Сталину было ясно, что Гитлер задумал раз и навсегда разрешить проблему Центральной и Юго-Восточной Европы, поставить народы и ресурсы этих районов под свой экономический и политический диктат и превратить его в военную базу для будущих операций.

Сталин видел, как Гитлер за последние годы успешно закрепился на позициях, облегчающих ему дальнейшее продвижение почти во всех направлениях. Он бросил якорь в Тихом океане и дотянулся до Южной Америки. Он вплотную приблизился к британским колониям на Ближнем Востоке. А с помощью Муссолини стал угрожать африканским колониям.

Сталин стремится всеми силами избежать войны. Больше всего он опасается войны. Если Гитлер гарантирует ему мир даже ценой важных экономических уступок, он даст ему свободу действий…

Такой анализ сталинской закулисной политики по отношению к гитлеровской Германии был сделан на страницах «Сатердей ивнинг пост» за несколько месяцев до 23 августа 1939 года, когда мир был оглушен новостью о подписании сталинско-гитлеровского пакта. Для автора этих строк пакт не был новостью. И Молотов, и Риббентроп уверяют, что нацистско-советский пакт означает открытие новой эпохи в германо-советских отношениях, что будет иметь глубокие последствия для будущего Европы и всего мира. И это абсолютная правда.

Коммунистический Интернационал был образован в Москве 2 марта 1919 года. Свой смертельный удар он получил в Москве 23 августа 1939 года, как только Молотов и Риббентроп подписали протокол о заключении советско-германского пакта. Но признаки его упадка были заметны еще задолго до этого события.

Майским утром 1934 года я зашел в кабинет начальника контрразведки ОГПУ Волынского на десятом этаже здания ОГПУ на Лубянке. Внезапно с улицы послышались музыка и пение. Выглянув в окно, мы увидели, что внизу по улице идет колонна демонстрантов. Это шли триста членов австрийской социалистической армии «Шютцбунд», которые героически боролись на баррикадах Вены против фашистского «хаймвера». Советская Россия предоставила убежище этому немногочисленному батальону борцов за социализм.

Я никогда не забуду это майское утро, счастливые лица людей, поющих свой революционный гимн «Братья, вперед к солнцу, вперед к свободе», их дружеское общение с группами советских людей, присоединившихся к шествию. На какое-то мгновение я забыл, где нахожусь, но Волынский вернул меня на землю:

— Как вы думаете, Кривицкий, сколько среди них шпионов?

— Ни одного, — ответил я со злостью.

— Вы глубоко ошибаетесь, — сказал он. — Через шесть-семь месяцев процентов семьдесят из них будут сидеть на Лубянке.

Волынскому на его посту было хорошо известно, как действовала сталинская машина власти. Из тех трехсот австрийцев на советской территории не осталось теперь ни одного. Многие были арестованы сразу же по прибытии в Советский Союз. Другие, хотя и сознавали, что ждет их дома, устремились в австрийское посольство за разрешением вернуться на родину — и там отсидели в тюрьмах свой срок.

— Лучше за решеткой в Австрии, чем свобода в Советском Союзе, — говорили они.

Какая-то часть этих беженцев в составе интербригады была отправлена в Испанию для участия в гражданской войне. Сталин стремительно продвигался по пути к тоталитарному деспотизму, и Коминтерн уже был ему не нужен.

Коммунистический Интернационал был основан российской большевистской партией (примеч. — В качестве «делегатов» действовали социалисты и новообращенные коммунисты из числа членов соцпартий, оказавшиеся в Москве. Единственным настоящим делегатом от зарубежной революционной организации был Эберлейн — от германского общества «Спартак». Но и тот прибыл с наказом Розы Люксембург голосовать против нового Интернационала. Авт.) двадцать лет назад в преддверии, как тогда считалось, мировой революции. Ленин был убежден, что социалистические и рабочие партии Западной Европы, поддерживая «империалистическую войну», которую вели их правительства в 1914–1918 годах, предали интересы трудящихся масс. Он считал, что традиционные рабочие партии и федерации профсоюзов Германии, Франции, Великобритании и США со своей верой в представительное правительство и мирное врастание в более справедливое социальное Общество совершенно устарели и что задача одержавших победу русских большевиков состоит в том, чтобы возглавить революционное движение рабочих всех стран. Целью Ленина было создание Коммунистической партии США и, в конечном счете, победа коммунизма во всем мире.

