В инспекции знали, что, вернувшись домой, парень жил не на необитаемом острове, а в кругу родных, того же старшего брата, не блещущего репутацией, тосковал по отцу, который много пил и оставил семью. Эти двое родственников, кстати сказать, и раньше сыграли роковую роль в Ленькиной судьбе. А теперь вот случилось так: брат позвал в гости к отцу. Как отказать? Там выпили. И пошло-поехало по старой наезженной колее.
«Что же случилось? Почему Леньку потянуло на кражу?» — вертелся у всех на языке этот не легкий вопрос. Антонина Яковлевна тоже не раз задавала его себе. И в раздумьях отвечала тоже вопросами. Не мог ослушаться старшего? Взыграла старая привычка? Одно за другим низалось давнее и сегодняшнее. По своему многолетнему опыту она знала, что трудные подростки, оказавшись изолированными от родителей, очень скучают, тянутся к ним… Мне рассказали одну трогательную историю. Десятилетняя девочка, живущая в семье пьющих родителей, не знавшая ни отцовской, ни материнской ласки, не слышавшая от них ни одного доброго слова, кроме ругани, прибежала в общественный пункт к инспектору и, захлебываясь от радости, повторяла: «Папка вернулся и по улице вел меня за ручку…» Она так и держала вытянутой свою худенькую ручонку — немого свидетеля проявления мимолетного отцовского внимания…
Долго разбирали, анализировали Ленькину историю с кражей. И высказали пусть не новую, но актуальную мысль: надо, чтобы вместе с подростками, совершившими преступления, отвечали перед судом и те родители, которые своим недостойным поведением способствовали случившемуся. Ведь не кто иной, а семья всегда была, есть и останется главным звеном в воспитании будущих граждан.
Все так. Но Антонине Яковлевне, человеку с тонким душевным чутьем, от этой истины не легче. Ленька — пока непроходящая боль. А ведь через свои руки и сердце она пропустила десятки подростков с исковерканными судьбами. И каждому чем-то помогла… Вот только вчера прибегал к ней с радостной вестью Валерий, за которым она и по сей день по-матерински приглядывает: в техникуме, в порядке исключения, ему установили стипендию. Антонина Яковлевна заинтересованно выслушала его, сердечно поздравила и ничем не выдала себя. А ведь она дважды ездила к руководителям учебного заведения, поручилась за парня, попросила поддержать его на первых порах. Да и сегодня следит за каждым его шагом. Радуется его удачам. Переживает трудности, огрехи, которые нет-нет да еще встречаются на пути.
А ее хлопоты по поводу устройства на работу Нади? А свадьба Верочки, где Антонина Яковлевна была посаженной матерью? Разве это сотрется когда-нибудь из памяти? Разве есть какая-то мера, которой можно бы было точно измерить все те волнения, переживания, нравственные страдания, которые обрушились на хрупкие женские плечи?
Я перебираю ворох благодарственных писем от ее бывших подопечных, рассматриваю фотографии с трогательными надписями «Дорогой», «Любимой», «Главному человеку» и думаю, какое же надо иметь сердце, чтобы вместить в нем беды и радости многих ребят, обделенных родительской лаской, отогреть их своей душевностью, вдохнуть веру в светлую будущность! Я уверена, что семена доброты, любовно брошенные ею и в Ленькину душу, тоже дадут со временем прекрасные всходы.
А Юра В., еще один ее подопечный, мечтает стать милиционером, как и Антонина Яковлевна. Кстати, он попросил разрешения называть ее мамой, а ее сынишку — братом. Юра живет с бабушкой. Родителей нет. И парень покатился по наклонной плоскости — стал хулиганить, пристрастился к курению. Но на пути оказалась доброта Антонины Яковлевны… На выходные берет мальчишку в свою семью. Зимой ходят на лыжах, а летом вместе ездили в отпуск. Преобразился парень.
У каждого инспектора свои взлеты и свои невзгоды. Каждый сам подбирает ключик к ребячьим душам. К примеру, Галина Львовна Кудрявцева. Чем она завоевывает сердца своих воспитанников? Пением. Вот и сегодня она торопится в Дом культуры «Юбилейный». Там концерт, опаздывать нельзя. Туда придут ее ребята: подстриженные, причесанные, в отглаженных рубашках. Сядут в определенном месте (она хорошо знает эти места) и будут просить ее на бис исполнить их любимые песни.
