Уклонившись от явки в суд, преследуемый жандармами, Менжинский покинул Петербург и снова нелегально переехал в Финляндию, в Выборг. Здесь, до отъезда в дальнюю эмиграцию, он работает секретарем большевистской газеты «Пролетарий».

После третьеиюньского контрреволюционного переворота в стране установилась пора столыпинской реакции. Сто семьдесят тысяч революционных рабочих, интеллигентов, солдат было брошено в тюрьмы, более двадцати тысяч сослано на каторгу или отправлено на арестантские работы в ссылку. Две тысячи семьдесят три человека казнено. Помещики и капиталисты мстили рабочим а крестьянам за революцию. Разгул реакции в стране сопровождался натиском буржуазной идеологии, перед которой капитулировали не только кадеты, но и значительная часть меньшевиков, скатившихся на позицию ликвидаторства.

В начале 1908 года один из влиятельных меньшевиков прочел в Москве доклад о необходимости бороться со старыми партийными учреждениями и организациями, которые, по его мнению, необходимо ликвидировать. Несколько позже группа московских меньшевиков, возглавляемых Череваниным и Лариным, выпустила брошюру «Современное положение и возможное будущее», где проповедовалось, что партия — это анахронизм и ее нужно ликвидировать. Наконец некоторые из меньшевиков в своих трудах стали отрицать революционную классовую борьбу, гегемонию пролетариата в буржуазно-демократической революции.

Только революционное крыло российской социал-демократии, возглавляемое Лениным, отступало перед натиском реакции в порядке и без паники.

«Мы умели, писал В. И. Ленин, — долгие годы работать перед революцией. Нас недаром прозвали твердокаменными. Социал-демократы сложили пролетарскую партию, которая не падет духом от неудачи первого военного натиска, не потеряет головы, не увлечется авантюрами»[4].

Отступая под натиском реакции, большевики выработали новую тактику, соответствующую новой политической обстановке. Сняв временно с повестки дня вооруженное восстание, партия как требование дня выдвинула задачу собирания сил, укрепления партийного подполья, широкого и умелого использования легальных форм борьбы, в частности использования Государственной думы, участия в выборах в эту думу.

Некоторые большевики не поняли новой политической обстановки в стране и не приняли новую ленинскую тактику. Они сначала выступили за бойкот II думы, а затем, воспользовавшись ошибками, допущенными социал-демократической фракцией думы в начале ее работы, выдвинули лозунг отозвания депутатов из думы.

Эту линию отзовистов Ленин назвал мертвой тактикой, тактикой хранения в консервах революционных слов периода первой русской революции.

Ленин называл отзовистов «незрелыми элементами большевизма». Во главе отзовизма стояли отошедшие от марксизма А. Богданов и Г. Алексинский. Порвав с марксизмом, эти «отзовистские вожди» стали открыто пропагандировать идеи философского ревизионизма, богостроительства, идеи, враждебные марксизму, материалистическому мировоззрению. Взгляды отзовистов разделяли и некоторые рабочие и интеллигенты-большевики, которые искренне думали, что поступают правильно, что действуют в духе старых большевистских традиций. К числу таких искренне заблуждавшихся «левых большевиков» в этот период можно отнести и Менжинского.

Вячеслав Менжинский остро и болезненно переживал поражение первой русской революции. Преследуемый жандармами, он был вынужден бежать из России сначала в Финляндию, а затем по решению большевистского центра покинуть пределы империи и выехать в дальнюю эмиграцию. В декабре 1907 года Менжинский, остановившись на несколько дней в Гельсингфорсе, выехал через Швецию в Бельгию и поселился в Брюсселе. Его поразили отнюдь не революционные, самоудовлетворенные настроения рабочих организаций Бельгии. Революционная натура Мепжинского не могла смириться go столь мирным настроением рабочих, она жаждала революционной деятельности. Все месяцы, проведенные в Брюсселе, Менжинский живет недавними революционными делами в России и под их впечатлением начинает писать роман из жизни военной организации. Летом 1908 года он переехал из Бельгии в Швейцарию, в Цюрих, а затем, по вызову редакции «Пролетария», в Женеву.