Ленин был уверен, что большевики, несмотря на свой энтузиазм, в упоении первыми победами не смогут построить коммунистическое общество в России, если трудящиеся передовых стран не придут к ним на помощь. Он понимал, что его смелый эксперимент обречен на неудачу, если к отсталой аграрной России не присоединится хотя бы одна великая индустриальная держава. Самые большие свои надежды он возлагал на скорую революцию в Германии.

Прошедшие двадцать лет подтверждают, что Ленин недооценивал значимость существующих рабочих организаций, как профсоюзных, так и политических, и переоценивал возможность применить к Западной Европе идеи русского большевизма с его лозунгом немедленного свержения всех правительств, демократических и автократических, и установления диктатуры Коминтерна.

На протяжении двух десятилетий Коминтерн, основанный, вдохновляемый и направляемый партией большевиков, искал пути навязывания своих методов и своей программы за пределами России. Повсюду он создавал компартии в соответствии с в высшей степени централизованной и дисциплинированной большевистской моделью, послушные и подотчетные только штаб-квартире в Москве.

Коминтерн направлял своих агентов во все уголки мира. Он планировал выступления масс и военные перевороты в Европе, на Дальнем Востоке и в Западном полушарии. Наконец, когда все эти усилия ни к чему не привели, Коминтерн предпринял свою последнюю политическую акцию — создание в 1935 году Народного фронта. На этом заключительном этапе, вооруженный новыми видами камуфляжа и компромиссов, он повел свое наступление на общественные организации и даже правительственные учреждения ведущих демократических стран, проникая в их недра.

Я имел возможность с самого начала вплоть до 1937 года наблюдать за деятельностью Коминтерна. На протяжении восемнадцати лет я принимал непосредственное участие в его военных и политических акциях за рубежом. Я был одним из исполнителей воли Сталина во время интервенции в Испании, куда Коминтерн в последний раз бросил свои боевые силы. Я начал работать в Коминтерне в 1920 году, во время войны с белополяками. Меня направили в органы советской военной разведки Западного фронта, штаб которой находился в Смоленске. По мере продвижения армии Тухачевского по пути к Варшаве задачей нашего отдела было устраивать диверсии, саботаж на транспорте при погрузке вооружения, вести пропаганду в польской армии для подрыва ее морального духа, снабжать руководство Красной Армии военной и политической информацией.

Поскольку у нас и агентов Коминтерна в Польше не было четкого разграничения обязанностей, мы сотрудничали всеми возможными способами с только что образованной Польской коммунистической партией и издавали революционную газету «Свит» («Заря»), которую мы распространяли среди солдат польской армии.

В день, когда Тухачевский стоял у ворот Варшавы, депутат от крестьян Домбаль заявил в польском парламенте:

— Я не считаю, что Красная Армия наш враг. Напротив, я приветствую Красную Армию как друга польского народа.

Для нас это было чрезвычайно важным событием. Мы опубликовали речь Домбаля в «Свите» и распространили сотни тысяч ее экземпляров по всей Польше, особенно среди польских солдат.

Домбаль был тут же арестован и заключен в Варшавскую цитадель — польскую тюрьму для политических преступников. Через три года Советское правительство добилось наконец его освобождения, обменяв его на группу польских аристократов и священников, взятых заложниками. Он тогда приехал в Москву и был встречен как один из героев Коминтерна. На него обрушилась лавина почестей и наград. Ему был предоставлен высокий пост. В течение почти десятилетия Домбаль был одним из самых важных деятелей Коминтерна из числа нерусских его членов.