Но он ошибался. Когда через полчаса встреча у тюремного судьи завершилась, прекрасная мечта Джона улетучилась. Он еще не мог это воспринимать, но уже догадывался: «Эти мерзавцы — они действительно хотят распять меня.»
Теплым осенним днем в ноябре 1993 года мы выезжаем из нашей гостиницы в центре Атланты к удаленной от нее на 10 км федеральной тюрьме «Federal Penitentiary», самой большой и охраняемой тюрьме в американском штате Джорджия. «Уровень 6» — наивысшая категория считающихся защищенными от побегов тюремных заведений США; нынешний адрес Джона Уокера относится к категории «Уровень 5» — «тюрьма гладиаторов» для наиболее опасных преступников: убийц, наркодилеров, главарей банд — и одного супершпиона,» — как рассказывает нам после приветствия Кэти Таккер, доброжелательная, но «крутая» ассистентка начальника тюрьмы.
Кэти хочет знать, что интересует нас в заключенном Уокере.
Это трудный кроссворд — со многими вопросами из антимира разведки и государственной измены, отвечаем мы. Что привело этого человека к продаже собственной души, к тому, чтобы бессовестно злоупотреблять своей женой, семьей, друзьями, в конце концов, делать все, что от него требовалось, чтобы поставить не только американскую нацию, но и весь свободный мир, перед смертельной угрозой, потому что потенциальный противник давно знает наисекретнейшие тайны.
«Холодная война» и конфронтация сверхдержав подошли к концу. Это успокаивает. Но что знаем мы о сути тайной войны, бушевавшей за кулисами? Что уже известно о трудах и достижениях тех немногочисленных высококлассных людей из тьмы, тихие, но сенсационные акции которых приводили к значительным изменениям баланса сил между блоками?
Джон Уокер олицетворяет единичный, но, тем не менее, показательный случай. И в своей стране он сейчас, как и прежде, считается историческим антигероем. Его бывший работодатель, ВМС США, даже сейчас нервно реагирует на упоминание его имени: «Джон Уокер? Мы не хотим ничего слышать об этом! Никаких комментариев, никакого сотрудничества!»
Американская система работает странным и противоречивым образом. Если, как в этом случае, путь к «жертвам» перекрыт, то доступ к преступникам функционирует.
«Если Уокер письменно заявит руководству тюрьмы о своей готовности побеседовать с Вами, то Вы можете, после согласия главного тюремного управления в Вашингтоне, в течение 72 часов быть с ним,»- Кэти объясняет процедуру.
Нашему визиту в Атлантупредшествовала долгая переписка с Джоном Уокером. Он заявил, что готов дать интервью при трех условиях:
1. подробные предварительные беседы об отобранных темах;
2. никаких унизительных для него представдений, вроде наручников и т. п.
3. никаких повторений «бесконечных полных ненависти тирад американского правительства» по отношению к нему.
«Ну хорошо,» говорит Кэти и дает нам анкету на семи страницах. «Прочитайте заявление о согласии с нашими условиями и подпишите его. Вот мой прямой телефон в тюрьме. Позвоните послезавтра.»
Прошло еще несколько дней, прежде чем назначен точный термин первой встречи с Джоном Уокером: четверг. В утренней дымке на горизонте появляются пугающие очертания огромного центрального здания из больших тесаных камней и длинным фасадом зарешеченных окон. Через несколько минут дежурный охранник нажимает кнопку, приводящую в движение массивные стальные ворота. Медленно с лязгом открывается решетчатая дверь. Камера в углу на потолке снимает все на пленку. В десяти метрах от нас следующие управляемые электромотором стальные тюремные ворота запирают нам путь. Пропускают нас лишь после предъявления наших паспортов и официальной регистрации. Затем на тыльную сторону ладони нам впечатывают считываемый ультрафиолетовыми лучами штемпель. Без него отсюда никто не сможет выйти.
С грохотом открывается вторая решетчатая дверь. Еще ворота, уже третьи, Снова громкий лязг открываемого стального запора. Вот мы и стоим в главном коридоре тюрьмы, в окружении мрачных глазеющих на нас фигур — приговоренных к пожизненному заключению, как объясняет нам Кэти. Необычный запах и очень странное ощущение. «Проходите, здесь через дверь налево. Там комната для посещений.»
