– Спасибо. Миссис Барбер мне очень помогла.

– Правда? – отозвался Барбер, провожая его к двери. У порога он понизил голос: – А по-моему, вы сейчас немногим больше знаете о Бене, чем знали до того. Я же говорил вам, расспрашивать мою жену без толку.

– Да… возможно, я не ближе к тому, чтобы найти его убийцу.

– Тогда зачем вам все это понадобилось? – полушепотом поинтересовался Барбер.

– Я несколько раз поймал вас на лжи.

– На какой еще лжи?

Но Ратлидж не ответил. В неловком молчании они вернулись к тому месту, где он оставил машину.

Ратлидж понял, что пробыл в Эссексе дольше, чем намеревался. Он пустился в обратный путь в Лондон. На выезде из Фарнэма он испытал облегчение, когда деревня исчезла в зеркале заднего вида, скрылась в маленьком прямоугольнике стекла.

На войне его много раз выручало чутье, шестое чувство, которое неоднократно сохраняло ему жизнь, чего он, как сам считал, не заслуживал. Чутье, как ни странно, осталось с ним и после того, как он вернулся на службу в полицию.

В Фарнэме что-то было не так. Дело не только в убийстве Бена Уиллета. Что-то темное, мрачное как будто въелось в самые кирпичи и раствор тамошних домов. Франс тоже что-то почувствовала; она призналась, что ей не по себе от шепота травы. Ратлидж подумал: если в самом деле существует такое понятие, как коллективная совесть, у жителей Фарнэма она нечиста.

Барбер хочет оградить от неприятностей свою жену и ее родню, что вполне понятно. Но легкий переход от простой грубости к желанию убить едва ли можно назвать обычным. Дубинкой, которую отобрал у Барбера Ратлидж, вполне можно разбить человеку голову. К тому же окна с тыльной стороны зала выходят на реку. Совсем нетрудно избавиться от нежелательного трупа! Узкое устье реки примерно в четверти мили от деревни; мелей там почти нет, а течение быстрое. Труп наверняка унесет в море…

Больше всего его поражала уверенность Барбера в том, что его завсегдатаи будут держать языки за зубами, даже если ему придется убить незваного гостя!

Хэмиш сказал: «Если твоего покойника прикончил кто-то из тамошних, ты ни за что его не найдешь».

И Ратлидж вполне с ним согласился.

Что бы ни связывало так прочно жителей деревни, Бен Уиллет оттуда сбежал. Неужели именно за побег его наказали, хотя прошло столько лет? Верится с трудом… Что же Бен Уиллет натворил в последние несколько месяцев своей жизни? За что его объявили вне закона?

И что теперь делать с тем, что обнаруженное в Грейвсенде тело принадлежит не Расселу?

Почему Бен Уиллет, признаваясь в убийстве, выдал себя за другого?

Может быть, именно признание поставило Уиллета вне закона? Может быть, угрызения совести побудили его привлечь к убийству внимание Скотленд-Ярда единственным доступным ему способом?

Значит, теперь ему необходимо сделать следующий шаг – найти майора Уайата Рассела. Интересно, что он скажет?

Увидев впереди ворота «Берега» с ананасами наверху, сулящими гостеприимство, которое осталось далеко в прошлом, Ратлидж, хотя и опаздывал, остановил машину и вышел.

В прошлый раз он приезжал сюда совсем с другим настроением. Тогда он считал, что дом принадлежит убийце, который добровольно признался в своем преступлении. По крайней мере, его гость на том настаивал. Если учесть, что человек, выдававший себя за Уайата Рассела, очень не хотел рассказывать подробности совершенного когда-то преступления, труп убитого по-прежнему мог находиться где-то здесь.

Когда Ратлидж приезжал сюда с сестрой, он решил, что достаточно лишь бегло осмотреть дом и парк. В тот день Ратлидж заметил, что оба берега реки, в том числе и там, где кончается ровная лужайка, заболочены. Ему показалось тогда, что он вполне понимает чувства владельцев. Возможно, они не возвращаются сюда потому, что «Берег» пробуждает в них неприятные воспоминания.

Теперь, пробираясь по длинной, заросшей подъездной дорожке и обходя дом с тыла, к берегу реки, Ратлидж имел более ясное представление о людях, которые когда-то здесь жили.

