Шеф берлинской резидентуры СИС Роберт Доусон был, однако, очень впечатлен достижениями Джорджа Блейка. Когда в начале 1959 года Доусона перевели назад в Лондон, он предложил своему подопечному поехать с ним. И тут был виден его реальный баланс: шпионские туннели в Вене и в Берлине были преданы, большое количество западных агентов раскрыто.
Успех советского шпиона намного превосходил успех британского разведчика. Но у Блейка был еще один повод, чтобы с облегчением покинуть Берлин: его контактное лицо из КГБ сообщило ему, что его деловой партнер Хорст Айтнер в качестве двойного агента работает и на ГРУ, советскую военную разведку. Блейк не без оснований опасался, что Айтнер знает и о его собственной работе. Потому перевод пришелся Блейку как раз кстати. Но он не знал того, что Айтнер работал не только на СИС и ГРУ, но и на западногерманскую «Организацию Гелена». Позднее это помешает не только Айтнеру, но и Блейку.
Летом 1959 года Джордж Блейк со своей женой переехал в Лондон. Миссис Блейк ожидала второго ребенка.
В «Производственном директорате» отдела DP 4, руководимого Доусоном, возвратившийся домой Блейк нашел новое поле деятельности. Его бюро разместилось в незаметном жилом доме на Виктория-Стрит, Artillery Mansions. Оттуда он организовывал новую внутреннюю агентурную сеть.
Благодаря проводимой Хрущевым политике «оттепели» в конце пятидесятых годов западные коммерсанты снова могли ездить в Россию. С другой стороны, также и советские и восточноевропейские делегации чаще могли посещать Запад. Эти новые возможности контактов открывали для СИС многообещающее поле действий. Блейк в крупном масштабе мог использовать свой талант вербовщика агентов, доказанный им еще в Берлине. Особенно полезным при этом оказалось открытое им самим бюро переводов на Лейсестер-Сквэйр, обеспечивавшее агенту защищающий фасад.
Это бюро переводов с таким умением управлялось двумя белорусами, что получало не только государственные заказы на сопровождение важных официальных лиц и коммерсантов с Востока, но и из сферы частного бизнеса. У переводчика и сопровождающего было задание не только собирать информацию, но и развивать особо дружеские контакты с советскими гостями. Задачей Блейка было, в первую очередь, вербовать агентов и информаторов среди коммерсантов, преподавателей университетов, ученых и студентов, которые непосредственно были связаны с советскими партнерами.
После короткой паузы двойной агент снова установил контакт с КГБ. Если Блейку еще в Берлине удавалось информировать Советы о всех агентах СИС на востоке Германии, то теперь он получил доступ ко всей агентурной сети СИС в Восточной Европе. Эти сведения он передавал двум контактерам КГБ: сначала Сергею Кондрашову, потом Василию Дождалёву. Последний сегодня вспоминает, прежде всего, о готовности Блейка идти на риск:
«Работа разведчика похожа на игру в шахматы. Она требует логики, чувства предвидения, хороших нервов. Нужно уметь рассчитывать возможные трудности и будущее развитие событий. Джордж Блейк был агентом с аналитическим интеллектом, мастером шахматной игры. Впервые я услышал о нем в Лондоне, незадолго до моего установления контакта с ним. Мне до того времени ничего не было известно о нем, потому что строгие правила разведки гласят, что каждый знает только то, что нужно для его специального задания, не больше. Впервые мы встретились в январе 1959 года. Тесную связь мы поддерживали вплоть до его отъезда в Бейрут.
Я знал о важности этого агента и чувствовал свою большую ответственность перед ним. Я вспоминаю о событии, показавшем, на какой риск готов был пойти Блейк во имя своих убеждений. Однажды он принес нам сообщение, из которого следовало, что один из наших людей в советском посольстве, которого вскоре собирались перевести в другую страну, склоняется к смене фронтов. Мы подробно обсудили это дело, прежде всего, обстоятельства, при которых данные сведения попали Блейку в руки. И мы начали проверку нашего товарища.
