Однако действительной причиной внезапного интереса Кантрелла оказался владелец арендуемого нами помещения дон Флоренсио Кольясо, который был когда‑то директором гимназии, а теперь вышел на пенсию. Его сын от первого брака Ариэль Кольясо был известным левым деятелем, депутатом парламента от МРО. Вместе с Нориегой был разработан план по слежке за отцом и по компрометации его сына.

Тем летом Ариэль Кольясо провел неделю отпуска в отцовском домике, который был как раз напротив ресторана. Нориега создал оперативную группу, в задачу которой входило втянуть депутата в какую‑либо историю, с тем чтобы потом шантажировать его, оказывать давление или испортить репутацию.

В гостинице в Мальдонадо поселились две женщины. В домике отца Кольясо были установлены микрофоны и кинокамера. Следили за депутатом днем и ночью. В мою задачу входило выследить, когда Эстебан (под такой кличкой проходил Ариэль) уходит и приходит домой. Но все наши усилия никакого результата не дали. В конце концов, было решено, что я должен остаться в Мальдонадо, чтобы продолжать изучать обстановку. Теперь мне пришлось периодически выезжать в Монтевидео за переводами, и в связи с этим я стал постоянным посредником между Кантреллом и Консепсьоном.

Чиче служил завхозом в полицейском управлении в Серро — Ларго. Другим нашим компаньоном был, как я уже говорил, сын полицейского инспектора. Поэтому появление полицейских чиновников в нашем ресторане не вызывало удивления. Общительный и красноречивый Чиче имел друзей в самых немыслимых местах. Он обладал талантом завязывать разговор легче, чем это делают коммивояжеры. Визиты посетителей, с которыми мне нужно было встретиться, проходили незаметно.

Ресторан за сезон еле — еле свел концы с концами, и мы уже подумывали было возвратиться в Мело и в Монтевидео, но здесь кому‑то пришла идея перегородить зал и сдавать в зимний период комнаты разъездным торговцам. В летний сезон в них могли бы жить официанты и другие работники ресторана.

Кантрелл сначала одобрил идею: комнаты могли использовать и служащие параллельного аппарата, которые во время наплыва туристов работали под видом официантов. Однако потом Кантрелл решил работникам параллельного аппарата комнат не предоставлять: так как не доверял Чиче, который хотя и не был сторонником радикальных идей, но твердо выступал в защиту суверенитета страны. Наш ресторан получил одобрение в качестве центра по сбору информации. Здесь тайные агенты имели возможность знакомиться с представителями разных организаций, чтобы потом проникнуть туда. В течение некоторого времени из нашего заведения велось незаметное наблюдение за бывшим президентом Бразилии Гулартом. Постоянные клиенты ресторана принадлежали к различным политическим течениям. По мнению ЦРУ, это было идеальное место для моей деятельности.

Каких только посетителей здесь не перебывало, и среди них анархисты, чиновники министерства внутренних дел, офицеры из управления разведки и контрразведки, члены левых организаций, два сторонника Пачеко, поклонник Гальиналя, личный секретарь Хорхе Батлье, целая плеяда эрреристов, удравшие из дома жены, девицы легкого поведения, полковники, местные партийные вожаки, журналисты, фашиствующие молодчики и продажные артисты — словом, все и вся.

Но как я уже писал, мой перевод из миссии в политический отдел посольства был произведен втайне от всех советников и дипломатических работников, не принадлежавших к этому отделу. В действительности же полиция считала меня сотрудником Саенса и миссии, разведка — Кантрелла и Нориеги, и, как бы мы ни пытались маскироваться, все равно на меня глядели как на сотрудника миссии или ЦРУ.

