Ведь когда мы установили здесь, что письма Гусева он сжигал, Макдональд попытался вильнуть в сторону и что он сказал? Я, говорит, вообще письма свои сжигаю. Но я спросил вторично: «А еще от кого получали письма, кроме Гусева?». Он говорит: «Ни от кого». Значит, можно сделать вывод, который мы и сделали, что письма от Гусева он всегда сжигал. Сжигают письма, конечно, не для того, чтобы их кто-нибудь видел, и при всем искусстве следственных органов нередко является невозможным восстановить сожженные когда-то письма. Макдональд умеет использовать, как и многие другие, и патефон и легкие мелкие услуги. Кстати, нужно сказать о методах, которые широко проходят по всем обвиняемым и, в частности, английского подданства.
Используются все возможности. Кушни сближается со слесарями, приходит к ним в дом, устраивает вечеринки. Лебедев с Эллиотом встречаются где-то, у какой-то дамы, которая организует такие птит суарэ. И оказывается, — это я потом попрошу суд отнести на счет Кушни, — «между прочим», ведутся разговоры о Красной Армии, как, например, с Емельяновым, о снаряжении Красной Армии и т. д. и т. п. А Эллиот ведет разговоры с каким-то Болдиным, а Лебедев слышит соответствующим ухом, что идет речь о работах военного отдела Ивановского механического завода, которые Эллиот берет себе на заметочку, а Торнтон говорит: «Получал сведения от Эллиота».
Таким образом, мы видим, как Макдональд, как Торнтон (о нем более подробно дальше) ведут определенную военно-шпионскую работу, собирают военные сведения.
«В 1930 году, — говорит Макдональд, — перед моим отъездом в Златоуст Торнтон имел со мной второй разговор, когда просил меня собрать для него сведения о военных производствах Златоустовского завода, а также о состоянии энергоснабжения этих заводов». Он говорил в несколько завуалированной форме, — показывает Макдональд, — т. е. в порядке не прямого приказа, давая задание организовать в Златоусте аварию для создания перебоев в работе заводов. «Он мне сказал, что если понадобятся деньги, то за этим дело не станет». Он может их у него получить.
Вот три основных момента — военный шпионаж, организация аварий, подкуп, деньги, взятки — три момента, три основных звена той цепи, которая замыкает ответственность и виновность Макдональда и других, о которых я буду говорить дальше.
Выполнил ли Макдональд поручения, которые получил от своего начальника, хотя и не в форме прямого приказа, от Торнтона? Да, надо признать, что выполнил. Он сказал Гусеву, что надо произвести порчу оборудования, и порча была произведена. А зачем это нужно было делать, почему это нужно было делать? — Для того, чтобы сорвать работу заводов, вызвать простои этих заводов, в том числе и тех, которые работают на оборону, на нашу Красную Армию. Получил деньги, деньги передал, деньги распределил. От этих фактов никуда не уйдешь и никак не уйдешь. «Котляревскому, Васильеву, Фомину на Зугрэсе за их вредительскую деятельность я передал около 2000 рублей. Деньги давал отдельно. Котляревскому дал около тысячи рублей. Котляревский дал сведения, указанные в предыдущем показании», — вот показания Макдональда. Добавляю: последнее показание Макдональда уже в прокуратуре республики о том, что в июне или июле 1932 года была организована авария третьего генератора. «Она произошла вследствие введения болта в междужелезное пространство, что было сделано по моему заданию или Фомичевым, или Котляревским». — Вот второе показание Котляревского. Мы спросили Котляревского об этом, и он ответил: «Да, это сделал я, положив болт, вызвал аварию». Круг улик замкнулся. Макдональд пойман, схвачен с поличным. Макдональд умнее других, которые, будучи пойманными и схваченными, пытаются делать вид, что они не виновны, и делают это больше для того, чтобы реабилитировать себя в глазах своих нелегальных начальников. Макдональд искреннее и смелее других, — прижатый к стене нашими доказательствами, он сознается в том, что достаточно ясно и четко сформулировано в обвинительных пунктах, предъявляемых к подсудимому Макдональду.
