В начале 1941 г. Вальтер получил письмо от старого приятеля Воля, который предупреждал его, что в Нью-Йорк прибыл один из бывших сотрудников Кривицкого. Одновременно ему сообщили о появлении Г. Виземана, одного из опытных германских разведчиков, который явно шел по его следу. На 10 февраля 1941 г. Комиссия по расследованию антиамериканской деятельности назначила очередное слушание показаний Вальтера — по вопросу о внедрении секретной советской агентуры в структуры государственной власти США. К этому времени правительство Великобритании официально запросило США о возможном приезде его в Англию.

7 февраля 1941 г. Вальтер поехал в Вашингтон навестить своего знакомого, П. Доберта, бывшего офицера рейхсвера, бежавшего в США после прихода Гитлера к власти. По свидетельству Э. В. Порефа-Доберта и его жены Маргарет, Вальтер нервничал, держал при себе пистолет. Собравшись уехать в Нью-Йорк, на вокзале он случайно увидел Виземана и изменил свое намерение. Кольцо сужалось, с одной стороны шли бывшие коллеги, с другой — бывшие враги. На этот раз они вели против него совместную охоту. Сняв номер в небольшой гостинице «Бельвю», он зарегистрировался как Эйтель Вольф Пореф, взяв имя своего товарища.

10 февраля в 9.30 утра горничная, открыв ключом номер 532, на пятом этаже, увидела, что постоялец мертв. «Я подошла к кровати и увидела, что у него голова в крови… Потом я заметила, что он не дышит». Сержант-детектив Д. Л. Гест констатировал явное самоубийство.[28] Выполнив необходимые формальности, он удалился. При убитом было обнаружено три записки. Первая была адресована жене и сыну. В ней говорилось следующее: «Дорогие Тоня и Алик! Мне очень тяжело. Я очень хочу жить, но это невозможно. Я люблю вас, мои единственные. Мне трудно писать, но подумайте обо мне, и вы поймете, что я должен сделать с собой. Тоня, не говори сейчас Алику, что случилось сейчас с его отцом. Так будет лучше для него. Надеюсь, со временем ты откроешь ему правду… Прости, тяжело писать. Береги его, будь хорошей матерью, живите дружно, не ссорьтесь. Добрые люди помогут вам, но только на время. Моя вина очень велика. Обнимаю вас обоих. Ваш Валя. Р. S. Я написал это вчера на ферме Добертова. В Нью-Йорке у меня не было сил писать. В Вашингтоне у меня не было никаких дел. Я приехал к Добертову, потому что нигде больше не мог достать оружие».

Второе письмо было адресовано адвокату. «Дорогой мистер Уолдмен! Моя жена и сын будут нуждаться в Вашей помощи. Пожалуйста, сделайте для них все, что можете. Ваш Вальтер Кривицкий. Р. S. Я поехал в Вирджинию, т. к. знал, что там смогу достать пистолет. Если у моих друзей будут неприятности, помогите им, пожалуйста. Они хорошие люди». Третья записка была адресована С. Пафолетт, писательнице, которая дружила с семьей Кривицких. «Дорогая Сузанна! Надеюсь, у тебя все в порядке. Умирая, я надеюсь, что ты поможешь Тоне и моему бедному мальчику. Ты была верным другом. Твой Вальтер».[29]

Прибыв в Вашингтон, Уолдмен потребовал от ФБР начать расследование. По его словам, после получения письма от Воля Вальтер заявил: «Если когда-нибудь меня найдут мертвым и это будет выглядеть как несчастный случай или самоубийство, не верьте! За мной охотятся…» Однако в расследовании ему было отказано. Тогда в сопровождении инспектора Томпсона он отправился на место происшествия, и они вместе осмотрели номер гостиницы. Замок закрывался простым захлопыванием двери, и его нетрудно было открыть. Окно в комнате было приоткрыто на несколько дюймов. Были и другие странные обстоятельства. Врач констатировал смерть в 4 часа утра. Однако никто ни в отеле, ни на улице не слышал выстрела. Пистолет Вальтера был без глушителя. Отпечатки пальцев на пистолете снять не удалось, не была обнаружена и пуля, выпущенная из пистолета. Томпсон и Уолдмен пришли к выводу, что это убийство.

