– Бак, покажи нам груз, захваченный лучом, – распорядился Беккер, обращаясь к компьютеру. Увидев корабль кхлеви, он увеличил скорость, и «Кондор» устремился к голубой планете.

– Ручное управление, – сказал Беккер, переключая что-то на панели управления и нажимая несколько кнопок. Результатом этого стало то, что «Кондор» задрал нос, буквально таща за собой корабль кхлеви.

Когда они изменили курс, Акорна почувствовала толчок: корабль кхлеви подпрыгнул и завибрировал, погрузившись в атмосферу и снова вынырнув из нее. Беккер проделал эту операцию трижды; вражеский корабль нырял в атмосферу и «всплывал» снова – и при каждом таком «всплытии» «Кондор» ощущал сильное сотрясение. Когда корабль поднимался, увеличивающаяся гравитация вдавливала членов команды в кресла. РК скалился, обнажая зубы; на лице Ари застыло очень похожее, почти хищное выражение. Акорна готова была рассмеяться при виде этого сходства, но усиленная в несколько раз гравитация не позволяла ей этого сделать; кроме того, она понимала, что выглядит сейчас точно так же. Не изменилось только лицо Мака: «плоть» робота не реагировала на изменения силы тяжести. Желудок Акорны, казалось, никак не мог решить, подняться ли ему к горлу или опуститься к ногам. Колебания гравитации почему-то пробуждали в девушке желание рассмеяться.

После того как корабль кхлеви тряхнуло в третий раз, Беккер скомандовал:

– Отключить луч. Поиграем в игру «расколи кораблик».

Корабль кхлеви, больше не удерживаемый лучом, подпрыгнул еще трижды, отскакивая от плотной атмосферы, как плоский камешек от поверхности воды. Однако корабль этот вовсе не был монолитом: ноги и усики «богомола» отломились при первом же подобном прыжке, по корпусу корабля поползли трещины, и несколькими мгновениями позже он рухнул вниз, на планету, исчезнув в пелене облаков, в то время как «Кондор» отлетел подальше от планеты.

– Ух ты! – почти восторженно поговорил Беккер. Когда «Кондор» замедлил движение, Беккер вернулся в атмосферу планеты и включил реверсивную тягу. Они продолжали принимать сигнал спасательной капсулы линьяри, а также корабля кхлеви.

Чем больше снижался «Кондор», тем очевиднее становилось то, что планета была гораздо более голубой, нежели казалось из космоса.

Акорна даже не замечала, что что-то напевает себе под нос, пока Ари не поинтересовался у нее:

– Что ты поешь? Это что, песнь смерти?

– Гилл иногда напевал эту мелодию, – ответила девушка. – Это какая-то старинная военная песня Земли.

Беккер рассмеялся и пропел, уверенно, но не слишком мелодично:

– Вперед, в бескрайнюю синеву…

– Таринье? – спросила Мати. – Таринье, мы приземлились. У меня затекли руки, ты не мог бы открыть люк?

Ее голова лежала у него на груди, она слышала биение его сердца – медленное и ровное. По крайней мере, он жив.

– Таринье, ты в порядке?

Он мощно всхрапнул над ее другим ухом. Она ткнула его под ребра.

– Ты заснул! Мы могли погибнуть, а ты заснул!

Он заворочался и проворчал:

– Не заснул. Скорее – потерял сознание, как мне кажется.

– В обмороке не храпят. А ты храпел.

– Кстати, а где мы? – сменил он тему.

– Я не знаю. Но, похоже, мы приземлились. Если бы мы все еще оставались в космосе, было бы тише. Ты не мог бы открыть люк?

– А что, если мы приземлились на какой-нибудь ядовитой планете, на которой ничего, кроме азота, для дыхания нет? – спросил он. – Я открою люк, и мы умрем.

– Посмотри на датчики, глупец. Воздух отличный. Вспомни, мои родители прожили здесь достаточно долго, прежде чем нириане нашли их. Им пришлось дышать этим воздухом, и ничего, выжили. И если ты не вытащишь нас отсюда, мы, в конце концов, умрем тут от голода или чего похуже, – заявила она. – Ты что, хочешь так и сидеть здесь, пока кхлеви не схватят нас?

– Ладно, убедила, – он открыл люк, отключив при этом радиомаяк. – Мы же не знаем, кто будет нас искать, правда? – спросил он. Через открытый люк было видно жемчужно-белое небо, кружево ветвей каких-то растений, одно солнце и полдюжины лун, а также несколько огромных прекрасных птиц с сине-зеленым радужным оперением.

