Такие операции начали проводиться на Украине, в Литве, Польше и Албании(…). Украинская операция (которая проводилась совместно с англичанами — В. С.) заключалась в поддержке попыток борьбы националистов против советского контроля. ЦРУ финансировало националистические операции, готовило их кадры и помогало забрасывать агентов назад в страну для организации восстания(…). Сотни агентов и миллионы долларов были потеряны в Литве и на Украине, где действия ЦРУ скорее мешали, чем содействовали сопротивлению», — так оценил эффективность подобной поддержки Филипп Найтли в своей книге «Вторая древнейшая профессия».[39]
А человеком, сумевшим свести на нет все усилия британской СИС и ЦРУ, тем самым приблизив крах послевоенного бандеровского подполья, был советский суперагент Ким Филби. С 1949 по 1951 год он работал в Вашингтоне, занимая должность офицера по взаимодействию между СИС и ЦРУ, проводившими совместные спецоперации в Восточной Европе. Это позволяло ему своевременно информировать советскую разведку обо всех тайных мероприятиях англичан и американцев.
Кроме того, в период с 1946 по 1947 год службой Судоплатова было проведено четыре спецоперации, о которых известно следующее: в городе Ужгороде (по другим данным — в Мукачево) был ликвидирован Ромжа — глава украинской греко-католической церкви, активно протестовавший против присоединения католиков к православию; в Ульяновске был убит польский гражданин Самет, работавший на секретных военных заводах и собиравшийся выехать из СССР; в Москве был уничтожен американский гражданин И. Оггинс, бывший агент НКВД в Китае и на Дальнем Востоке; в Саратове был убит украинский националист Шумский. Акции по устранению вредного элемента проводились по указанию члена Политбюро ЦК ВКП(б) и первого секретаря ЦК КП(б) Украины Хрущева, Сталина, Молотова и министра МГБ Абакумова. Во всех случаях убийства совершались при помощи ядов, изготовленных в специальной лаборатории 4-го спецотдела НКВД-МГБ.
Стоит заметить, что в структуре госбезопасности 4-й спецотдел играл немаловажную роль. Он занимался изысканиями и изобретениями диверсионной техники, а также имел токсикологическую и биологическую лаборатории, в которых изучали и исследовали всевозможные яды. С 1938 года работой токсикологического отделения руководил профессор, доктор медицинских наук Г. М. Майрановский, благообразный персонаж, подвижник в деле разработок отравляющих веществ для оперативного применения. В отделении занимались производством отравленных пуль, которые поражали бы насмерть, независимо оттого, в какую часть тела они попадали. Создавали облегченные пули, с пустотами, заполненными ядом аконитином. Экспериментировали с авторучками, карандашами, зажигалками, тростями, зонтами. Испытания ядов проводились на преступниках, приговоренных к высшей мере наказания. В 1953 году Майрановский рассказывал, что «при исследовании мы яды давали через пищу, различные напитки, вводили яды при помощи уколов шприцем, тростью, ручкой и другими колющими специально оборудованными предметами. Также вводили яды через кожу, обрызгивая и поливая ее оксимом (смертельно для животных в минимальных дозах).. Однако это вещество для людей оказалось не смертельным, оно вызывало лишь сильные ожоги и большую болезненность». В общей сложности испытания ядов были проведены примерно над 150 осужденными. При этом Майрановский поражал сотрудников токсикологического отделения своими садистскими наклонностями. «Ну-с, голубчик, пожалуй, начнем-с!» — говорил благообразный профессор и тыкал в подопытного человека отравленной тростью. Когда от воздействия яда тот начинал кричать и биться в конвульсиях, Майрановский довольно констатировал: «Ага, забрало, забрало…». Неоднократно ученый жаловался коменданту НКВД В. М. Блохину, который занимался поставкой подопытных, на плохое качество поставляемого «материала». «Что же вы, голубчик, все каких-то дохлых уголовников мне подбираете. Чуть кольнули, он и сдох… Вы уж, голуба, потрудитесь, отбирайте тех, которые поздоровее, мускулистых таких, знаете ли», — сетовал доктор медицинских наук.