Сразу стало ясно, что этот заслуженный человек стоял выше всех подозрений. Очевидно, британская сторона хотела проверить Джорджа. Я сказал ему: «Они хотят проверить, не шпион ли ты.» Он притих, но не показывал никаких признаков страха. И так мы спокойно начали планировать нашу дальнейшую совместную работу. Менее храбрый человек сначала предложил бы прервать работу на время или вообще отказался бы от нее. Но Джордж работал дальше — полностью осознавая опасность.»
Тем не менее, шпион в это время попробовал при случае обсудить со своим старым связником «Коровиным» вопрос, что ему делать, если он провалится как двойной агент. «Коровин» вообще не хотел говорить ни слова об этом. Он твердо верил, что в совершенной системе ничего не может выйти из-под человеческого контроля. Сама попытка дискуссии об этом была в его глазах признаком слабости. Так вопрос Блейка остался без ответа.
Блейк тогда уже не был полностью в ладах с самим собой. Ему мешала не только его двойная жизнь в качестве офицера СИС и агента КГБ, но и его двойное существование как советского разведчика и мужа. Его жена ничего не знала об его измене. Он очень любил ее и проводил каждую свободную минуту с ней и двумя сыновьями. Но над этой семейной идиллией уже навис Дамоклов меч.
Летом 1960 года Блейка вызвали в отдел кадров СИС, где ему открыли, что разведка Ее Величества строит на него дальнейшие большие планы. Его нужно было направить в Ливан для изучения арабских языков. В Бейруте МИД Великобритании совместно с СИС содержали «Центр арабских исследований на Среднем Востоке» (Middle-East-Center for Arab Studies, MECAS) для обучения дипломатов и разведчиков перед их использованием на Ближнем и Среднем Востоке и в Северной Африке. Еще с детства Блейка влекло к арабскому миру. Благодаря совместным занятиям с Вивианом Холтом во время их плена в Корее он уже располагал неплохими знаниями арабского языка.
Ему предоставлялась новая возможность. «Коровин» советовал ему ехать, жена, по меньшей мере, не была против. Так Блейк решил принять предложение.
Уже тогда можно было предвидеть, что Ближний и Средний Восток будет играть все возрастающую роль в мире. Уже война за Суэцкий канал в 1956 году показала, что конфликты «холодной войны» не оставят в покое и этот регион. Блейк после окончания учебы мог рассчитывать на важную должность в посольстве где-то на Ближнем Востоке. От этого здорово выиграли бы и его друзья в КГБ.
В сентябре 1960 года Блейк со своей молодой семьей переехал в гористые окрестности Бейрута. Его жена ожидала рождения третьего сына. Средиземноморский климат и легкость страны и людей в этой последней фазе перед бурей создавали почти «отпускное» настроение. Благодаря своей одаренности и любви к арабскому языку и философии Блейк получал радость от учебы. Как и те полгода, которые он посвятил в Кембридже в 1948 году изучению русского языка, эта учеба в значительной степени определила его судьбу. Ей он должен быть благодарен за свою позднейшую карьеру ученого в Москве.
Так как в это время мало что происходило важного с разведывательной точки зрения, Блейк и его связник КГБ в Бейруте решили вступать в контакт только в случае возможной опасности. Такой случай пришелся на Пасху 1961 года.
Блейк получил директиву возвращаться в Лондон. Руководство СИС, было там сказано, хочет поговорить с ним об его новой работе. Этот приказ Блейку был передан Николасом Эллиоттом, тогдашним шефом бейрутской резидентуры СИС.
Эллиотт, позднее один из директоров СИС, вспоминает сегодня, как неприятно ему это было:
«Я до этого видел Джорджа Блейка лишь пару раз в Лондоне. В Бейруте мы избегали всяческих контактов, чтобы никто не заподозрил его в том, что он офицер СИС. Я получил сообщение из Лондона, что Блейка подозревают в работе на русских. Мне поставили задачу заманить его в Лондон, не вызывая ни малейших подозрений. Потому я сказал ему, что отдел кадров просит его приехать в Лондон для обсуждения его последующего направления на работу. Мне поручили передать ему его авиабилеты туда и обратно. Это-де дело всего нескольких дней.