Зуммер открывает замок. Мы ошеломлены волной громких звуков, распространяющейся навстречу нам. Здесь все относительно непринужденно: бегают дети, близко друг к другу сидят и разговаривают члены семьи, мускулистый негр вообще ничего не говорит, только крепко обнимает свою щупленькую подружку. В трех торговых автоматах постоянно покупаются сладости, горячий кофе или кола — для постоянных обитателей приятная перемена по сравнению с обычным стандартным тюремным ассортиментом. Строжайше запрещено что-то им передавать, но каждый посетитель приносит достаточно монет для маленьких друзей за решеткой.
Нам говорят, чтобы мы ждали в одной из трех мини-кабинок, которыми обычно пользуются только адвокаты и их подзащитные. Настоящая привилегия: более приватной сферы на «Уровне 5» ожидать нельзя.
Воздух в комнатушке площадью не более 6 квадратных метров невыносим, содержание кислорода равно нулю. Через двадцать минут входит Уокер. На нем тюремный «костюм-двойка» цвета хаки, он носит очки и у него лысина. Париков в тюрьме нет. Его глаза блестят. Он, как видно, полностью сконцентрировался. Эта личность с сомнительной славой, бывший шпион КГБ и частный сыщик, заключенный под номером 22 449 037 Федеральной тюрьмы Атланты с двумя пожизненными заключениями, на первый взгляд кажется симпатичным, на второй — обычным: настоящий тип хорошего бухгалтера.
Джон сдержан, но не пуглив. Он быстро переходит к делу. «Назовите мне достаточное основание, почему я должен раскрыть свою жизнь перед Вами,» — требует он тихо, но решительным тоном. К этому возражению мы подготовились: «Во всех статьях Вас характеризуют как доносчика, гнусного лжеца, полностью и во всем плохого человека. Верно ли это? В Европе нет жажды мести по отношению к некоему Джону Уокеру, предавшему свою нацию. «Холодная война» завершилась. Мы хотим знать, как функционировала за ней тайная война, правдиво, из первых рук.»
Он перебивает: «Я не предатель! Мое преступление называется шпионаж. Это две совсем разные вещи.» Как же, как он считает, можно разделить патриотизм и лояльность к своей стране со шпионажем. «Этой Америке я не обязан быть лояльным. За многие годы, когда у меня был доступ к самому секретному материалу, мне становилось все более ясно: то, что нам рассказывает наше правительство о советской мощи и об «угрозе миру со стороны коммунизма» — чистая выдумка. Запад, США, всегда были впереди, действительно уравновешенного стратегического паритета никогда не было. Наоборот: при Рональде Рейгане наше преимущество еще сильнее увеличилось, с тем результатом, что стал возможным даже успех превентивного первого удара Соединенных Штатов по Советскому Союзу. И в этой ситуации нам все время и даже по прежнему пудрят мозги, утверждая, что, мол, именно русские только и ждали подходящего момента, чтобы через «низины Фульды» прорваться к Рейну. Полная чепуха! За все то время, когда я был поставщиком информации для Советов, настоящей опасности никогда не было. Я был твердо убежден: сверхдержавам «холодная война» нужна была по другим причинам: чтобы держать под контролем разнообразные и сложные внутриполитические процессы. Но «Большая Война»? Ее никогда не могло бы быть, это я знал. В любом случае, так долго, пока Советы всегда точно знали, что происходит на другой стороне. Я думаю, что, благодаря моей помощи, они могли спать немного спокойней.»
Так исправляют весь мир и собственное прошлое, когда на это есть время. А у Джона Уокера много времени. Но он начинает доверять нам, и это хорошо.
Мы тоже должны доверять ему, и не только по профессиональным причинам. Остается много взаимного недоверия. Джон Уокер не альтруист, он расчетливый человек. Но у него есть большой собственный интерес к беседе с нами. То, что этот интерес всегда крутится только вокруг его самого, его восприятия действительности, вокруг его преимуществ, медленно становится понятным.
