И Холланду не могло быть приятно, что Айван называл отца не иначе, как «десятый маркиз». Он продолжал делать это и теперь, через три года после того, как унаследовал все, что полагалось бы унаследовать законному сыну маркиза. Получив богатство и положение в обществе, Трамор нуждался теперь, кажется, только в знаниях. Рассказывали, то он, получив наследство, сразу же решил перечитать все книги в отцовской библиотеке, словно одиннадцатый маркиз хотел знать не меньше, чем знал маркиз десятый.

– Ведь, кажется, три ода с лишним уже прошло? – спросил маркиз и поморщился, словно отгоняя какую-то неприятную мысль.

– Да, милорд, – ответил Холланд, ожидая какого-нибудь подвоха.

– Джонс, не напомните ли вы мне – спросил маркиз, глядя в упор на управляющего, – почему в завещании сказано, что мне следует ждать три года?

Холланд выдержал взгляд хозяина. Трамор, пользуясь своей немалой властью, часто ставил людей в неудобное положение. Холланд готов был поклясться, что во многих случаях это доставляло маркизу большее удовольствие, чем близость с женщиной. Похоже, сейчас был один из таких случаев.

– Мне трудно поверить, что подобная деталь могла ускользнуть от вашего внимания, милорд, – заметил управляющий.

Трамор продолжал молчать.

Не видя возможности уклониться от ответа, Холланд заговорил:

– Ваш от… Простите, я хотел сказать, десятый маркиз установил срок в три года, так как он не желал, чтобы вы, по его выражению, «посещали его могилу прежде, чем она наверняка остынет».

Маркиз засмеялся так, что Холланду стало не по себе. Взглянув на мрачно-мужественное лицо хозяина, искаженное злобной гримасой, управляющий подумал, что ему трудно даже, представить себя на месте этого человека, обуреваемого темными страстями.

Поэтому он никогда не знал точно, как вести себя c маркизом.

– А скажите-ка мне, любезный, когда вы побывали в Пауэрскорте, могила была холодной?

– Конечно, была, милорд, особенно есть учесть, что на севере вообще холодно. – С этими словами Холланд поднялся, надеясь, что этот неприятный разговор можно считать оконченным.

– – В таком случае пусть ремонтные работы в замке начнутся уже сейчас, – заявил маркиз. – Я желаю поселиться там через месяц. – – Он подошел к дверям и открыл их, показывая тем самым управляющему, что он может уже уходить.

– Через месяц! – воскликнул Холланд. – Но я не уверен, милорд, что этого срока будет достаточно.

– Могила десятого маркиза не станет за это время теплее, – усмехнулся Айван.

– Да, милорд, – сухо ответил Холланд.

Выходя из библиотеки, он подумал: «Вот воистину человек низкого происхождения, который хочет, чтобы все помнили об этом».

– Постойте, Джонс! – окликнул его маркиз. – Как давно люди вашего рода служат управляющими в Пауэрскорте?

– Уже шесть поколений, милорд, – ответил Холланд, поймавший себя на том, что он жалеет об этом. «Лучше бы мне стать химиком, как брат», – подумал он.

– Понятно. В таком случае, Джонс, вы – единственный человек, способный выполнить для меня такую работу. Так сделайте же это, а потом я щедро вознагражу вас, обещаю вам. – Внезапно маркиз улыбнулся и махнул рукой. – Итак, до встречи в Пауэрскорте через месяц.

– Хорошо, милорд, – ответил ошарашенный Холланд, покидая библиотеку уже окончательно.

Вот ведь как повернулось дело! Маркиз не стал угрожать ему, но поступил, пожалуй, еще хуже: оказал управляющему личное доверие. Теперь Холланду оставалось только за абсурдно короткий месячный срок или вернуть замку Пауэрскорт былое великолепие, или покрыть себя позором. Через несколько минут Холланд уже шел по Пиккадилли, мрачно размышляя о том, как ему выпутаться из этого нелегкого положения.

Холланд не знал, что за ним наблюдали. Маркиз, отодвинув одну из бархатных штор, смотрел вслед управляющему, пока тот не исчез из поля зрения. Только после этого хозяин особняка снова зашторил окно и вернулся на прежнее место.