Поэтому стал действовать тайный психологический механизм. Наш ресторан «Кабанекси» стал постоянным местом визитов полицейских чиновников, ездивших в Пунта — дель — Эсте. Этого не ожидал и не хотел Кантрелл. Конспирация дала большую трещину. Зная о моих связях, полицейские офицеры в моем присутствии лестно отзывались об американцах в надежде, что я им это передам. Некоторые жаловались, думая, что их жалобы дойдут по назначению. Ну а многие просто приезжали в спокойное местечко, где они могли дешево поесть, принести с собой бутылку контрабандного виски и провести вечер в таком заведении, о котором при других обстоятельствах они не могли бы и мечтать в силу своих ограниченных возможностей. Здесь меня более или менее часто навещали по разным причинам Лукас, Хорхе, Фернандес, Флейтас, Макчи, Бардесио. Приезжали и товарищи или друзья Одльякоффа, которые считали своим долгом, когда они находились поблизости, посетить ресторан.

Вне всяких планов ЦРУ ресторан «Кабанекси» стихийно стал местом явок и проведения рабочих собраний. В феврале 1970 года в ресторан с таинственным видом неожиданно нагрянул Хорхе Васкес в сопровождении двух полицейских чиновников. Он возглавил группу из управления разведки и контрразведки, которая должна была взять под наблюдение эту курортную зону, так как здесь ожидалась операция «Тупамарос».

Агенты уже были расставлены по местам, не хватало только Васкеса и его помощников. Васкес попросил меня предоставить ему комнату, а также сопровождать его по городу. Он хотел, чтобы жители Мальдонадо привыкли его видеть в моей компании и перестали бы обращать на него внимание. Наши прогулки могли выглядеть очень естественными, так как в начале летнего сезона тысячи уругвайцев устремляются сюда в поисках работы или организации мелкого бизнеса.

В те дни в нашем ресторане — пансионате жили музыканты двух оркестров. Васкес также поселился у нас под видом одного из музыкантов оркестра. По характеру своих клиентов и дружеским связям наш пансионат иногда выглядел как семейный приют.

Было неудивительным, когда кто‑то из гостей принимал участие в уборке помещений, выполнял поручения или помогал на кухне.

В течение нескольких недель Васкес вместе со своими людьми, расположившимися в Мальдонадо и Сан — Карлосе, вел наблюдения. Никто на него не обращал внимания. Любопытно, что тупамарос так и не осуществили своей операции. Но Хорхе уехал довольным: спустя некоторое время он женился на певице одного из оркестров, гостивших в нашем пансионате.

О планах организации эскадрона смерти я узнал вначале от Васкеса, а потом от комиссара Макчи. В эскадрон должны были войти полицейские из Монтевидео, и члены фашистской организации «Легион Артигаса». Мне были известны кое — какие подробности о деятельности легиона, и меня не удивило, что его члены причастны к планам создания эскадрона смерти.

Васкес не располагал полной информацией. Он просто строил догадки, подобно потерпевшему провал полицейскому, который был готов нарушить правила игры, установленные его же собратьями. Конкретным в его сообщении было только известие об обязательном приезде в Уругвай Флеури, создателя печально известного в Бразилии эскадрона смерти.

Макчи был более осведомлен о проекте создания эскадрона. Из соображений политической тактики никто из выдающихся и даже просто известных людей не должен стать жертвой эскадрона. Эскадрон должен был заниматься ликвидацией, избиением или запугиванием только тех лиц, которых общественность не могла заподозрить в принадлежности к прогрессивным партиям или движениям. По мнению Макчи, еще не настал момент для действий, но приспело время оформить создание эскадрона.

— Пока это момент рапиры, но не за горами день сабли, — утверждал он.

Говоря об этом, он не скрывал и своего удовлетворения политическим поворотом американцев. Прежде они выступали против таких операций, считая их преждевременными. Теперь при поддержке американцев Макчи и его единомышленники могли тягаться в высокомерии с бразильцами, освободиться от хвастливых заявлений всяких Флеури и действовать по своему собственному усмотрению. Чаяния их группы сбылись: у них будет свой эскадрон смерти.

Тем временем было принято решение вернуть меня на работу в миссию. Когда я все еще находился между двух кресел, Бернал сказал мне, что уругвайскому Институту общественного мнения нужен проверенный переводчик на время визита в страну Гэллапа, основоположника аналогичной организации в США, которая проводит опросы населения и занимается изучением общественного мнения. Визит был подготовлен филиалами этой организации в странах Латинской Америки. А филиалы эти служили одновременно идеальным прикрытием для агентов ЦРУ.