Последнее объяснялось вот чем. Оскар Нимейер, архитектор, создавший город Бразилиа, начинал свою карьеру в Белу-Оризонти. Там он построил одно из своих футуристических жилых зданий, стены которого по конфигурации напоминали морские волны. Стремясь сохранить линию, он пренебрег правилами приличия и расположил все ванные ярусами, закрыв их совершенно прозрачными стеклами. Вот почему, как только в разгар рабочего для в ванную заходила достойная внимания женщина и начинала принимать душ, вся работа в конторе Митрионе прекращалась.

В то время в Белу-Оризонти нарастала политическая напряженность. Но Митрионе, который местных газет не читал, этого не заметил. Осенью 1961 года командующий одной из дивизий 1-й армии выступил с речью в Белу перед участниками конференции коммерческой ассоциации штата. Хотя штаб 1-й армии находился в Рио, ее четвертая ударная дивизия была расквартирована в Белу, поэтому местным властям приходилось считаться с ее командующим Жоао Пунаро Блеем.

Встреча бизнесменов и промышленников была организована правым газетным трестом «Диариос ассосиадос». Его владелец Франсиско де Ассис Шатобриан получил от ЦРУ средства на проведение антикоммунистической кампании. Как и ожидалось, Пунаро Блей произнес речь, направленную против коммунистов. Но даже эта консервативная аудитория совершенно не ожидала, что генерал действующей армии придаст ей столь острую политическую направленность. Пунаро Блей утверждал, что коммунисты проникли во все сферы деятельности бразильского общества и серьезно угрожают демократии.

Жозе Мариа Рабелло, энергичный молодой социалист, издавал в Белу-Оризонти еженедельник под названием «Биномио». Прочитав изложение речи генерала в «Эстадо ду Минас» (ведущей газете концерна, организовавшего конференцию коммерческой ассоциации), Рабелло поручил группе журналистов подробнее разузнать о генерале и его деятельности.

Молодые журналисты, работавшие в «Биномио», придерживались левых взглядов и были весьма довольны тем, что после всевозможных ограничений при диктаторе Варгасе могли теперь поработать немного в условиях свободы печати. В то время всеми вопросами, связанными с полицией, в еженедельнике занимался Фернандо Габейра, 19-летний начинающий журналист из провинции, рассматривавший свою работу в Белу как первый шаг на пути к журналистской карьере в Рио.

Еще мальчиком Ферпацдо видел, как текстильные корпорации разоряли владельцев небольших ткацких станков в его городе. Один за другим те вынуждены были продавать свои машины и наниматься на работу на местную фабрику. Время от времени ткачи бастовали, требуя повышения заработной платы, но полиция неизменно занимала сторону хозяев.

Как-то на уроке в школе один из учителей Фернандо стал объяснять, почему одни люди живут богато, а другие бедно. «Если и тех и других, — сказал он, — оставить одних на необитаемом острове, то скоро те из них, кто были богатыми, снова разбогатеют, потому что умеют работать. А бедные все ленивые».

Фернандо поднял руку и сказал: «А у нас в городе все бедные работают, и очень много. Я это хорошо знаю».

Так думали и все сотрудники «Биномио», поэтому задание редактора расследовать настоящее и прошлое генерала было встречено с восторгом. Вскоре журналисты выяснили, что в начале второй мировой войны генерал принимал активное участие в деятельности фашистской партии «интегралистов». «Биномио» обнародовала этот и другие факты из его прошлого, включая и то, что, будучи губернатором штата Эспирито Санто, генерал строил концентрационные лагеря для своих политических противников ― либералов и антифашистов. Вскоре вышла статья, озаглавленная: «Кто он, генерал Пунаро Блей? Сегодняшний демократ и вчерашний фашист!»

Вскоре после публикации статьи генерал позвонил Рабелло и потребовал встречи. «Вы опубликовали порочащую меня статью, — сказал он. — С этим надо разобраться».

Рабелло согласился встретиться с генералом, но только у себя в редакции.

Пунаро Блей прибыл через час. Рабелло начал было говорить что-то о свободе печати, но тот грубо оборвал его: «Я приехал сюда не за объяснениями. Я приехал проучить тебя».

Сказав ото, он набросился на Рабелло и стал его душить.

