Когда слегка ехидная усмешка сползает, открывая истинное лицо графа, то наружу мельком иногда выплывает глубинная суть этого человека. А суть… глянешь – полночи икаться будет. Не приведи Господи! Как говорят: «Глаза – зеркало души»? Ну так выражение глаз графа в определенные моменты становится расчетливым, жестоким и холодным. Как зеркало в потемках – ничего не видно, но очень страшно. Душа убийцы. Такому палец в рот не клади. Зарежет маму с папой и не поморщится.

– Милая, ответь на один интересный вопрос…

Всего только один? Многозначительное начало. От такого жди грандиозных пакостей.

Я зажмурила глаза и сразу приготовилась решительно отказываться от заманчивого предложения стать чьей-то любовницей.

– …Как ты смотришь на замужество? – вкрадчиво поинтересовался Алфонсус, одним глазом присматривая за мной, а вторым любуясь на красивый зеленый камень в кольце на указательном пальце. Он на него даже подышал благоговейно и вытер потом о камзол.

С трудом подавив в себе порыв попросить разрешения тоже вытереть грязные руки о его камзол… И вообще – использовать его одежку вместо носового платка… Я быстро передумала: слишком много золотой вышивки – моську на камзоле оставишь и лишишь человека последней привлекательности. Представляете графа с моей физиономией спереди вместо ордена? Жуть!

Моя интуиция ожидала от Альфика пакостей? – она была права! От «радостного» известия мои глаза немедленно широко открылись. Мало того, прямо скажем – их выпучило!

Я поежилась от своих мыслей и задумалась:

– Тайм-аут! Беру минуту на размышление! Это серьезный вопрос, требующий вдумчивого рассмотрения… – Следом: – А кто жених?..

– Кто жених, кто жених… Ты вот сначала признайся, как на духу: замуж хочешь? – начал играть со мной в русскую рулетку граф.

С нормальными женщинами играть на «слабо» или проверять интуицию станет только дурак, но графу о подобных тонкостях, по всей видимости, никогда не рассказывали. А я в азартные игры сама не играла и другим не советовала, поэтому срезала его поползновения под корень:

– А поговорить? Жениха показать?..

Граф занервничал.

У меня замельтешило в глазах от резких движений, бликов графских драгоценностей и ярких тканей. Справляясь с приступом головокружения, я расправила широкую юбку и уселась на столе в позу полулотоса. Расставила руки в стороны, сложив колечком указательный и большой пальцы, замычала: «О-ом-м!» – и впала в нирвану.

– Милая, тебе сказочно повезло! Дурнушка вроде тебя и мечтать не смеет о подобной участи! – бесцеремонно влез в мои мантры надоедливый голос графа. Его маразм крепчал: – Ты выйдешь замуж за принца!

Атас! Вздрогнув от неожиданности, я свалилась со стола и крепко приложилась головой об пол. Высокородный прыщ или рехнулся на старости лет, или прокисшими сигарами обкурился. Не иначе.

Или жестоко издевается…

– За ко-ого? – с трудом распутавшись из сложной позы «под столом с ногами узлом», переспросила я и вылезла наружу, демонстративно ковыряясь в ухе.

Мои волосы торчали дыбом, в голове после экстремальной поездки и последующей баталии до сих пор гудело. Я чувствовала себя кикиморой, той, что «из лесу, вестимо!», и, в общем, была абсолютно не расположена к изощренным издевательствам посторонних.

– За принца!!! – патетично воскликнул граф, глядя на меня безумно счастливыми глазами, как будто только что ему отвалили миллион «оленей» и гарантированный доступ в рай.

– Мне еще нет тридцати! – уверенно отвергла я заманчивое предложение, твердо памятуя – бесплатный сыр бывает только в мышеловке.

– При чем тут возраст? – не понял дремучий мужчина.

– Как при чем?! – терпеливо ответила я и старательно запела, слегка кочевряжась: – «Если даже вам немного за тридцать, Есть надежда выйти замуж за принца!»[5] А мне еще далеко до этого благословенного возраста!

Граф замер, глупо моргая.

Наверно, пытался уложить в аристократическом мозгу мою незатейливую девичью логику. Но то ли у него у самого с логикой наблюдался некоторый дефицит, то ли день был критический: Луна не сошлась с Марсом, и Марс ушел к Венере; то ли еще почему… В общем, Алфонсус внезапно активировался и заорал клюнутым в одно место петухом:

– Я сказал, выйдешь – и точка!