Я должен перейти сейчас к Ивановской электростанции, но перед этим я хотел бы только еще раз остановиться на одном сравнительно небольшом, но в высокой степени характерном штрихе, относящемся непосредственно к деятельности Макдональда и в известной степени к деятельности Монкгауза. Я имею в виду факт приезда Гусева в Зуевку и сообщение Макдональду, находившемуся тогда в Зуевке, о том, что он считает свое положение довольно опасным вследствие того, что ОГПУ напало на след вредительской работы. Он высказал Макдональду это опасение в достаточно тревожной форме, но Макдональд его успокоил, сказав, что если что стрясется, то он может всегда получить помощь по тому адресу, который был Гусеву сообщен. Этот адрес был адресом Монкгауза. Этот адрес значился в той записке, которую на Зуевке Макдональд передал Гусеву на всякий случай, на случай провала, перед опасностью которого, как Гусев чувствовал тогда, он в это время уже стоял.
И второй эпизод, который касается встречи Гусева с Макдональдом и с Торнтоном в Харцызске, встречи, которая явилась результатом прямого вызова Макдональдом Гусева и сопровождалась обменом различного рода соображениями по поводу вредительской, шпионской работы и которая должна считаться совершенно установленной как показаниями Гусева, показаниями Макдональда, так и показаниями самого Торнтона, который, впрочем, по принятой им тактике своей защиты, отрицал здесь, однако, преступный характер беседы, имевшей там место.
Вот этими двумя напоминаниями я хотел бы закончить анализ тех эпизодов, которые касаются непосредственно трех лиц, о которых я говорил, — Гусева, Соколова, Макдональда. Перехожу непосредственно к преступной деятельности подсудимых по Ивановской электростанции.
Я хотел бы начать с Нордволла. Какие мы имеем основания предъявлять и поддерживать во всем объеме обвинительного заключения обвинения против Нордволла? Этих данных, я считаю, у нас имеется более чем достаточно.
Нордволл в 1931–1932 годах работал на Ивгрэсе в качестве монтажного инженера фирмы «Метро-Виккерс». Он здесь сошелся с группой местных вредителей, в первую очередь с Лобановым, и повел вредительскую работу, давая задания группе инженеров и техников Ивгрэса — Лобанову и другим — совершать вредительские и диверсионные акты, направленные к порче оборудования, к созданию аварий, которые по его поручению и выполнялись этими лицами, а также скрывать дефекты в оборудовании, что и выполнялось Лобановым, Лебедевым и другими. За это он, Нордволл, систематически выдавал через того же Лобанова взятки, в общей сложности составившие сумму в 5000 рублей.
Мы имеем против Нордволла раньше всего показания Лобанова, который нам и здесь рассказывал и говорил об этом на предварительном следствии, что он неоднократно беседовал с Нордволлом, выражая свое недовольство существующим советским строем, нашими порядками, своим материальным положением, высказывая различного рода, — как это подтвердил сам Нордволл, — антисоветские суждения. На почве именно этих отношений он настолько сблизился с Нордволлом, что тот и избрал его одним из своих соучастников. Впрочем, объективно говоря, трудно сказать, кто кого избрал своим соучастником, — Нордволл ли Лобанова, Лобанов ли Нордволла, и это, между прочим, черта, которая характеризует известные трудности настоящего процесса и по отношению к ряду других подсудимых.
В самом деле, каждый из подсудимых, являющийся служащим одного из наших советских государственных учреждений, — здесь сам это признавал, а факты, которые имеются у нас в руках, это подтвердили, — уже в течение ряда лет зарекомендовал себя и свои антисоветские настроения и свои антисоветские действия. В этих условиях едва ли правильно было бы установить такой переплет отношений между Лобановым и Нордволлом, что сам Лобанов, этот тип прожженного вредителя, сделался вредителем под влиянием Нордволла. Я не хотел бы поддерживать эту ересь. Я не думаю, чтобы Нордволл соблазнил одного из малых сих — Лобанова, отнюдь не малого из сих. Я имею все основания полагать, и я постараюсь это далее подтвердить рядом улик, что Нордволл был соучастником Лобанова, что Нордволл использовал вредительскую группу, которая была на Ивгрэсе, в контрреволюционных целях и интересах, что они были в контакте и проводили ту вредительскую деятельность, за которую он платил деньги, ассигнованные на эту вредительскую работу по соответствующим линиям, какими были связаны Нордволл с Торнтоном.
