Верховный суд приговорил:

Розенберга, Ковалева и Браиловского — к лишению свободы на один год без строгой изоляции каждого; Бердяева — к трем годам лишения свободы, со снижением ему наказания, в силу ст. 28 УК, до двух лет лишения свободы со строгой изоляцией.

Эймонт, Файно, Монаков и Позин были оправданы, причем в отношении Эймонта дело было направлено в дисциплинарном порядке.

В целях планового обеспечения совхозных и колхозных полей сложными сельскохозяйственными машинами правительство Союза ССР категорически запретило некомплектную отгрузку этих машин. Однако чем ближе дело шло в 1933 году к уборке, тем чаще из многих областей, краев и районов страны стали поступать тревожные сигналы о том, что комбайны прибывают на места в некомплектном виде и не имеют таких основных частей, как магнето, карбюраторы, свечи и пр.

Заместитель начальника Союзсельхозснаба И. Я. Реттель и находившийся под его непосредственным руководством начальник сектора сельскохозяйственных машин Л. Б. Шахновский, зная о запрещении некомплектной отгрузки сельскохозяйственных машин, нарушили это запрещение при заключении генерального договора с Союзсельмашем на 1933 год, установив возможность некомплектной отгрузки; в нарушение закона дали свое согласие заводу «Коммунар» (Запорожье) на некомплектную отгрузку комбайнов, установив трехдневный лимит для раздельной от комбайна отгрузки магнето, карбюратора и других ответственных частей, чем и толкнули завод на путь дальнейшей незаконной отгрузки, на путь срыва социалистической дисциплины; не установили действительного и строгого учета, в какие сроки и в каком состоянии комбайны прибывают с завода на поля, и не приняли должных мер даже тогда, когда установленный ими незаконный лимит из трехдневного разрыва в отгрузке превратился в заводской практике в разрыв пятнадцатидневный и даже в сорокадневный, что фактически и приводило к омертвлению значительного количества комбайнов.

Инспектор Союзсельхозснаба Н. И. Ремеров, посланный на завод «Коммунар» для наблюдения за выполнением заводом договора и в первую очередь обязанный не допускать некомплектной отгрузки комбайнов, преступно-халатно отнесся к своим обязанностям, допустив противозаконную некомплектную отгрузку комбайнов и приняв лишь некоторые меры по сокращению существовавших на заводе разрывов в отгрузке комбайнов и ящиков с магнето и другими частями.

Начальник управления сбыта Союзсельмаша Г. А. Моев, в ведении которого находились вопросы комплектной отгрузки комбайнов с завода «Коммунар», не интересовался порученным ему делом и не проверял фактического положения с отгрузкой комбайнов на заводе. Не интересовался Моев также ходом внедрения в заводскую практику унифицированной упаковки, которая должна была содействовать наиболее целесообразной отгрузке комплектного комбайна. При заключении генерального договора с Союзсельхозснабом на 1933 год Моев пренебрег постановлениями правительства о запрещении некомплектной отгрузки, ввел в проект договора примечание, разрешающее некомплектную отгрузку, которое перешло в локальный договор и дезориентировало хозяйственников «Коммунара».

Даже тогда, когда Моеву стал известен, с одной стороны, устанавливающийся незаконный порядок отгрузки, а с другой — вредные последствия этого порядка, он не только не принял мер к пресечению беззакония, но и не осведомил об этом свое, руководство. В результате такого отношения Моева к своим обязанностям завод продолжал оставаться без оперативного руководства по этому важнейшему вопросу и продолжал углублять свою преступную практику отгрузки. Не получал завод указаний и от своего непосредственного руководства — треста Укрсельмаш. Л. Г. Поляков, заведующий группой технического контроля в тресте, ограничился посылкой на завод письменных указаний, которые в основном вопросе — о комплектной отправке комбайнов — противоречили постановлениям правительства. Подобные указания не могли не повлиять на работу завода самым вредным образом.

