В этих обстоятельствах подчиненным И. Воронцова было крайне сложно наладить эффективное противодействие агентуре противника. В то же время, будучи наделенными широкими полномочиями в области проведения контрразведывательных мероприятий, но не имея должного опыта их осуществления, «особисты» были вынуждены прибегать к использованию репрессивных мер для борьбы с белогвардейскими и иностранными шпионами… В частности, летом и осенью 1919 года под личным руководством М. С. Кедрова сотрудники Особого отдела VI армии проводили в Вологде массовые аресты, поквартальные обыски и облавы в домах местного населения и монастырях[274]. Кроме того, известный публицист С. П. Мельгунов в своей книге «Красный террор в России», ссылаясь на воспоминания очевидцев, приводит факты организации М. С. Кедровым «карательных экспедиций Особого отдела ВЧК» на Севере[275].
Следует признать, что подобные меры приносили определенные положительные результаты. К примеру, в ходе такого рода акций «особистами» был задержан агент британской разведки Гиллеспи[276], а также сотрудник белогвардейской контрразведки Н. М. Фарколин. Кроме того, за все время Гражданской войны на Севере не произошло ни одного крупного контрреволюционного выступления[277]. Тем не менее контрразведывательную деятельность Особого отдела VI армии, основанную на применении репрессивных мер, нельзя назвать безупречной. «Особисты», к примеру, не смогли предотвратить антисоветские восстания в Карпогорах и Верколе[278], результатом которых стало успешное наступление Белой армии, завершившееся захватом территории общей площадью около 400 000 км[279].
* * *
Что же до белогвардейских контрразведывательных структур, то главную угрозу для них, как и для всех войск Северной области, представляла антивоенная пропаганда, ведение которой было определено как одна из задач VI армии[280]. Данная агитация призывала белогвардейских солдат к неподчинению офицерам, а также отказу от ведения боевых действий.
На начальном этапе Гражданской войны на Севере большевистская агитация не носила систематического характера, поскольку на контролируемой белыми территории не существовало подпольных организаций. Пропагандистской работой занимались в основном одиночки, обнаружение которых не представляло затруднений для профессиональных контрразведчиков. К примеру, работники Мурманского пункта уже в середине августа 1918 года провели в домах нескольких портовых рабочих ряд обысков, изобличивших двоих из них в ведении большевистской агитации, а также критике военных властей. В подобной же агитации контрразведчиками был уличен и член отдела труда местного Совета рабочих и солдатских депутатов С. В. Шувалов[281].
Однако уже к сентябрю 1918 года ситуация претерпела серьезные изменения.
Во-первых, на территории Северной области были созданы сразу две группы подпольщиков, возглавляемые профсоюзными лидерами К. И. Теснановым и Д. Прокашевым. Эти организации занимались в основном распространением среди населения пропагандистских листовок, призывавших белогвардейских солдат к отказу от ведения боевых действий и неподчинению офицерам, а местных крестьян — к уклонению от мобилизации[282]. Последнее было особенно актуально, поскольку планы ВУСО по созданию армии на основах добровольчества потерпели крах, а крестьяне, недавно вернувшиеся с фронтов мировой войны, не горели желанием возвращаться на военную службу. Так что агитация находила живой отклик у местного населения.
Во-вторых, агитационные методы воздействия на солдат противника были взяты на вооружение VI Красной Армией. Ведение пропаганды на вражеской территории было определено как одна из ведущих задач ее Политотдела[283], поэтому уже к концу 1918 года на территории Северной области действовало около 100 штатных агитаторов, организовывавших переброску пропагандистской литературы в тыл противника[284]. В итоге, с 18 ноября по 9 декабря 1918 года на одном только Плесецком направлении было распространено свыше 117 000 разнообразных листовок и воззваний.
Обе агитационные группы действовали независимо друг от друга, не имея единого управляющего центра, что сильно затрудняло борьбу с ними силами малочисленной Военно-регистрационной службы. Осложнения вызывал и тот факт, что помимо большевиков аналогичную агитацию в северных деревнях вели и эсеры, не связанные ни с архангельскими подпольщиками, ни с VI армией.
Об этом было прекрасно известно военному командованию белогвардейцев и интервентов. Английский генерал Э. Айронсайд знал о наличии большевистских агентов в Архангельске, указывая на то, что отсутствие на севере непрерывной линии обороны способствовало проникновению агитаторов на территорию Северной области[285].
По заявлению Г. Е. Чаплина, одной из причин недовольства союзного командования правительством Н. В. Чайковского была неспособность наладить в области борьбу с антивоенной агитацией[286]. В итоге 6 сентября 1918 года ВУСО было свергнуто и заменено Временным правительством Северной области. Этот шаг был чисто политическим, но именно после сентябрьского переворота активность военного контроля серьезно возросла. Причина этого, по-видимому, лежала в ужесточении методов работы контрразведчиков. В целях поимки большевистских агентов из местного населения сотрудники ВРС стали арестовывать их родственников, проживавших на территории Белого Севера[287]. Встречались случаи освобождения большевистски настроенных крестьян для выявления их сообщников или просто неблагонадежных лиц.[288]
После переворота активность контрразведки действительно несколько возросла. Уже в следующем месяце были разоблачены агитаторы А. Морозов — кочегар тральщика Т-15 и Е. Курбатов — машинист тральщика Т-28[289]. Однако, даже несмотря на эти факты, эффективность борьбы с пропагандой большевиков по-прежнему оставляла желать лучшего.
Коренной перелом наступил в ноябре 1918 года, когда должность главы Военного отдела ВГТСО занял бывший начальник Генерального штаба России В. В. Марушевский. Именно его деятельность на этом посту во многом способствовала активизации работы контрразведывательной службы. Предпринятые им меры сам Марушевский называл репрессивными[290], но именно они дали желаемый результат.
К примеру, в целях поимки большевистских агентов из местного населения сотрудники ВРС стали арестовывать их родственников, проживавших на территории Северной области[291]. Встречались и случаи освобождения большевистски настроенных крестьян для выявления их сообщников или просто неблагонадежных лиц. Благодаря этим мероприятиям до конца января 1919 года контрразведчики произвели более 480 арестов[292]. Хотя, справедливости ради, следует заметить, что большевистских агитаторов среди арестованных было не так уж много. Самый крупный успех на этом поприще был достигнут работниками ВРС в ноябре 1918 года, когда за большевистскую пропаганду среди солдат, возвращавшихся с Западного фронта в Россию на пароходе «Стеффен», были задержаны сразу 15 матросов[293].