По дороге в Швейцарию Менжинский на несколько дней остановился в Париже.

После Брюсселя и Парижа маленький Цюрих показался слишком скучным, быстро надоел. С группой товарищей, таких же безденежных, обездоленных политических эмигрантов, Менжинский предпринял путешествие в Италию. Так как денег ни у кого не было, в путь отправились пешком. Ночевали в крестьянских сараях, а то и под открытым небом. Питались всю дорогу всухомятку, ибо даже итальянские траттории с их дешевым вином для них были слишком дороги. Посетили Милан, дошли, наконец, до Рима. В Италии Вячеслав Рудольфович встретился с приехавшей из России сестрой Верой. Рассказывал ей о Риме. «Это впечатление от искусства Рима, — вспоминала впоследствии Вера Рудольфовна, — даже после художественных музеев Парижа и всего виденного раньше Менжинским было ошеломляющее».

Вера Рудольфовна, в свою очередь, рассказывала о России, о Петербурге, о трудном положении партии, разгуле реакции, о том, что военно-окружной суд и жандармерия продолжают разыскивать Менжинского, что на станцию Удельная, где жила Юлия Ивановна Менжинская с детьми, вновь приходили жандармы.

Петербургский военно-окружной суд и по его просьбе жандармское управление действительно разыскивали Менжинского, чтобы посадить на скамью подсудимых. Об этом свидетельствуют сохранившиеся в архиве документы. Так, 15 мая 1908 года суд обратился в полицейское управление станции Удельная с просьбой «сообщить адрес проживающего на станции Удельная Вячеслава Рудольфовича Менжинского». На обороте этого отношения пристав Лесного полицейского участка написал: «Возвращая настоящее отношение в СПБ окружной суд, уведомляю, что Вячеслав Менжинский в вверенном мне участке не проживает».

29 мая Петербургское охранное отделение сообщило в канцелярию суда: «Где в настоящее время проживает Менжинский, сведений добыть не представилось возможным».

Разыскиваемый жандармами Менжинский в это время путешествовал по Италии. Вместе с Верой Рудольфовной он возвратился в Швейцарию, в Женеву. Отсюда Вера Рудольфовна, встретившись по партийным делам с Надеждой Константиновной Крупской, через Париж выехала в Россию.

Ленин и большевики, работавшие в редакции «Пролетария», в это время были заняты подготовкой всероссийской партийной конференции. Подготовка к конференции проходила в острой борьбе с ликвидаторами и отзовистами. Заграничный кружок Богданова — Алексинского выдвинул сектантский лозунг созыва «чисто большевистского съезда», тем самым отзовисты пытались сорвать усилия Ленина, направленные на сплочение всех партийных сил. Потерпев провал в своих попытках, они стали добиваться мандатов на конференцию. На конференцию польской социал-демократии, которая состоялась в октябре 1908 года в Кракове, поехал один из лидеров отзовизма, Г. Алексинский. Присутствовал на ней и Менжинский, который прибыл в Краков под именем «князя Старосельского». Алексинский пытался провести на конференции отзовистскую резолюцию и получить мандат на общероссийскую конференцию. Польские социал-демократы отзовистской резолюции не приняли и поддержали ленинскую линию.

В конце 1908 года издание «Пролетария», в редакции которого в это время работал Менжинский, было перенесено в Париж. В Париж приехал и Ленин. Здесь, в Париже, с 21 по 27 декабря проходила V Общероссийская партийная конференция. Менжинский на эту конференцию не был приглашен. Заведующий заграничной агентурой охранного отделения в отчете о конференции в департамент полиции сообщил, что Ленин «воспротивился приглашению Алексинского и Старосельского-Менжин-ского на конференцию». Кстати сказать, благодаря этому донесению охранное отделение напало-таки на след исчезнувшего Менжинского. В делах охранного отделения появляется «справка по центральному справочному алфавиту на Степинского-Менжинского без имени и отчества», в которой указаны индексы дел охранного отделения, где фигурирует Менжинский и ниже вывод красным карандашом: «Старосельский (Доров, «Степинский») и есть Менжинский».