Вдова Кривицкого отстаивала версию убийства. Н. Н. Седова-Троцкая резюмировала: «Версия самоубийства — одна из обычных уловок ОГПУ, когда они пытаются скрыть следы своих преступлений». Э. В. Пореф-Доберт высказал предположение, что целью убийства было «сдерживание», удержание работников советских заграничных служб от бегства.[30] Так или иначе, загадка остается нераскрытой. Американские газеты требовали официального расследования.

Интерес к судьбе Вальтера вновь возник во второй половине 40-х годов. В 70-е годы к его судьбе обратился английский писатель-публицист и историк Г. Брук-Шефферд. Он разыскал бывшую сотрудницу советской военной разведки в США Г. Массинг, работавшую с Кривицким и Рейссом. 6 ноября 1976 г. в разговоре с ним она отвергла версию самоубийства Вальтера, мотивированного желанием спасти семью. По ее словам, поверить обещаниям сталинского руководства оставить в случае самоубийства в покое его семью «такой профессионал не мог». Шефферд отдает предпочтение версии убийства.

Не выдерживает критики идея о причастности к убийству нацистских спецслужб. 10–11 февраля 1941 г. Виземан информировал свое руководство в Берлине о смерти Вальтера, заявив, что не имеет к этому никакого отношения.[31]

Главы из записок Вальтера будут опубликованы в ближайших номерах по книге «On Stalin’s Secret Service», вышедшей в 1939 г. в США и переизданной тогда же в Лондоне под названием «I was the Stalin’s agent»; перёведены они по последнему изданию, любезно предоставленному в наше распоряжение английским историком П. Дюксом.

История появления записок-воспоминаний советского разведчика Вальтера Кривицкого такова. В декабре 1938 года он перебрался из Франции в США. Начиная с апреля 1939 года в американской печати, в частности в журнале «Сатердей ивнинг пост», стали появляться его разоблачительные статьи. Вальтер одним из первых забил тревогу, предупреждая мировую общественность о надвигающейся опасности второй мировой войны. Особенно его тревожили сталинские игры с фашистской Германией.

Литературными консультантами (а попросту — редакторами) Кривицкого выступали профессиональные журналисты Айзек Дон Левин, Фрэнк Нельсон и Эд Морроу. Многое дописывалось и правилось ими с расчетом на сенсацию, для привлечения читателя. Положение Вальтера было очень сложным: с одной стороны, он страстно хотел разоблачить сталинскую политику с ее уже проявившимися имперскими амбициями и доказать, что она бесконечно далека от социализма. С другой — продолжал оставаться верным долгу, старым привязанностям и товарищам по борьбе. Однако ни журналисты, работавшие с его рукописями, ни тем более американские и западноевропейские читатели не хотели видеть разницы между социализмом и его сталинской интерпретацией. Их интересовал только сенсационный материал, а его в воспоминаниях было много.

Заключение пакта Молотова — Риббентропа делало публикации Кривицкого более чем злободневными. Его записки выросли в книгу мемуаров. В конце 1939 года она была издана в США под названием «На сталинской секретной службе», затем в том же году — в Англии под названием «Я был агентом Сталина».

Предлагаемый читателю перевод I–V глав осуществлен И. А. Вишневской по английскому изданию. Перевод трех последних глав сверен с текстом воспоминаний, опубликованных в «Сатердей ивнинг пост», а также в русскоязычных эмигрантских изданиях «Последние новости», «Социалистический вестник».

Знакомясь с ними, необходимо помнить, что эти публикации готовились для газет и предназначались прежде всего западному читателю. В последних главах особенно заметна работа редакторов и журналистов, специфичность их правки, сглаживание некоторых моментов и усиление акцента на других, более понятных и интересных западному читателю. Здесь чаще встречаются непривычные для нас термины, обороты и т. д. (например, Кривицкий называет командиров РККА генералами, хотя таких званий в СССР в то время не существовало). И все же редакция сочла возможным поместить в сборнике именно этот — авторизованный — перевод глав.