— Понимаешь, Арни, эта колония недавно получила независимость, и к нам, англичанам, там стали относиться плохо, — серьезно объяснил он.

— Допустим, но это не повод, чтобы бросать добытое честным трудом, — я еле сдерживал улыбку.

— Да, многие наши соотечественники тешат себя надеждой, что им удастся продержаться...

— И они, не исключено, окажутся в выигрыше, — подыгрывал я партнеру, наблюдая, как официант позванивает бокалами.

— Нет, Арни, — Вильсон произносил это «Арни» — уменьшительное от имени Арнольд с истинно приятельской небрежностью. — Нет, Арни, они могут, конечно, надеяться, но я-то не такой человек. Раз дело плохо, я не жду, пока оно станет совсем скверным. Понятно, ликвидируя бизнес, кое-что теряешь. Зато те, кто остается, потеряют все. В этом я убежден...

Я слушал этот проникновенный монолог внимательно, только изредка, как бы в легком сомнении, покачивая головой. Со стороны это могло быть растолковано только так: два истых британца — один, твердо верующий в могущество своей империи, другой — сугубый прагматик, привыкший исходить лишь из фактов дня нынешнего, своих личных наблюдений. (Любопытно, что пророчество Вильсона оказалось вещим. Через несколько лет англичане действительно вынуждены были окончательно покинуть ту страну, из которой якобы прибыл мой помощник. Разведчик Вильсон, выбирая себе легенду, основывался на реальной политической ситуации и умело предусмотрел развитие событий).

Мы выпили по стакану холодного пива, и Вильсон стал расплачиваться, а я заказал себе бифштекс.

— Дела, Арни... Прости, вот тороплюсь... — сокрушенно разводя руками, поднялся Вильсон.

— Не пропадай...

Отведенный нам сценарием диалог исчерпал себя.

За несколько минут мы успели обменяться условными фразами, подтверждающими, что вступает в действие утвержденный Центром порядок связи между нами.

Длинный Вильсон мягко улыбнулся и зашагал к выходу, слегка сутулясь и унося с собой и свой светло-желтый портфель, украшенный биркой «ТВА», и напряжение, которое я испытывал перед встречей.

Теперь я почувствовал, что с помощником мне, похоже, повезло.

Мне нравилось в Вильсоне многое. Во-первых, он был моим идейным единомышленником и верным товарищем по оружию. Во-вторых, Вильсон был мастером своего дела, прекрасно знал, что может и чего не может. Последнее качество крайне важно, и не только в разведке: если человек берется за что-то, что ему явно не по силам, от этого только вред. В-третьих, он пошел в разведку не ради мальчишеских поисков приключений, а по велению совести. В юности Вильсон собирался стать инженером-мостостроителем — такой была семейная традиция. В мостах, воздвигнутых по его чертежам и под его руководством, он, если можно так сказать, видел главную романтику своей жизни и свое призвание. Но уже в школе проявил незаурядные способности к языкам. И когда ему доказали, что он подходит для работы в разведке и работа эта необходима, он выбрал более трудный и, как мне всегда казалось, менее увлекавший его путь. Вильсон был человеком долга.

Наконец, в-четвертых, он обладал прекрасным чувством юмора. Я имею в виду не умение рассказывать анекдоты и острить. Совсем нет. Вильсон мог подметить забавное в самых трудных для него событиях и ситуациях. И часто, понимая, что он не в силах изменить эти обстоятельства, умел вовремя пошутить, мягкой, интеллигентной остротой снять напряженность, созданную какой-то неприятной ситуацией. Чувство юмора — качество ценнейшее, особенно когда работа протекает в трудных условиях. Тут, видимо, я никогда не соглашусь с теми чересчур серьезными людьми, которые в трудную минуту сурово изрекают: «Сейчас не до шуток!» Я же придерживаюсь иного взгляда. Я бы даже ввел правило — отмечать «наличие» чувства юмора (или отсутствие такового!) в служебных характеристиках. Согласитесь — проницательному руководителю это намного облегчило бы подбор сотрудников. Конечно, я имею в виду не деланное, так называемое «постное» остроумие.

Очень хотел бы рассказать о дальнейшей судьбе Вильсона, но время для этого еще не наступило...

Примерно через три недели я получил от Вильсона сообщение: обосновался, готов выполнять задания. Естественно, все было закодировано и пришло ко мне по каналу связи, который был предварительно оговорен между нами.

Я назначил день и место встречи.

На этот раз мы были одни. Никаких посторонних. Никакой опасности быть услышанными. Говорили по-английски, но с таким же успехом могли вести разговор на русском, по которому оба, кстати, изрядно соскучились.