В свои 53 года генерал был здоров как бык. Он, видимо, полагал, что этот 24-летний мальчишка с очками в роговой оправе на худосочном лице интеллигентика испугается, учитывая возраст генерала, его чин или хотя бы гнев. Но не тут-то было. Когда генерал ударил Рабелло, тот в ответ поставил ему синяк под глазом и разбил губу.

В коридоре генерала дожидался адъютант. Услышав какую-то возню за дверью, он ворвался в комнату. За ним прибежали сотрудники газеты. Таким образом, все они оказались свидетелями позора Пунаро Блея. Хуже всего было то, что в комнате оказались и фотокорреспонденты, и теперь фотографии генерала с подбитым глазом и рассеченной губой наверняка появятся во всех столь ненавистных ему газетах.

Последовали брань и угрозы. Когда Пунаро Блей наконец ретировался, Рабелло вызвал полицию. Он хотел, чтобы полицейские засвидетельствовали, что нападал генерал, а он только оборонялся. Рабелло не пропустил мимо ушей угрозы, брошенной в его адрес капитаном, когда он уводил своего командира с окровавленным лицом: «Ну погоди! Мы еще вернемся!»

Не прошло и двух часов, как три сотни солдат и младших офицеров из близлежащих армейских казарм оцепили квартал, где находилась редакция «Биномио», и перекрыли все улицы. Ударный отряд ворвался в редакцию и устроил погром. Приближалось рождество, поэтому в комнате уже стояла елка. Она тут же оказалась на полу. Разбив все пишущие машинки, погромщики принялись за туалет. На улице были установлены пулеметы и базуки. Вся военная операция продолжалась два часа.

Губернатор Минас-Жерайса (преклонных лет консерватор по имени Магальяипс Пинто) не хотел идти на открытую конфронтацию с армией, но все же обещал сотрудникам «Биномио», что полиция Белу-Оризонти защитит их от дальнейших репрессий. Сумма причиненного ущерба достигала 150 тыс. долларов, но Рабелло знал, что, подай он на генерала в суд, иска ему никогда не выиграть.

У Рабелло, однако, был другой союзник, защита которого была более надежна, чем простое обещание губернатора. Незадолго до этого скандала президентом страны неожиданно стал Жоао Гуларт. Когда любой президент в Бразилии (не говоря уже о Гуларте) отдаст какое-то распоряжение, это вовсе не означает, что генералы тут же будут его выполнять. И все же Гуларт решил действовать. За злоупотребление властью он понизил генерала в должности и даже сумел добиться выполнения этого решения. Но Пунаро Блей предпочел подать в отставку.

Постыдный скандал с «Биномио» постоянно потом напоминал левым силам штата Минас-Жерайс о враждебном отношении к ним военных.

Когда в Минас-Жерайс прибыла группа студентов-старшекурсников из Рио, Дэн Митрионе уже вовсю занимался повышением эффективности работы полиции в Белу-Оризонти. Студенты создали своего рода консультативную группу с целью изыскания более прибыльных для Бразилии путей разработки крупнейших в мире залежей железной руды в этом штате.

Одним из членов группы был невысокий, круглолицый студент с вьющимися волосами по имени Маркос Арруда. Он учился на геологическом факультете университета в Рио-де-Жанейро и совсем не был похож ни на революционера, ни на мученика. И конечно же, во времена Гуларта его точка зрения в отношении общественного строя в Бразилии была весьма поверхностной и осторожной.

Как-то Маркос и его друзья заметили в разговоре с ректором, что, поскольку занятия на геологическом факультете всегда начинаются в 7 утра и заканчиваются в 5.30 вечера, студенты-бедняки, которым приходится еще и подрабатывать, автоматически лишаются возможности учиться на этом факультете и не могут стать геологами.

«Вы правы, — согласился ректор Отон Леонардес. — Эта профессия действительно для элиты. Ведь, кроме того, что геологи должны быть высококультурными людьми, у них должны быть еще и деньги, чтобы они имели возможность разъезжать по стране. Вы говорите о бедняках, — продолжал он, сев на любимого конька. — Но ведь бедняки — это никудышные люди. Они лишь потребляют и ничего не производят. Всем им нужно забраться на высокую скалу и броситься головой вниз. Геология же не имеет ничего общего с политикой. Наша задача — взобраться на гору повыше и, увидев, как красива Земля, воскликнуть: „Я эту красоту понимаю!“»