А потом после концерта окружат ее и наперебой будут рассказывать о своих успехах и похождениях, каяться в грехах. Как она дорожит этими минутами! Ведь путь к ним был ох какой тяжкий… Сколько она обошла квартир, сколько было вызовов в общественный пункт охраны порядка, бесед с родителями. Разве все упомнишь? И вот в награду эти короткие минуты после концерта…
Да только ли Кудрявцевой перепадают такие праздники? Я видела, как светлело лицо у Нины Валериановны Максимкиной, когда встречные жители села Коринского, тепло здороваясь с ней, на ходу рассказывали, что на танцах и в кино теперь порядок. Заметила, ей было приятно, когда руководитель общественной инспекции по делам несовершеннолетних при опорном пункте Коринского сельского Совета Лия Петровна Карагодина — медсестра местной амбулатории — поделилась радостью: Женя Блинков, ее подшефный, вернувшись из армии, прямо с чемоданом забежал к ней домой и чуть не задушил в объятиях. Просил кланяться Нине Валериановне. Сейчас Женя — тракторист, первый помощник своего бывшего шефа в работе с подростками. Это сейчас. Но Нина Валериановна хорошо помнит, какими трудными тропами шли они с Лией Петровной к сердцу этого парня.
А Екатерина Георгиевна Баранцева? Сколько трудных подростков прошло через ее сердце? Скольким она протянула руку помощи? А Маргарита Михайловна Басова, а Татьяна Анатольевна Проценко, Светлана Александровна Шибко, Людмила Петровна Позднякова?
Вот такие они — отзывчивые, добрые, энергичные, — эти инспектора по делам несовершеннолетних из Одинцова. Немалая заслуга в этом их руководителя — Татьяны Николаевны Успенской. Когда-то эта женщина мечтала об учительской профессии. Помнит, как, еще сидя за школьной партой, она не раз в раздумье видела: вот входит в притихший класс и говорит: «Здравствуйте. Я ваша учительница. Буду учить вас математике. Зовут меня Татьяна Николаевна». И вот вихрастый мальчишка торопливо стучит мелом по школьной доске, решая сложную задачу. И она, довольная, ставит в дневник пятерку. Мечтала. А стала работником милиции. Так же, как и Дмитрий Павлович Мокрое. И так же ни капельки не жалеет. Потому что работа с несовершеннолетними подростками чем-то сродни профессии учителя. Да и не только учителя. Тут порой надо быть и находчивым дипломатом, и своего рода артистом, и врачом, а самое главное — сердечным, чутким, душевным человеком. У детей абсолютный слух на искренность. К такому выводу капитан милиции Успенская пришла давно, а двадцатидвухлетняя работа в милиции со всей очевидностью это подтвердила.
…Телефонный звонок не смолкает в ее кабинете. Позвонил Василий Порфирьевич Денисенко, в прошлом военный юрист, сейчас руководит общественной инспекцией в одном из домоуправлений Одинцова. Приглашал на заседание товарищеского суда, где будет рассматриваться вопрос о родителях, которые отрицательно влияют на воспитание детей. Звонок из исполкома, из опорного пункта первого микрорайона — там семинар руководителей комсомольских отрядов. А инспектор Лидия Алексеевна Протасова сообщала о сессии поселкового Совета, где подводились итоги рейда по выявлению неблагополучных подростков. Вопрос там поставлен так: что может народный депутат? Ведь в рейде участвовали сто избранников народа. Взяты на контроль двадцать восемь семей.
Татьяна Николаевна передала мне содержание разговора с Протасовой, а я сразу вспомнила эту хлопотливую женщину, невысокого роста, с удивительно добрыми глазами. Мы как-то с ней встретились накоротке в комнате инспекторов по работе среди несовершеннолетних в Звенигородском отделении милиции. Только было начали разговаривать, как раздался телефонный звонок. Улыбчивое лицо Лидии Алексеевны сразу напряглось. Я почти зримо ощутила, как в ее душе натянулась каждая струночка, каждый нерв. Подумалось: какое-нибудь ЧП. Мою догадку подтвердили действия Лидии Алексеевны. Положив трубку, она встала из-за рабочего стола, извинилась и коротко сказала: «Ухожу. Срочно надо отвезти в больницу тяжелобольного двухмесячного ребенка». Я было встряла: «А может, кто другой это сделает, Лидия Алексеевна? Может, врач… Зачем же вам-то?» — «Что вы, тут я должна сама, состояние ребенка критическое. Извините…» — И ушла.