– Как ты мог заснуть, когда кхлеви гнались за нами и, может быть, даже поймали Кхорнью и Ари?

– А что я смог бы сделать? Когда ты будешь постарше и поопытней, девочка, ты научишься использовать каждый момент тишины, который тебе удастся выкроить в твоей бурной жизни космического путешественника, чтобы восстановить свою энергию и затянуть раны, нанесенные жизнью.

– Правильно, – она попыталась сесть, но тут почувствовала, как спасательный модуль качнуло вверх и вниз.

– Ой, не надо!.. – вскрикнула девочка и заглянула через край спасательной капсулы, чтобы понять, что произошло. Кружевное, похожее на папоротник растение держало их на весу. – Таринье, смотри. Это самые высокие кусты, которые я видела в жизни!

Вокруг них и высоко над ними, закрывая обзор практически по всем направлениям, раскачивались и другие кружевные папоротники.

Он тоже сел, и капсулу качнуло заметно сильнее.

– Это не кусты, девочка. Это кроны деревьев. Ты сможешь спуститься? Если ветви выдержат твой вес, то, быть может, выдержат и меня. Я не думаю, что мы так уж высоко. Все остальные деревья, кажется, еще выше.

Она перегнулась через край спасательной капсулы и коснулась чего-то твердого и достаточно большого, чтобы на это можно было опереться рукой. Таринье подался к другой стороне капсулы, чтобы сохранить баланс, когда Мати вылезет наружу. Убедившись, что опора достаточно широка, чтобы ступить на нее, девочка медленно, осторожно перебралась через край капсулы и поползла вдоль ветки на четвереньках, вглядываясь сквозь папоротники-листья, стараясь найти более крепкие ветви. Когда она добралась до ствола, ей пришлось раздвигать заросли, чтобы найти путь вниз.

– Неудивительно, что оно не такое высокое, – сказала она и поползла обратно к Таринье.

– Будь осторожна, ты можешь…

– Ух ты! – вскрикнула она, взмахнув руками, когда ее ноги вдруг разъехались.

– Мати! – закричал Таринье, потянувшись к ней; при этом спасательная капсула опрокинулась и рухнула вниз с переплетения ветвей… пролетев не более трех футов.

Таринье, ожидая удара, прикрыл голову обеими руками.

Рядом, поднимаясь с земли, уже хохотала Мати. Листья и ствол едва доходили до уровня ее груди.

– Ха, понятно! – крикнула она, хлопая в ладоши. – Мы сломали дерево, когда садились, и его ветви смягчили наше падение!

– Соплячка, – проворчал Таринье, выбираясь из кокона.

– И что теперь, о многоопытный космический путешественник? – дерзко спросила Мати.

– Стандартные правила предписывают оставаться около спасательного модуля, – сообщил ей Таринье. – Очень хорошая мысль – особенно на тот случай, если Кхорнья и ее команда будут нас искать.

– Но плохая, если кхлеви обогнали их, и нас сейчас ищут не они, а эти монстры, – сказала Мати.

– Да, – согласился он.

– Я знаю, что мы можем сделать, – сказала Мати.

– Что, правда? Кто назначил тебя ответственной за нашу миссию?

– А тебя кто назначил? – парировала она. – Мы вместе во все это вляпались. Если спасусь я, спасешься и ты. Если меня поймают, тебя…

– Если меня поймают, я сделаю все, чтобы они не узнали, что ты выжила, – неожиданно тяжело сказал Таринье.

– Верно… Ладно, все, что мне надо сделать, – это забраться на одно из самых высоких деревьев, если это возможно, и осмотреться. Может быть, я смогу увидеть место крушения нашего корабля и выяснить, есть ли кто-нибудь рядом. Это первое место, где нас будут искать: вряд ли в такой ситуации мы не сможем отличить друзей от врагов. Один взгляд, и мы будем знать, чего ждать.

– Что ж, это хорошая идея. Ты быстро учишься, девочка.

Взобраться на дерево не так-то просто, если вы не являетесь одним из покрытых голубым мехом шустрых зверьков, постоянно носящихся вверх и вниз по стволам и по подлеску. Стволы были гладкие и толстые, в отличие от того сломанного, по которому ползла Мати, выбираясь из капсулы. А папоротниковые ветви были не слишком крепкими и ломались даже под давлением маленькой ножки Мати.