Ни о какой целине речи не было! И это было вполне объяснимо: объективно стране было не до целины. За время войны немцы сожгли и уничтожили 70 тысяч русских, украинских и белорусских деревень и сёл, разорили и разграбили 98 тысяч колхозов, 1876 совхозов, при этом даже в районах, не подвергавшихся оккупации, материально-техническая база сельского хозяйства была войной сильно подорвана. И всё это надо было восстанавливать — в РСФСР, в УССР, в БССР, что директивами и предусматривалось.

Директивы по послевоенному пятилетнему плану развития советской экономики — это продуманный и просчитанный документ. В позднем СССР Сталина научились планировать на базе реальных возможностей и потребностей страны и планировали неплохо, а сами планы были напряжёнными именно потому, что в них закладывались интенсивные, без подспудных резервов, показатели.

Иными словами, если в 1955–1959 годах введение в оборот целинных земель Казахстана планом не предусматривалось, то его и не должно было быть.

И вдруг, почти сразу же после смерти Сталина и ликвидации Берии, как чёртик из шкатулки, возникает в жизни СССР этот странно скоропалительный проект.

В сентябре 1953 года созывается очередной пленум ЦК КПСС. Он вводит должность Первого секретаря ЦК — под Хрущёва. А 7 сентября 1953 года этот же пленум принимает постановление «О мерах дальнейшего развития сельского хозяйства СССР». В Индию-то зерно отправляли, а собрали его в 1953 году «рекордно» низкое количество. В 6-м томе брежневской «Истории социалистической экономики СССР» сказано, что в 1953 году «было заготовлено (государством. — С. К.) немногим более 31 миллиона тонн зерна, а израсходовано более 32 миллионов тонн, что заставило частично использовать государственные резервы».

Что надо было делать?

Конечно же, бросать все силы на подъём колхозов и совхозов в русском Нечерноземье и создание в европейской части СССР — в РСФСР, на Украине и в Белоруссии — современной базы сельского хозяйства. Резервы роста здесь были огромные, да и политический эффект был бы очень актуальным — ведь именно эти регионы наиболее пострадали от войны.

Однако в конце февраля — начале марта 1954 года созывается ещё один Пленум ЦК КПСС, в основном — по вопросам сельского хозяйства. 23 февраля доклад делает Хрущёв, а 2 марта 1954 года выходит постановление Пленума «О дальнейшем увеличении производства зерна и об освоении целинных и залежных земель». Районы нового производства зерна — Западная и Восточная Сибирь, Дальний Восток, Урал, Северный Кавказ, но прежде всего — Казахская ССР.

В 1954 году земли Киевщины, Смоленщины, Полтавщины, Харьковщины, Орловщины, Курской, Брянской, Белгородской, Сумской и многих других областей России и Украины, не говоря уже о землях Белоруссии, всё ещё несли на себе ужасные отметины войны. Изношенный парк машин, нехватка рабочих рук, явно недостаточное строительство…

И вот вся та техника, все силы и кадры, которых так не хватало для сельского хозяйства европейской части Союза, валом повалили за тридевять земель — в необжитые пустынные степи.

В 1954–1955 годах в районах освоения целины было создано 40 крупных машинно-тракторных станций (МТС), куда было направлено 120 тысяч тракторов (в 15-сильном исчислении) и 23 тысячи комбайнов. В 425 новых совхозов поступило 136 тысяч тракторов (в 15-сильном исчислении) и 55 тысяч комбайнов.

6 ноября 1951 года Л. П. Берия в своём докладе на торжественном заседании Моссовета сообщал:

Сопоставляя «целинные» цифры с цифрами общесоюзного производства сельскохозяйственной техники, можно понять, что «целинные» коррективы директив XIX съезда фактически взрывали эти директивы! К чёрту летели тщательно взвешенные планы…

Да, дела с государственными заготовками в СССР в 1953 году сложились не лучшим образом. Но всё было не так уж и катастрофично! В целом уже в 1950 году в СССР было произведено 81,2 миллиона тонн зерновых, и даже в 1945 году — 47,3 миллиона тонн (в 1940 году — 95,6 миллиона тонн, при этом в 1941 году, если бы не война, сбор явно перевалил бы за 100 миллионов тонн, без всякой целины).

