Хорошо продумав все, подготовившись, я в назначенный день прибыл в резиденцию маршала Советского Союза Соколова. Это был красивый особняк в лесистой местности, прямо под горой, недалеко от бывшего дворца Амина, а ныне штаба 40-й армии. Меня встретил Ахромеев, отечески подбодрил и провел в кабинет. Соколов встретил меня доброжелательно, спокойно выслушал мой короткий доклад, задал несколько вопросов, поинтересовался, какие проблемы волнуют наших офицеров. Я ответил, что все возникающие проблемы я быстро, без проволочек, решаю в рабочем порядке с генералом армии товарищем Ахромеевым, он, кстати, тоже присутствовал при этой беседе. Соколов одобрил это сотрудничество и пожелал «Каскаду» дальнейших успехов в деле обеспечения нашей армии необходимой информацией о противнике, и на этом беседа закончилась. Она носила протокольный, ознакомительный характер, видимо, маршал хотел из первых уст узнать, что же это такое — отряд «Каскад» и чем он живет. Сергей Федорович Ахромеев поздравил меня с успешным завершением доклада маршалу, и мы вернулись к своим хлопотным делам и заботам.
Напряженная жизнь и работа штаба и команд отряда продолжалась. Мы имели постоянную радиосвязь со своими командами, ежедневно в штаб поступали информационные сообщения, отчеты о проведенных мероприятиях, встречах с источниками, положении дел и оперативной обстановке в провинциях. На основании этих сообщений готовилась информация для совещаний у Ахромеева, информировалась Москва о наших делах.
Периодически в Кабуле проводились встречи с командирами команд, другими офицерами. Они информировались об общей обстановке в стране, новых задачах и проблемах, которые нужно было решать и преодолевать.
Все «каскадеры» работали самоотверженно, на совесть, и поэтому не хочу кого-то особо выделять. Наши солдаты, присланные из погранвойск, были дисциплинированными и исполнительными, оказывали офицерам огромную помощь, охраняя команды, управляя машинами и боевой техникой при выполнении оперативных задач.
Много хлопот нам доставляли местные афганские болячки — желудочные расстройства и особенно гепатит.
Эта афганская желтуха была серьезной угрозой для здоровья всех советских людей в Афганистане. Она легко поражала человека, а излечивалась с большим трудом, требуя много времени. А каковы были последствия этой болезни, мы узнали уже позже, вернувшись домой.
Иногда гепатит поражал целые воинские подразделения, особенно свирепствовал он в Шинданде. Этому способствовало неправильное расположение нашего военного госпиталя. Разносится гепатит обычными мухами.
На равнинных степных просторах провинции Шинданд ветры в летнее время дуют в одном направлении. И надо же было так разместить полевой госпиталь, что ветры, подхватив зараженных мух из госпиталя, несли их в расположение воинских частей. И наша команда «Карпаты-1» была на пути этих злых ветров. Там больше всего было поражений гепатитом.
С учетом важности дела — еще и борьбы с душманскими мухами, борьбы за здоровье людей своего отряда, я обратился за помощью к Ахромееву. Он правильно понял проблему, но даже его настойчивости и энергии не хватало для того, чтобы перенести госпиталь на другое место. Шинданд продолжал страдать от гепатита больше всего.
Болели офицеры, болели и солдаты. Но удивительное дело, даже больные «каскадеры» не хотели покидать свои команды, не хотели уезжать из Афганистана, стремились любыми путями остаться в строю и продолжать начатое дело.
Один офицер (он был командиром команды, человеком в возрасте) все же был вынужден покинуть Афганистан, так как болезнь сердца — серьезная вещь. Другой офицер выехал на Родину на похороны своего отца. Мне пришлось приложить много сил, чтобы срочно посадить его на попутный самолет, забитый, по словам командира самолета, под завязку. Сила убеждения, веские доводы и помощь армейского командования помогли решить вопрос.
Но были и курьезные случаи. Однажды со мной связались из военной комендатуры Кабула. Дежурный офицер сообщил, что у них находится задержанный солдат, никаких документов при нем нет, но он утверждает, что является рядовым команды из Кандагара (отряда «Каскад»). Попросил разрешения доставить этого солдата в расположение нашего отряда. Я согласился.