— Поздравляю вас, Вильсон, — сказал я. — По-моему, вам везет, а я придерживаюсь взгляда, что удачливые люди — это всегда люди, знающие свое дело.

— Спасибо... Но мне на самом деле здесь повезло. «Крыша» оказалась удобной, чтобы установить кое-какие знакомства. Теперь дело за конкретным заданием...

— Какое впечатление произвел на вас Портон?

— Городок как городок. Серый. Скучный, маленький. Со своими маленькими заботами.

— И большими претензиями?

— Да, чего-чего, а «суперменства» там предостаточно. Военная казарма. Да к тому же — центр бактериологической войны. Искренне считают, что своими пробирками могут уничтожить весь род людской.

— Насчет пробирок говорят открыто?

— Нет, конечно. Но особого секрета из того, чем занимаются, не делают. Во всяком случае, человек, от которого я услышал это, был информирован достаточно, чтобы делать свои выводы.

— Кто он? Вильсон ответил.

— Среди его знакомых некий Бэкон — доктор медицины. Этот парень работает не то с чумой, не то с холерой. Не знаю... Главное, что после своих вирусов он испытывает потребность в словесных излияниях.

— И выбалтывает все, чем занимается?

— Все — нет, но кое-что.

— Что именно?

— Что там работают немцы. Бывшие гитлеровские специалисты.

— Ну, это для нас не новость.

— А вот и новость: ведутся эксперименты с аэрозолями. Микробы предполагают распространять в виде жидких или твердых аэрозолей.

Я был предупрежден о том, что мой помощник свободно чувствует себя «своим» и среди рядовых англичан, и среди так называемого «общества», и о еще более поразительной его способности молниеносно завоевывать доверие и симпатии своих новых знакомых. Теперь я видел, как эти качества воплощаются на практике.

— Откуда это у вас? Как вам удается такая непринужденность в отношениях с людьми? — поинтересовался я.

— С волками жить, по-волчьи выть... — ответил Вильсон, употребив схожую с русской английскую поговорку. Оказалось, что подобные идиомы — его хобби и что знает он их великое множество. На нескольких языках.

Потом, когда работа окончательно сблизила нас, мы иногда развлекались тем, что вели беседу одними поговорками. Это было и удовольствие, и своеобразная гимнастика для ума: разведчик обязан найти в нужный момент нужное слово. А со временем это стало и шутливой традицией.

— Вообще-то говоря, — признался как-то Вильсон, — я всегда свободно завязывал знакомства. Но несколько лет назад прочел книгу Д. Карнеги «Как приобретать друзей и оказывать влияние на людей», и это стало для меня просто легким и приятным делом. Вы ее читали?

— Конечно. Отличная книга. Грибоедовский Молчалин зарыдал бы от радости, пролистав ее.

— Вот именно. А здесь она вообще незаменима. Я выучил это наставление наизусть и с успехом пробую на практике советы господина Карнеги. Больше того — два года назад в городе, где я работал, были организованы курсы Карнеги для бизнесменов. Я их окончил...

Я хорошо знал и книгу, и историю Карнеги. Я уже рассказывал, как однажды весьма успешно испробовал советы этого господина в беседе с австралийским спекулянтом недвижимостью — почтенным мистером Коксом.

Труд Карнеги стоит того, чтобы сказать о нем особо. Дейл Карнеги относится к числу типичных американских «селфмейдмен». Перевести это слово можно примерно так: «человек, сделавший сам себя». Сам, без посторонних выбившийся в люди. Правда, сначала Карнеги попробовал себя в бизнесе, но не преуспел. Тогда ему пришла неожиданная и оригинальная идея: учить других бизнесменов, как добиться успеха. (Некий мудрец изрек, что мир держится на парадоксах. Можно пошутить, что Карнеги решил проверить этот тезис на практике). Ну, а если вести речь всерьез, то Дейл Карнеги проделал весьма солидную работу. Он изучил биографии самых преуспевающих дельцов и выдающихся исторических деятелей. Из этого материала он тщательно отобрал все, что относится к секретам личного обаяния, наиболее рациональной манере поведения в различных ситуациях, умению выработать и выполнить принятое решение и так далее. Карнеги начал читать лекции, организовал курсы «умения делать бизнес» и в конце концов написал книгу, которая имела феноменальный успех сначала в США, а затем и в других странах. Окрыленный успехом, он выпустил еще несколько «поучительных» книг, основанных на биографиях выдающихся политических деятелей, и открыл свои курсы в других странах. Естественно, серьезных деловых людей в творчестве Карнеги привлекали не дешевенькие, ходкие рецепты успеха (он их и сам избегал), а то, что здесь достаточно подробно и объективно анализировались пути повышения эффективности рациональных методов коммерческой деятельности.