Выйдя на террасу, он посмотрел на реку. На поверхности воды злорадно, как ему показалось, плясали солнечные блики. В теплый августовский день, когда на горизонте собирались тучи войны, угрожавшей отобрать у нее сына, как другая война отняла мужа, миссис Рассел спустилась с террасы по пологим ступенькам на лужайку и пошла к реке.

Что погнало ее туда – тревога за сына? Неужели она так сильно волновалась, что решила покончить с собой?

Как бы там ни было, миссис Рассел пропала без вести. Полицейские закрыли дело. А если следствие велось не слишком тщательно? Возможно, следователь из Тилбери услышал лишь то, что хотел услышать. А поскольку доказательств противного не нашлось, пришлось остановиться на наименее вероятном объяснении…

Впрочем, сын миссис Рассел не оспаривал вердикт и не попросил начальника полиции графства обратиться за помощью в Скотленд-Ярд.

Было бы проще, если бы фальшивый Уайат Рассел признался в убийстве матери, а не Джастина Фаулера.

Отсюда вытекает еще один вопрос: способна ли была Элизабет Рассел покончить с собой, бросив троих детей, за которых она когда-то благодарила Господа?

Подозревать здесь убийство как будто не было оснований.

Если, конечно, Уайат Рассел не узнал почти год спустя, что Фаулер убил его мать, а труп спрятал.

Допустим, так все и было. Но тогда откуда у Бена Уиллета оказался медальон миссис Рассел?

Глядя, как река молча и быстро несет свои воды в Северное море, Ратлидж вдруг подумал о другом. Почему, когда пропала миссис Рассел, ее родственники обратились в полицию в Тилбери? Ведь отсюда до Тилбери больше часа езды. Кстати, не сам Уайат Рассел, а представители полиции Тилбери обратились за помощью к жителям Фарнэма.

Ни в прошлый свой приезд сюда, ни теперь Ратлидж не заметил в деревне ни констебля, патрулирующего улицу, ни полицейского участка. Сам он не стал разыскивать местного представителя закона, потому что следствие только началось. Кроме того, Уиллета убили в Лондоне, а не здесь. Но ведь должен быть в деревне констебль? Наверняка…

Его раздумья прервал сердитый женский голос; Хэмиш велел ему быть осторожным.

– Вы что здесь делаете? Это частная собственность! – Женщина быстро вышла из застекленных дверей у него за спиной. Едва повернувшись, Ратлидж сразу узнал ее, хотя выражение на живом лице сильно отличалось от лица на фотографии в медальоне.

– Мисс Фаррадей, полагаю? – любезно осведомился он.

Женщина остолбенела, словно превратилась в мраморную статую.

– Кто вы такой? – настороженно и холодно спросила она.

– Моя фамилия Ратлидж, – ответил он. – Кстати, я могу задать вам тот же самый вопрос. Что вы здесь делаете? Насколько мне известно, прежний владелец не передавал вам усадьбу во владение.

Он стрелял наугад, однако попал в цель.

– Вы – поверенный Уайата? – сухо осведомилась его собеседница.

– В данный момент я представляю его интересы, – уклончиво ответил Ратлидж, разглядывая Синтию Фаррадей.

Она оказалась весьма привлекательной и более одухотворенной, чем на фотографии. Конечно, прошло время, и она сильно изменилась. Изменилась не только внешне. В ней угадывалась зрелость, которой не было шесть лет назад. Хорошенькая девушка превратилась в очень самоуверенную молодую женщину.

– Я собираюсь купить усадьбу. Она продается? – спросила Синтия Фаррадей. – Вы ведь поэтому сюда приехали?

– Сомневаюсь, что вам по карману купить усадьбу – даже в ее теперешнем плачевном состоянии – и содержать ее.

Синтия вспыхнула и надменно ответила:

– Я получила наследство. Если не верите мне, можете поговорить с моими адвокатами!

– Как вы сюда добрались? Я не заметил у ворот ни машины, ни экипажа.

– Приплыла на лодке.

Ратлидж бросил многозначительный взгляд в сторону причала. Никакой лодки там не было.

– Это моторная лодка, я арендовала ее выше по течению. Она пришвартована в таком месте, которое не видно отсюда. – Заметив его недоверчивый взгляд, Синтия пояснила: – Неподалеку есть еще один причал.