Разумная линия была, повторяю, ясна — ускоренно восстанавливать традиционные районы зернового производства при всемерном повышении там урожайности (что, собственно, сталинскими директивами на пятилетку и предусматривалось). Вместо этого с 1954 года 350 тысяч юношей и девушек, получив путёвку комитета комсомола, уезжали «на освоение целинных земель».

За 1954–1955 годы по СССР было распахано 33 миллиона гектаров новых земель, из них 18 миллионов — в Казахстане.

В 1954 году Казахстан дал 250 миллионов пудов (4 млн т) зерна — на 150 миллионов пудов (2,4 млн т) больше, чем до этого. Прибавка, которую вполне могли дать традиционные районы зернового производства, если бы хрущёвцы их не «ободрали» в пользу целины.

1955 год был на целине неурожайным. И лишь в 1956 году Казахстан «дал стране первый казахстанский миллиард пудов хлеба», то есть — 16 миллионов тонн. При этом за два года посевные площади были доведены до 27 миллионов гектаров.

Простая арифметика показывает, что средняя урожайность в Казахстане была «аховая» — примерно 6 центнеров с гектара.

Директивами съезда предусматривалось повышение урожайности в Северо-Восточном Казахстане до 15–16 центнеров и на орошаемых землях до 24–26 центнеров, но, во-первых, — к 1959 году, а во-вторых (и это — самое существенное) — на принципиально меньших посевных площадях!

Русское и украинское село недополучало жизненно необходимого, а в «целину» продолжали вкладываться огромные средства. Вместо восстановления исстрадавшихся, разорённых войной и оккупацией русских, украинских и белорусских сёл началось строительство целинных посёлков у чёрта на куличках. В Казахстане и Сибири строились новые шоссейные и железные дороги.

Особенно сильно такое неожиданное, незапланированное ранее перераспределение общесоюзных средств било по русскому селу. И сегодня можно уверенно утверждать, что антинародная и асоциальная политика брежневщины в отношении «неперспективных сёл» имела свои истоки в «целинной эпопее» хрущёвщины.

Вот цифры валового сбора зерна в СССР по годам: 1950 г. — 81,2 млн т; 1951 г. — 78,7 млн т;

1952 г. — 92,2 млн т; 1953 г. — 82,5 млн т; 1954 г. — 85,6 млн г, 1955 г. — 103,7 млн г, 1956 г. — 125 млн г, 1957 г. — 102 млн т; 1958 г. — 134,7 млн т; 1959 г. — 119,5 млн т; 1960 г. — 125,5 млн т.

А вот цифры по урожайности в центнерах с гектара: 1949 г. — 6,9; 1950 г. — 7,9; 1951 г. — 7,4;

1952 г. — 8,6; 1953 г. — 7,8; 1954 г. — 7,7; 1955 г. — 8,4; 1956 г. — 9,9; 1957 г. — 8,4; 1958 г. — 11,1; 195 г.; 1959 г. — 10,4.

Как видим, в целом плановое задание директив по увеличению производства зерна было выполнено: вместо 81,5 миллиона тонн в 1950 году в 1959 году было произведено 119,5 миллиона тонн, то есть почти в полтора раза больше.

Однако все намётки директив по урожайности были сорваны. А это означает, что рост производства зерна был обеспечен не за счёт интенсивного, как предусматривали сталинские директивы, а за счёт хрущёвского экстенсивного развития зернового производства.

Сталинский план должен был заложить прочную базу для нового мощного подъёма села.

Перспективный подход Берии — если бы он остался жив, обеспечил бы развитие советского сельского хозяйства по сталинскому плану.

Хрущёвские коррективы этот план угробили.

Показательно, что упоминавшийся в предыдущей главе антисоветчик Пётр Вагнер в 2004 году написал о целине, которая была хрущёвской, а позднее — брежневской «гордостью», как о символе «идущего в тупик коммунистического эксперимента». Мол, целина «сначала спасла СССР от серьёзных проблем с недостатком продовольствия, однако через несколько лет сама стала тяжело решаемой проблемой».