– Мне больше нравится запятая… – скромно потупилась я. – У нее хвостик есть, и она оставляет еще много недосказанного пространства!

– МОЛЧАТЬ! – завопил аристократ, показывая свой норов. – Как я сказал, так и будет!

– Ладно, – не стала усугублять я скверное положение и попробовала зайти с другой стороны: – А у вас что, свои принцессы закончились? Кстати, где?

– Нет, – мрачно сказал граф, вздыхая так звучно, что мне стало страшно. Что-то было в этом от рева голодного тигра. После благородный господин чуть-чуть взял себя в руки, успокоился и, поправляя примявшуюся кружевную манжету, нехотя продолжил: – Принцессы в Глеховии не закончились… Она сбежала, зараза такая!

– А я тут при чем? – задала резонный вопрос, совершенно не понимая, чем смогу помочь в данной ситуации.

– При том! – отрезал его светлость. Мужчина снова уселся в кресло и передвинул его, чтобы видеть меня, с удобством устроившуюся на полу. – Ты ее заменишь!

– Кто? Я??! – У меня в голове зашкалило от подобной дурости. Ну вот сколько надо было выхлестать неразбавленной сивухи в том трактире, чтобы до такой глупости додуматься! Он бы еще удумал меня уговаривать феей на полставки подработать! С топором! Вечно у этих барчуков все не как у людей!

– Нет, я! – снова начал пускать ноздрями пар Алфонсус.

– А вам пойдет! – аккуратно подольстилась к нему.

– И ты зараза! – резюмировал граф. – Все рыжие – заразы!

Положим, согласна… Но вслух ему не скажу! Нечего снабжать врагов важной информацией!

– Да? – Я расслабленно задумалась над древним, как мир, генетическим исследованием: «Влияние на характер цвета волосяного покрова». Уже чуть было не попросила бумаги – тезисы записывать, но меня перебили.

– Да! – грозно сдвинув брови, заявил побочный выхлоп аристократии. – Мне нужно выдать принцессу замуж – и я ее выдам!

– Ага – ага!.. – кулацким подпевалой поддакивала моя персона, благоразумно опасаясь справедливого возмездия за погром и непочтительность.

Убить этот графеныш вряд ли убьет, а вот язык может оказаться не самым главным органом… Да и молчаливые принцессы наверняка котируются выше.

– А ты, – в жертву похищения женского пола невежливо ткнули пальцем, – мне поможешь! Если жить хочешь!

Я благоразумно промолчала, хотя на кончике языка крутилось много едких фраз. Но, как говорится: «и жить хорошо, и жизнь хороша!»[6] – и желательно в дальнейшем существовать без свернутой набок шеи.

– Матиас не должен распознать подмену, – цепным кобелем забегал вокруг меня граф, заставив спрятаться в надежное убежище (под стол) – а то вдруг придавит ненароком аристократической пятой сорок третьего размера? – Он ее только в возрасте трех лет видел.

Я сидела под столом, не отзываясь на заманчивые вражеские лозунги. Еще чего! Я ж ему не курица, чтоб меня топтать!

Граф продолжал прицельными залпами выносить мой мозг:

– Он после того никогда не встречался с Алиссандрой! Принцесса всю свою жизнь просидела в монастыре! Всем известна лишь одна, весьма приметная деталь – принцесса рыжая!

– А как насчет внешности? – вякнула я из укрытия, в глубине души жалея и принцессу, и принца.

– В смысле? – Алфонсус прекратил нарезать круги и заглянул ко мне под стол.

– В СМЫСЛЕ?! – очертила указательным пальцем свое лицо: – Принцессы ТАКИМИ не бывают!!!

– Эт точно, – согласился граф. – Они бывают гораздо… еще хуже! А все внутриродственные браки. Вот и моя племянница…

– Кто-о? – изумилась я, подскакивая и ударяясь многострадальной головой о столешницу. – Племянница?

– Ну да, – скуксился аристократ. Недовольно изложил суть проблемы: – Ее родители заключили много лет назад дурацкий договор – или отдают свою дочь в жены принцу, или возвращают богатые земли на границе…