Директор завода С. М. Шабашвили и заместитель директора главный инженер завода П. И. Дик, зная о запрещении правительством некомплектной отгрузки комбайнов и об обязанности завода ввести унифицированную упаковку, самонадеянно уклонились от строжайшего выполнения этих постановлений и противопоставили порядку отгрузки, установленному правительством, свой, незаконный порядок, заключающийся в раздельной и разновременной отгрузке комбайнов и важнейших их частей Начальник комбайнового цеха завода П. Д. Заходяченко, начальник финансово-сбытового отдела С. В. Череватенко, его заместитель И. И. Кобрисов и заведующий подотделом сбыта И. К. Кордик слепо пошли за своим заводским руководством, хотя и знали о незаконности его распоряжений.

Так как установленный незаконный порядок отгрузки требовал ряда сложных операций, как-то; снятия магнето и карбюратора с мотора, упаковки в особые ящики с номером мотора, а затем комбайна и т. п., то неизбежно происходила задержка с этими частями, путаница в номерах, приводившая к обезличке магнето и карбюраторов. В результате отгрузка ящиков происходила с разрывом до 40 дней после отправки комбайнов, а обезличенные части, попадая даже вовремя на место, или не подходили к комбайну, или требовали для установки высокой квалификации техников, которые не всегда были в то время на местах.

В результате этой антигосударственной деятельности комбайны в ряде МТС и районов в период уборки 1933 года пошли на работу с запозданием, а в некоторых МТС и вовсе не пошли на работу.

Дело это 16–22 августа 1933 г. рассматривалось Верховным судом СССР по Уголовно-судебной коллегии в Москве.

Суду были преданы по обвинению по ст. 111 УК РСФСР: Моев Г. А., Шахновский Л. Б., Реттель И. Я., Ремеров Н. И., Поляков Л. Г., Шабашвили С. М., Дик П. И., Заходяченко П. Д., Череватенко С. В., Кобрисов И. И., Кордик И. К.

Товарищи судьи! Значение настоящего процесса далеко выходит за пределы узко хозяйственных интересов. В этом процессе вопросы техники — а на этих вопросах некоторые подсудимые пытались сделать особое ударение — занимают подчиненное место. В этом процессе на первый план выдвигаются вопросы гораздо более серьезного и важного значения, чем, скажем, вопрос только о некомплектной отгрузке комбайнов.

Техника в наших условиях — условиях второй пятилетки социалистического строительства — имеет решающее значение. Мы хорошо помним слова нашего вождя, товарища Сталина, указавшего на то, что техника в реконструктивный период решает все. Громаднейшее значение вопросов овладения техникой своего дела, громаднейшее значение техники как одного из могущественнейших, решающих средств в борьбе за успешное завершение плана социалистического переустройства нашего хозяйства, за построение в нашей стране социалистического общества, конечно, не подлежит никакому решительно сомнению. Если бы в этом процессе играли основную роль только узкие вопросы техники, мы и тогда имели бы все основания говорить о громадном общественно-политическом значении этого процесса. Однако смею утверждать, что хотя в этом процессе вопросы техники играют значительную роль, — значение этого процесса выходит далеко за пределы только технических интересов.

Этот процесс не есть процесс только о некомплектной отгрузке комбайнов. Этот процесс вскрыл вопиющие недостатки, извращения, прямые преступления в системе работы некоторых наших хозяйственных и советских организаций. Он вскрыл, в сущности говоря, ту борьбу, которая ведется и не перестает вестись на всем фронте социалистического строительства между основными принципами, с одной стороны, советского пролетарского государства, социалистического хозяйства и, с другой — мелкобуржуазного и буржуазного, противосоветского, хаотического, лишенного планового начала, по самому своему существу анархического хозяйствования, той капиталистической партизанщины, которая принципиально не вяжется ни с каким планом, ни с каким регулированием, ни с какой хозяйственной дисциплиной.