Трамор снова машинально потер шрам на щеке, как это бывало в минуты сильного волнения. Но он тут же отдернул руку, услышав тихий стук в дверь.

– Кто там? – спросил он недовольно.

– – Миссис Майерс, милорд. – В дверях показалась дородная домоправительница, в чепчике с кружевами, с подносом в руках.

– Унесите все это, миссис Майерс, – приказал хозяин. – Холланд только что ушел, а мне сейчас ничего не надо.

– Простите, сэр, – проговорила миссис Майерс. – Видите ли, все девушки чистили лампы, и некому было подать вам напитки. Пришлось прийти мне самой. – Она сокрушенно покачала головой.

– Ну, ничего, – ответил маркиз, словно не замечая того, что домоправительница вовсе не собиралась уходить. Он уже привык к тому, что она в некоторых случаях поступает по-своему.

Поставив поднос с графинами и бокалами на столик из красного дерева, домоправительница сказала:

– Я все-таки оставлю здесь все это, на случай если вам захочется выпить. Не будет ли вам угодно, чего-нибудь еще?

– Будет угодно, – ответил маркиз, повернув голову. – Сегодня вечером я буду не один. Поэтому я попрошу подать ужин на двоих.

– Очень хорошо, сэр, – ответила миссис Майерс, хотя по выражению ее лица можно было понять, что ничего хорошего она в этом не видит

– Ничего подобного, милорд. Я сразу же распоряжусь, чтобы все было приготовлено, как вы сказали. – Она направилась к выходу.

– Вы ведь не одобряете этого?

Услышав этот новый неожиданный вопрос, она повернула голову и вопросительно уставилась на хозяина.

– Что?

– Вы ведь не одобряете тех… леди, которые приходят навещать меня, не так ли?

– Это вовсе не мое дело, сэр.

– А все же, если бы это было ваше дело, вы бы осудили меня? – Маркиз произнес это подчеркнуто спокойным тоном, хотя от его тяжелого взгляда домоправительнице стало не по себе.

– Я верю в узы брака, милорд, – ответила она.

– Понимаю. – Маркиз помолчал немного, словно обдумывая ее ответ.

– Не будет ли еще каких-нибудь распоряжений, милорд?

– Что бы вы сказали, если бы узнали, что я разделяю это мнение?

– Какое мнение, милорд?

– Что я тоже верю в брачные узы.

Миссис Майерс покачала головой.

– Я бы не поверила этому, милорд. Вы до сих пор болезненно воспринимаете то, что произошло с вашей матерью, хотя не решились бы признаться этом.

Подобная откровенность шокировала Трамора.

– Ну, довольно, миссис Майерс, вы зашли слишком далеко, – воскликнул он.

Казалось бы, после такого ответа домоправительница должна была притихнуть, но она продолжала делиться своими соображениями, хотя ее об этом вовсе не просили.

– Может быть, вы и правы, лорд Айван, но я знаю вас столько лет, сколько вы живете на свете. Я помню то время, когда умерла ваша матушка. Помню и то, каким замкнутым и угрюмым стал мальчик, у которого не было больше родного дома.

– Вот оно что, – тихо произнес маркиз. Домоправительница наконец почувствовала неловкость.

– Простите меня, милорд, – смущенно проговорила она едва слышно. Потом огляделась, словно в поисках какой-то вещи, и спросила: – Не попросить ли служанку принести еще угля для камина?

– Нет, вы можете идти. – Маркиз бросил на нее недовольный взгляд и отвернулся.

– Спасибо, сэр, – ответила домоправительница и было направилась к выходу, но вдруг обернулась, словно хотела сказать что-то еще.

– Вы что-нибудь забыли? – спросил Трамор.

– Знаете, милорд, – ответила она, – конечно, может, этого мне и не следовало вам говорить… Но, с вашего позволения, вы вовсе не плохой человек. Я и всем так говорю. И я надеюсь, что когда-нибудь вы полюбите леди, которая сумеет вас убедить в том, что я права. – Вдруг она словно опомнилась, сообразив, что такие речи могут кончиться плохо, и произнесла уже другим тоном: – Прошу меня извинить, милорд.

– Не болтайте ерунду, – вспылил маркиз. Лицо его в эту минуту стало еще мрачнее, чем обычно.

– Простите меня, – повторила домоправительница.