Передо мной появился солдат, худой, измызганный, но держался с достоинством. Прежде всего я выяснил, имеет ли он отношение к пограничникам. Он ответил утвердительно. Это указывало на то, что он наш человек.
Солдат поведал следующее. Он заболел, его поместили в местный военный госпиталь, а оттуда перевезли, вопреки его желанию остаться в Афганистане, в госпиталь в Ташкенте. Почувствовав себя лучше, он сбежал из госпиталя и вот спустя неделю оказался в Кабуле. Пытался попасть на самолет, летящий в Кандагар, но его задержали и посадили на гауптвахту. Тогда ему пришлось сознаться, что он член команды «Каскад», чтобы его вновь не отправили в Союз. Я поинтересовался, чем же он питался всю неделю до Кабула. Беглец философски ответил, что мир не без добрых людей. И я поверил ему. Его накормили, помыли и запросили Кандагар о беглеце. Оттуда сообщили, что такой-то солдат в настоящее время находится на излечении в госпитале в Ташкенте.
Я поздравил солдата с благополучным прибытием к месту боевой службы и отправил его в родную команду. Иначе я поступить не мог, так как видел по его глазам, что он все равно вернется в «Каскад».
Другой случай произошел с офицером, командиром команды «Каскада». Я не буду называть его фамилию и название команды, чтобы сохранить избранную традицию — не называть офицеров-«каскадеров» по фамилиям, ибо не знаю, где он сейчас работает, но то, что он должен быть в деле, — это точно.
Этот офицер серьезно заболел гепатитом и несколько недель находился на излечении в местном военном госпитале. Мы проинформировали о его болезни Центр и через некоторое время получили из Москвы сообщение, что на место больного командиром команды назначается другой офицер, его заместитель. А больного мы должны были по возможности направить в Союз для продолжения лечения. Прошло еще какое-то время, и вот бывший командир прибыл в Кабул и появился у меня. Болезнь еще не совсем прошла, выглядел он плохо, был слаб. Я сообщил ему о решении Центра и предложил готовиться к отправке домой, убеждая, что ему нужно хорошо залечить болезнь, чтобы окончательно встать на ноги. Офицер молчал, опустив голову. А когда он поднял голову и взглянул на меня, я впервые увидел плачущего «каскадера». Крупные слезы катились по щекам, губы подрагивали, руки, сжатые в кулаки, посинели.
Я попытался успокоить его, говорил, что он еще молод, ему надо победить болезнь и еще много сделать дел на пользу Отечества. А для этого нужно здоровье и сила. Но по глазам я видел, что он не слышит меня. Он сказал, а затем несколько раз повторил только одну фразу: «Мне стыдно ехать домой, я не успел ничего сделать здесь, в Афганистане. Что же я скажу своему сыну, что по болезни сбежал отсюда, испугался трудности?»
И я растерялся, не знал, что говорить, какое решение принять. А решение Центра уже было — нужно возвращаться домой на лечение. Выход из создавшегося положения помог мне найти только что прибывший из Джелалабада командир «Тибета». Он быстро включился в ситуацию, посоветовал мне не спешить с принятием решения и выполнением указания Центра, ведь там сказано «по возможности», а он, больной, сейчас не готов к далекому перелету. Командир предложил мне отправить больного к нему в команду, климат в той провинции мягкий, самое лучшее место в Афганистане, где он сможет достать для больного даже свежее молоко. Через одну-две недели больной поправится, а я за это время решу его дальнейшую судьбу. Я согласился с предложением Бороды, так мы звали этого командира из-за его импозантного внешнего вида, он отрастил густую черную бороду и был похож на местного душмана.
А за эти две недели произошли неприятные для «Каскада» события.
Командир другой команды, без злого умысла с его стороны, был втянут в противоречия и скрытую борьбу местных властей провинции, борьбу парчамистов и халькистов за авторитет и влияние на жизнь земляков. Действия сторон, надо заметить, не отличались гуманностью, в конце концов один чиновник просто убил другого чиновника. Желая скрыть преступление, он решил уничтожить труп жертвы, представив дело так, что тот по своей воле скрылся из провинции, вероятно, перешел на сторону противника, ушел к душманам.
